– Нет. – Энтони шагнул в сторону от того места, где Марк стоял лицом к лицу с Джеком. – Мы не выдвигаем обвинения. Я это заслужил. Грубо оттолкнув брата, отчего тот пошатнулся, он зашагал прочь. – Эй, что с тобой? – крикнул Марк, бросаясь вслед за Энтони, и схватил его за плечи. – Ты говорил, что это проще, чем отобрать леденец у младенца, помнишь? Энтони попытался вырваться, но Марк его не отпускал. Он наклонил голову и в упор посмотрел на младшего брата. – Надеюсь, ты не спал с ней? Я же говорил тебе ничего не усложнять. Энтони отвел для удара кулак, но прежде чем он успел размахнуться, Марк отлетел назад, отброшенный невидимой силой футов на двадцать, где он, крякнув, приземлился на спину. Томас единственный из всех пришел в движение и бросился к Марку. Но вместо того, чтобы взять протянутую руку и помочь себе встать, Марк перевернулся в противоположную сторону, подтянулся, поднялся на ноги и сердито отряхнул снег с рукавов куртки. – Что за… Прежде чем он успел закончить фразу, невидимая сила вновь сбила его с ног, а затем за ноги потащила по снегу к мавзолею. Он цеплялся за землю, но, увы, тщетно. На его лице был написан ужас. Мы с Джейн бросились было вперед, чтобы помочь ему, но то, что тянуло его, было слишком сильным и быстрым. Прежде чем мы догнали его, мавзолей поглотил его. Его голова, словно резиновый мяч, ударялась о кирпичные ступени. Ворота захлопнулись у нас перед носом. Вцепившись пальцами в прутья, мы что было сил трясли их, но ворота не поддавались нашим усилиям. – Марк! – закричал Энтони. Они с Томасом подбежали к нам сзади. Схватив фонарь Марка, Томас посветил внутрь, в поисках Марка водя лучом от одного склепа к другому, а затем обратно. – Марк! – окликнул его Томас. Он медленно направил луч на верхнюю часть склепа Лоренса и остановился. Крышка была сдвинута неровно, ее угол свисал с края, отверстие было достаточно большим, чтобы в него мог пролезть человек. – Здесь есть еще один вход? – спросил Томас. Ответ Энтони я слушала вполуха, потому что заметила перед склепом Лоренса две черные тени. На наших – моих и Джейн – глазах эти тени приняли человеческие очертания. Я приказала своим ногам отступить и бежать в противоположном направлении так, чтобы только пятки сверкали, но застыла на месте и была вынуждена оставаться и наблюдать за тем, что должно было вот-вот произойти. Я узнала Лоренса – он лежал ничком, а красное пятно на его галстуке стало еще больше. Над ним стоял пожилой мужчина с собранными в хвост седеющими волосами и в плотной накидке. Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его плащ распахнулся и открыл взгляду пистолет в его руке. Он в упор смотрел на меня, словно просил о чем-то, чего я не могла понять. – Прощение, – прошептала рядом со мной Джейн. Я кивнула, потому что именно это слово прозвучало у меня в голове. Вот почему мне не было страшно. Я поняла, что он не хотел меня пугать. И когда я посмотрела на распростертую фигуру Лоренса, я поняла кое-что еще. – Это его отец, – прошептала Джейн. – Кэрролтон Вандерхорст. Это он убил сына. Считал, что у него нет выбора. Я кивнула: она была права. – Как и Лоренс. – Я закрыла глаза, прислушиваясь к голосам в моей голове, пытаясь расшифровать слова, которые звучали так, будто они произносились не по порядку, а когда наконец поняла, кивнула. – Ему казалось, что Элиза предала его – за то, что был шпионом, и потому что она любила другого мужчину, поэтому он убил их обоих. – Я посмотрела на призрак старика. Его лицо было маской застарелого горя. – Скажите Лоренсу, что прощаете его за то, что он сделал, – прошептала я. – Чтобы он тоже мог простить вас. Земля под нами сотряслась от приглушенного рокота, и я услышала, как Энтони позади меня выругался. – Все в порядке, – сказала Джейн. – Это отлетают их души. Земля вновь задрожала, а небо над нами прорезала молния, осыпав нас запахом сгоревших ионов и наполнив мавзолей ярким голубовато-белым светом. Когда он померк, мавзолей был пуст. Гробовую тишину нарушали лишь глухие стоны, доносившиеся из открытого склепа, и щелчок задвижки ворот. Дверь начала медленно открываться. Энтони распахнул ее полностью и вошел. Томас и Джейн шагнули следом за ним. Ощутив легкое прикосновение к своей руке, я обернулась, думая, что это Джек, но там никого не было. – Элиза? Сильный толчок отбросил меня прочь от мавзолея. Я схватила телефон и включила фонарик, не понимая, что случилось с моим походным фонарем. – Джек? – крикнула я и поводила лучом фонарика в его поисках. Я уже было направилась к главным воротам, когда сильный рывок за руку толкнул меня в противоположном направлении. Я сделала всего три шага, прежде чем увидела, что это Элиза, и поняла, куда она меня направляет. Одна из мягких впадин, которую я только что обошла, пока искала надгробия, теперь превратилась в зияющую дыру, темное пятно на белоснежной земле. – Джек! – крикнула я и, подбежав к краю ямы, посмотрела на черную землю, перемешанную со снегом. Сон Ребекки о том, что Джека хоронят заживо, крутился у меня в голове, как кинолента. – Джек! – снова крикнула я. Джейн подошла сзади и встала на колени рядом со мной. – Вон там, – произнесла она, указывая на что-то бледное и неподвижное на дне ямы глубиной примерно в шесть футов. – Он там. Я бы наверняка закричала вновь, но вид закрытых глаз и бледного лица Джека на дне могилы был слишком сюрреалистичен, чтобы принять его за реальность. – Я позову на помощь, – сказала Джейн, вставая. Она бросилась за Томасом, а я тем временем спустилась в яму, больше не чувствуя ни холода, ни страха последних нескольких часов. Я не думала о том, как я выберусь из ямы и даже насколько глубоко осела здесь земля. Я понятия не имела, сколько гробов было закопано здесь и на какую глубину. Мне было все равно. Если что-то случится с Джеком, все остальное больше не будет иметь значения. Его тело было полностью, до носа, присыпано землей и снегом. Стараясь равномерно распределить свой вес, я осторожно заползла на него. Мои пальцы дотянулись до его лица, и я начала счищать землю с его подбородка и рта. – Джек, это я, Мелли. Ничего не говори, я сначала сотру грязь с твоего лица. Просто кивни в знак, что ты меня слышишь. Он не шевелился и никак не реагировал. Его лицо оставалось неподвижным и бесцветным, как луна, а сам он лежал на дне могилы, как то видела во сне Ребекка. Поцелуй его. Я не была уверена, были ли эти слова произнесены вслух, но, подняв глаза на край обрушившейся могилы, я увидела рядом с Элизой британского солдата, который обнимал ее. Поцелуй его. Зажав Джеку нос, я прижалась ртом к его рту и вдохнула в него воздух. Безрезультатно. Я повторила попытку, на этот раз сильнее, представляя себе, как его легкие расширяются от моего дыхания. Он ахнул, его глаза открылись. В следующий миг он сделал самостоятельный вздох. Пару мгновений его веки трепетали, пока он не увидел меня. – О, Джек. Все будет хорошо. Я здесь. Это я, Мелли. Я нашла рубины! – Его взгляд сфокусировался на мне, и я улыбнулась. – Я люблю тебя, Джек. Его глаза посмотрели мимо меня, туда, где Энтони и Томас стояли на месте Элизы и Александра и смотрели на нас с вершины могилы. Затем его взгляд снова переместился на меня, но в его глазах не было ни тепла, ни света. – Иди. В. Ад. Глава 35 Остаток ночи прошел как в тумане. Выли сирены пожарной и спасательной служб, следом была карета «скорой помощи» и поездка в больницу с Джейн и Томасом на его полноприводном внедорожнике. Я вспомнила, как Джек отвернулся от меня, когда его погрузили в машину «скорой помощи», положили и привязали к сиденью, вспомнила, как была потрясена, увидев Марка, когда его каталку задвинули рядом с Джеком. Сначала я его не узнала, но не из-за большого синяка на скуле, а из-за его волос. Его густые темно-каштановые волосы стали совершенно белыми, что никак не сочеталось с его черными бровями и гладким, без морщин лицом. Он попросил меня позвонить Ребекке, что я и сделала, и это было последнее связное воспоминание, которое у меня осталось. Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что нахожусь в доме матери. Я смутно припомнила, что она забрала меня у больницы, сказав, что с Джеком, не считая нескольких синяков и растяжения лодыжки, все в порядке. Его хотели оставить на ночь под наблюдением, и хотя я была готова ждать и привезти его домой на следующее утро, он наотрез отказался видеть меня и попросил кого-то другого – кого угодно – отвезти его домой. Я была слишком ошеломлена, и поэтому не расплакалась, и дала матери увести меня из больницы, тем более что Джейн и Томас предложили остаться и отвезти Джека домой, когда его выпишут. Я сидела в своей старой спальне, плохо понимая, где нахожусь. Я как будто стояла на движущемся тротуаре, который внезапно остановился. Я вспомнила обидные слова Джека и не чувствовала ничего, кроме стыда, прекрасно зная, что заслужила их. Мне нужны были мои дети, мне срочно требовалось увидеть их, подержать их на руках, поговорить с Нолой, заверить ее, что у нас все будет в порядке, что Джек простит меня. Я сбросила одеяло и, надев зеленое бархатное платье, в котором накануне была на вечеринке, бросилась вниз в поисках матери. Когда я вошла на кухню, она только что закончила телефонный разговор. В элегантном платье, с идеальным макияжем, но ее взгляд не дрогнул, когда она увидела мои нечесаные волосы и мятое платье. – Это была Амелия. Она сказала, что близнецы просто ангелы, что они вели себя идеально, и что она рада оставить их еще на несколько дней, если ты согласна. Она уже попросила Нолу принести чистую одежду на тот случай, если ты согласишься. Я хотела что-то сказать, но у меня вырвался лишь громкий всхлип, и он быстро перешел в поток слез, которые я была не в силах остановить. Мать подошла ко мне и ласково заключила в объятия. Сладковатый аромат ее духов тотчас разбудил старые воспоминания о том времени, когда я была маленькой девочкой. Какой я была до того, как она меня бросила. Мать привела меня в гостиную и усадила на диван, где я еще минут пять продолжала рыдать, пока у меня не осталось слез. Подождав немного, она слегка отстранилась и приподняла пальцами мой подбородок. – Так что ты намерена делать, Мелли? – Ты знаешь? – Я шмыгнула носом. Она кивнула. – Джейн позвонила мне и сообщила, что вы все в больнице, и рассказала о том, что произошло. – Мать произнесла эти слова без осуждения в голосе, за что я была ей благодарна так, что разразилась новым потоком слез. Успокоившись, я тыльной стороной ладони вытерла глаза и вспомнила, что она только что сказала. Если честно, я ожидала другого разговора. Я представляла себе, что она посочувствует мне, скажет, что, хотя все пошло не так, как задумывалось, я проявила ум и находчивость, и, в конце концов, все закончилось хорошо. А потом я буду сидеть и слушать, пока она не скажет мне, что делать дальше. Но она молчала, и тогда я не выдержала и спросила: – Так, что мне теперь делать? – Ты сильно уязвила Джека, Мелли. И поставила под удар ваш брак. Ущерб может оказаться даже непоправимым. Я резко встала. – Почему ты так говоришь? Я думала, ты будешь на моей стороне. – Я на твоей стороне. Вот почему я говорю это. Потому что кто-то должен это сделать. Ты намеренно держала Джека в неведении, чтобы по причинам, которые мне еще предстоит выяснить, разгадать тайну и забрать всю славу себе. Хотя и обещала Джеку этого не делать. Ты солгала ему, Мелли, и теперь ждешь, что он будет рукоплескать твоей сообразительности. Хороший брак так не работает. Я думала, ты уже это знаешь, но, похоже, я ошибалась. Я ощутила непреодолимое желание найти отключенный телефон и позвонить бабушке. – Она бы сказала тебе то же самое. – Мать с укором посмотрела на меня. – Нет, я не умею читать мысли, но я знаю, что ты думаешь. И найти кого-то, кто согласится с тобой, не значит стать взрослой. Порой ты напоминаешь мне мотылька, который бьется о фонарь на крыльце, думая, что если он еще раз ударится о него, то получит другой результат. Хотелось бы думать, что ты умнее. Я с несчастным видом села на диван. – Так что я должна сделать? – А как ты сама думаешь? – Она подняла брови и в упор посмотрела на меня. – Извиниться? – Это будет хорошим началом. Нет, конечно, этого будет недостаточно, но это начало. Мое сердце встрепенулось. – Что ты имеешь в виду, этого будет недостаточно? – Ты уже извинялась и раньше, помнишь? И давала обещания. Но ни то ни другое не казалось тебе достаточно важным. Ты должна найти способ показать, что ты говоришь серьезно, и убедиться, что он это знает. Просто пойми, это не произойдет в одночасье. При том условии, что он простит тебя. – Она взяла меня за руку. – Мелли, я знаю, отчасти ты такая, какая ты есть, из-за меня. Я бросила тебя, оставила на воспитание отцу-алкоголику. Чтобы выжить в детстве, ты привыкла полагаться только на себя. И я искренне горжусь тобой, горжусь тем, как ты в этом преуспела, несмотря ни на что. Мне кажется, ты потому сопротивляешься переменам, чтобы не забывать, как далеко ты продвинулись с тех пор, когда была той одинокой маленькой девочкой. Или что ты сделала все сама. – Она сжала мою руку. – Но то, что ты можешь положиться на кого-то другого, не отменяет того, через что ты прошла или кто ты есть. Просто научись принимать это. Я покачала головой. – Я не сопротивляюсь переменам. Я хочу измениться… я готова сделать это. Мне просто нужно сообщить об этом Джеку. – Я снова встала. – Я пойду туда прямо сейчас.