– Где? Нетерпение в его голосе заставило меня поднять глаза. – Я вспомню чуть позже. Мне просто нужно перестать думать об этом. Мое подсознание всегда делает за меня большую часть работы. – Верно. Извините, я действительно переутомился. Простите меня. – Я понимаю. Я мать близнецов, которым еще нет и двух лет, вы ведь не забыли? Я знаю, что такое умственное истощение. Энтони кивнул, его взгляд скользнул мимо меня к лестнице у меня за спиной. – Мне кажется, что от усталости я бываю в бреду. Мне все время кажется, будто я вижу Элизабет, хотя я не дома и здесь нет ее портрета. И у меня отчетливое впечатление, что я ей не нравлюсь. Я почти уверен, что это она столкнула меня с лестницы. – Неужели? И вы уверены, что не оступились? – Абсолютно уверен. У меня были синяки на спине – чем не доказательство – в форме маленьких женских рук. – С Марком такое случалось, когда он там жил? – Нет. Похоже, повезло только мне. – Понятно. Счастливчик. Просто странно, что она пристает к вам и никому другому. Судя по моему опыту общения с ней, она больше похожа на настырного духа, нежели на злобного. – Может, я просто напоминаю ей кого-то, кто ей не нравился при жизни? – Может быть. Такое случалось. – У меня зазвонил телефон. Я вытащила его из сумочки и, посмотрев на экран, удивилась, что это звонит Нола. Она никогда не звонила. Лично я сомневалась, что ее поколение в курсе, что их смартфоны можно использовать для телефонных звонков. – Погодите, – сказала я Энтони. – Это Нола, может быть, что-то важное. – Я провела большим пальцем по экрану, чтобы ответить, но не успела даже поздороваться, как она потребовала: – Ты где? Разве ты не читала мои сообщения? – Я дома у Джейн, и нет, я еще не читала твоих сообщений. Все в порядке? – Я дома. Я кое-что поняла, поэтому ушла с уроков, чтобы поскорее вернуться домой и показать тебе. Но тебя не застала. – Ты ушла с уроков? – Мелани! – В ее голосе слышалось отчасти разочарование, отчасти раздражение. – Можешь подать на меня в суд, но поверь мне, это важно. Ты можешь прийти домой прямо сейчас? Я уже написала Куперу, он тоже уже едет. – Я буду там минут через пять. Но не могла бы ты сначала сказать мне, о чем идет речь? – О шифре! – Она едва не выкрикнула это слово, и мне пришлось убрать телефон подальше от уха. – Те четыре слова, помнишь? В письме от Лафайета, которое отец дал мне и предложил над ним поработать? Коньяк, перья щегла, кухарка, бургундское вино? У нас на уроке истории искусств была викторина по голландским художникам – кстати, я получила пятерку, – и внезапно до меня дошло. Я знаю, что означают эти слова. И это определенно шифр. * * * После забега по подъездной дорожке Джейн мои пальцы так окоченели, что я с трудом смогла пошарить в сумочке в поисках ключей и открыть дверь машины. Мне почти удалось ее закрыть, когда она вырвалась у меня из рук и в дверной проем просунулась голова Энтони. – Я с вами. Я могу помочь. – Спасибо, Энтони, но у нас будут Нола, Купер, Джейн и даже Джек, если ему хватит сил встать с постели. А вы нам очень поможете, если закончите складывать пазл с кирпичами. Там осталось совсем чуть-чуть. Было видно, что он так сильно расстроился, что я почти передумала и едва не отправила его в дом за пальто и ботинками. Но тут мой телефон зазвонил снова, и я взглянула на сиденье рядом со мной. Пришло сообщение от Нолы. ПЖЛСТА, СКОРЕЕ! Я покачала головой. – Спасибо, но мы справимся сами. Я свяжусь с вами позже. Идите в дом и вздремните. – Пожалуй, вы правы. Но держите меня в курсе. – Он закрыл мою дверь и, сунув руки в карманы джинсов, встал и провожал меня взглядом, пока я выезжала с подъездной дорожки на Саут-Бэттери. Я не проехала и квартала, как меня встретили мигалки и полицейский, направлявший движение в сторону Уотер-стрит. Судя по всему, это было столкновение всего двух машин, но и его оказалось достаточно, чтобы заблокировать движение в обе стороны. Едва не выругавшись, я, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, ждала за пятью машинами, чтобы сделать разворот. Мой телефон запищал снова. Я вновь взглянула на сиденье, ожидая увидеть очередное сообщение от Нолы, но нет. Вместо этого мой экран быстро прокручивал все мои сохраненные фото, в основном с Джей-Джеем, Сарой и Нолой, и замедлился, дойдя до снимков, которые я сделала на кладбище в Галлен-Холле. Лично мне это уже действовало на нервы… Не хватало мне, чтобы вдобавок ко всему мой телефон вышел из строя. Но потом я заметила фото, на котором он остановился, и поняла, что с телефоном все в порядке. Позади меня загудела машина. Резко подняв голову, я увидела полицейского. Он ждал, когда я развернусь. Я улыбнулась и помахала рукой, надеясь, что он не остановит меня за то, что я одновременно пишу эсэмэски и веду машину. Нет, конечно, я не писала никаких эсэмэсок, но со стороны могло показаться именно так. Мало того, что писать сообщения, сидя за рулем, опасно и глупо, я с великим трудом могла набирать текстовые сообщения, сидя за столом и используя для этого обе руки. Что тогда говорить про одну руку во время управления автомобилем! Проезжая мимо полицейского, я улыбнулась и, нажав кнопку набора на рулевом колесе, позвонила на мобильный Энтони. – Он у меня в телефоне! – выпалила я, пропустив все формальности. – Вот где я раньше видела этот узор! – Я сделала глубокий вдох, чтобы говорить медленнее. – Он находится на маленьком квадрате внутри больших кованых ворот мавзолея. Я его сфотографировала, и он до сих пор у меня в телефоне. – Можете отправить его мне прямо сейчас? – Отправлю буквально через минуту – я еще не дома. Между тем пришло очередное сообщение от Нолы. СКОРЕЕ!!!!! Я стиснула зубы и заставила себя расслабиться. Не обращая внимания на ее эсэмэску, я сказала: – Я тут подумала, что вы могли бы преобразовать три рисунка в одинаковый размер и, сложив их вместе, посмотреть, что из этого получится. – Отличная идея, Мелани. Я непременно это сделаю. Буду держать вас в курсе, а вы делайте то же самое, что бы там ни обнаружила Нола, хорошо? – Договорились. – Я нажала красную кнопку и в объезд покатила назад на Трэдд-стрит. Впрочем, даже эта поездка на короткое расстояние длилась вечно, потому что все улицы с односторонним движением вели не туда, куда мне нужно. Остановившись на подъездной дорожке, я сразу же отправила Энтони фото и помчалась в дом. Нола встретила меня в холле и сразу же потащила в кухню. – Я думала, мы поработаем за столом в столовой, но миссис Хулихан сказала, что ты наверняка оторвешь нам головы, если мы случайно испортим сервировку исторического ужина. Прежде чем я смогла сказать хоть слово в свое оправдание, Нола потащила меня в кухонную дверь, и это даже к лучшему, поскольку миссис Хулихан, вероятно, была права. – Джек! – удивилась я. Он сидел во главе стола в пижаме, халате и тапочках, закутанный в толстое одеяло. Возле его правой руки стояла коробка салфеток. Одна из них, скомканная, торчала из-за воротника пижамы. Глядя на его волосы, можно было подумать, будто он застрял в аэродинамической трубе. Его подбородок зарос трехдневной щетиной. И все же, когда он улыбнулся мне, мое сердце тотчас забилось быстрее. Он по-прежнему был самым потрясающим, самым красивым мужчиной, какого я когда-либо встречала в жизни. Я метнулась было к его стороне стола, но он поднял руку, останавливая меня. – Не слишком близко, Мелли. Не хватало, чтобы ты тоже заболела. Я обвела взглядом стол и заметила, что все стулья сгруппированы на другом его конце. Я поздоровалась с Купером, поискала глазами Джейн и детей. Скажу честно, каждый день возвращаясь домой, я пристрастилась к прикосновениям двух пар пухлых ручек к моей шее и слюнявым поцелуям в щеку. Даже три собаки, скачущие вокруг моих ног в знак приветствия, – это было не совсем то. Тем не менее я наклонилась, чтобы почесать каждую пару ушей, уделив Генералу Ли больше времени и внимания, поскольку он старший. – Джейн наверху с близнецами, но как только они лягут спать, она присоединится к нам, – сказал Джек. Хотя мне жутко хотелось увидеть Джей-Джея и Сару, я ощутила легкое облегчение от того, что Джейн не будет принимать в этом участия. Я сказала себе, что проанализирую свои чувства позже. Когда будет время. Между тем Джек продолжил: – Мы думали расстелить для нас и близнецов на кухне одеяло, с игрушками и собаками, но они все время просились на руки. Не знаю, для кого этот карантин тяжелее – для них или для меня. – Мне тоже очень тяжело, – сказала я, укоризненно взглянув на него. Нола печально вздохнула. – Эй, вы двое. Может, мы все-таки сосредоточимся, пожалуйста? Я подошла к ней и встала позади нее. Она тем временем открыла тот самый учебник истории искусства, с которым я видела ее и двух ее подруг на мастер-классе по плетению рождественских венков. Купер вытащил блокнот и открыл пустую страницу. – Итак, – начала Нола, – если вы помните, когда папа впервые дал мне эти четыре слова, поручив разгадать их смысл, мы с Купером сели и попытались разделить их на категории и посмотреть, что у них общего. – Она обвела взглядом стол, посмотрев на каждого из нас. Ее глаза были такими же пронзительно-синими, как и у ее отца, когда он разгадывал запутанную тайну, гадая, за какую ниточку ухватиться. Это получалось у него лучше всего, и, очевидно, он передал этот талант своей старшей дочери. А может, и младшей, и сыну, но об этом пока рано было говорить. – Мелани? Я поняла, что Нола повернулась и теперь смотрит на меня, в то время как я смотрела на Джека и думала о наших детях. – Да? – Ты нас слушаешь? – Конечно, – я кивнула. – Продолжай. – Итак, мы с Купером сделали эти колонки и записали для каждого слова прилагательные, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти что-то общее. Мы занимались этим несколько дней, снова и снова просматривали столбцы, находили новые слова, о существовании которых я даже не догадалась бы, если бы не всемогущий Гугл. Или если бы на месте Купера был кто-то другой. Они переглянулись, и Джек нахмурился. Либо он поправлялся, либо его радар, нацеленный на Нолу, не пострадал от гриппа. Нола между тем продолжала: – Единственное, что мы заметили, это то, что три предмета можно идентифицировать по цвету: коньяк коричневый, перья щегла желтые, а бургундское вино красное. Оставалась кухарка. Даже в семнадцатом веке они, вероятно, были разных цветов. Это было полной бессмыслицей, и мы с Купером решили, что идем по ложному пути. Она театральным жестом взяла книгу и открыла для всеобщего обозрения, словно учительница начальной школы, читающая своим ученикам. Я узнала картину: женщина в белом полотняном чепце держит что-то вроде глиняного кувшина, из которого в миску льется молоко. – Это известная картина голландского художника Йоханнеса Вермеера. Ее официальное название – «Молочница». Но… – Нола для пущего эффекта выдержала паузу, – возможно, потому что, по мнению многих людей, молочница выглядит иначе… как молодая женщина, которая доит коров… эта картина более известна как… Она вновь умолкла, но вместо того, чтобы стиснуть зубы, Джек улыбнулся.