– Что там? – Донесшийся из спутанной бороды голос напоминал хрип умирающего. – Мы с Брентом поговорили с Охосом. Человеком, приславшим письмо. – Плагфорд кивнул. Глаза его смотрели на Натаниэля подобно двум ружейным стволам. – Охос назвал имена двух джентльменов, которые видели ваших дочерей, и… – Как их зовут? – Старик достал авторучку из нагрудного кармана серого комбинезона и отвинтил колпачок. В огромных пальцах ручка выглядела палочкой от леденца. Стальное перо блеснуло, отразив пламя костра. Глава семейства снова посмотрел на джентльмена. Натаниэль заколебался. – Не заставляй папу повторять дважды, – подал голос скрывавшийся за спиной отца Стиви. – Их зовут Мануэль Менендес и Хуан Бонито. Мануель М… написал старик на тыльной стороне ладони. Перо зацепилось и оцарапало кожу. Он встряхнул ручку и продолжал писать:…инендис. Хуан Банита. Закончив, Джон Лоуренс вернул на место колпачок, убрал в карман авторучку, повернулся спиной к костру и двинулся в непроглядную темень. Опасаясь, что гнев грозного отца может пасть непосредственно на двух мексиканцев, Натаниэль окликнул его: – Сэр! – Старик продолжал путь во тьму. – Мистер Плагфорд! Сэр! – Джей-Эл! – крикнул Штукарь. – Обожди чуток! Плагфорд остановился, но не обернулся, так что Натаниэль обратился к его широченной спине. – Эти двое ни в чем не виноваты, и наказывать их не за что. Они лишь лица, с которыми мне нужно встретиться, чтобы узнать, где найти ваших дочерей. Костер почти потух, и лагерь погрузился в темноту. Джон Лоуренс молчал. – Ваш сын дал гарантию, что Мануэль Менендес и Хуан Бонито не пострадают, – пояснил Натаниэль. – Он дал слово Охосу. Из-за массивных плеч послышался негромкий, заданный надтреснутым голосом вопрос: – Откуда эти двое знают моих ангелочков? Стиви, Глубокие Озера и Штукарь посмотрели на джентльмена. Натаниэль понимал, сколь многое зависит от формы, в которую будет облечен ответ, и что малейшая небрежность чревата насилием. – Я не могу сказать точно, откуда они узнали о ваших дочерях. Толстые пальцы и широкие ладони сложились в громадные кулаки. – Джей-Эл, – вмешался Штукарь. – Щеголю нужно дать возможность поговорить с теми мексиканцами. Именно для этого он здесь. Старик молча кивнул и, сдвинувшись с места, пропал в темноте. Туземец сунул два пальца в пролом в черепе рыси, подцепил розоватый комочек, отправил его в рот и проглотил. – Ваш рябчик готов, – сообщил Натаниэлю негр. – Пожалуйста, отложите пока в сторонку. Возможно, мой аппетит скоро вернется. – Приберегу для вас. – Эй, Щеголь! – Стиви, покачиваясь, подошел к костру, сунул руку в задний карман, вытащил скомканную бумажку и бросил Натаниэлю. Бумажка отскочила от груди и упала на землю возле ямы. – Брент сказал, чтоб ты посмотрел. Картинки с объявления. Джентльмен поднял и развернул листок. В свете костра он увидел смятые прекрасные лица Иветты и Долорес. Те улыбались. Глава 10. Преступники Черные когти заскребли по керамическим плиткам пола. Брент, чье лицо скрывала резиновая маска противодымного респиратора, сжал морду белого пса и полоснул кривым лезвием по горлу. Хлынувшая кровь согрела левую штанину, и к горлу подступила тошнота. Будучи гуртовщиком и выполняя свои обязанности до конца, он дважды вынужден был стрелять в человека (в янки по имени Уильям, пытавшегося украсть общую плату, и в злобного пьянчугу с таким же именем, которому пришлось не по душе, что его уволил босс, годившийся ему во внуки). И тот, и другой первыми схватились за оружие, чем и навлекли на себя печальный конец. В обоих случаях Брент чувствовал, что действует по справедливости, и не испытал раскаяния, закопав каждого у дороги, по которой гоняли скот. Но бившееся сейчас в его руках невинное создание отличалось и от Уильямов, и от тех зверей, что служили обычно средством пропитания. Белый пес погиб только для того, чтобы он, Брент, смог совершить еще одно неправедное деяние. Две последние конвульсии сотрясли тело собаки, и в глазах у ковбоя помутилось. Пропитавшая левую штанину кровь остыла и липла к ноге. Опустевшие глаза животного слепо смотрели на Брента. Тень упала на пол. Подошедший напарник, тоже скрывавший лицо за резиновой маской респиратора, указал пальцем вниз. Брент положил мертвого пса на плитки. Стрелок чиркнул спичкой. Белое пламя вспыхнуло в защищавших глаза стеклянных линзах, разгорелось, окрасившись оранжевым, и осветило комнату. Просторное помещение украшали восточные ковры, местные гобелены и сверкающая европейская мебель – и все это, похоже, служило одной цели: подтвердить богатство их владельца. С потолка спускалась по стене черная змея. Брент замер, но мгновением позже понял, что пресмыкающееся – стекающая по стеклу левой линзы струйка собачьей крови, и торопливо ее вытер. Рукоятью черного револьвера Длинный указал на дверь в западной стене. Брент кивнул в знак готовности. Стрелок погасил спичку. Вместе они осторожно двинулись к выбранной двери. Брент молил об одном: чтобы никто больше не пострадал. Длинный протянул правую руку, взялся за резную ручку и медленно повернул. В замке скрипнуло. Высокая тень толкнула дверь вперед, открыв вертикальную линию чистейшей тьмы, которая стала постепенно расширяться. Пространство лежало непроницаемой чернью перед сообщниками. Вглядываясь в непостижимый мрак, Брент остро ощущал нарастающую тревожность. Спичка, вспыхнувшая в правой руке Длинного, осветила коридор с увешанными картинами стенами. Стрелок задул огонек, постучал по левой линзе Брента и указал на коридор и стеклянную дверь, через которую они вошли в дом. Ковбой понял, что ему надлежит оставаться на нынешней позиции и наблюдать за двумя этими точками входа. Понял и кивнул. В следующий момент стрелка поглотил черный проход. Брент остался наедине с самим собой. Комната выглядела спокойной, как на фотографии. Дом не издавал ни звука. На одной из стен висел семейный портрет, и когда ковбой увидел изображенного на нем мальчика, в животе затянулся узел. Где-то вырвался и оборвался мужской крик. Брент выхватил револьвер и повернулся в сторону коридора, где исчез его партнер, но увидел лишь тьму. Преступником ковбой был совершенно неопытным, но кое-какие отцовские истории слышал и знал, что суета и спешка – плохие помощники. Бестолково врываться на сцену не стоит, особенно когда главную партию исполняет Длинный. Поэтому он остался на месте, продолжая наблюдать за дверью. Из противоположного коридора вынырнула невысокая фигура. Брент вскинул револьвер и понял, что целится в замершего от страха мальчишку с портрета. Он сунул револьвер в кобуру, метнулся вперед, ладонью зажал пареньку рот, бросил его на пол и поставил колено на живот. Брент хотел сказать, что не сделает ему ничего плохого, но Длинный настоятельно рекомендовал молчать, если только ситуация не обострится до крайности, поскольку любое английское или неверно произнесенное испанское слово обнаружат в нем гринго. К счастью для ковбоя, распростертый на полу ребенок не выказывал ни малейшего сопротивления. В конце коридора, там, где растворился в темноте стрелок, вспыхнул белый свет. Вспышку сопровождал неясный хлопок, в котором ковбой распознал приглушенный выстрел. Лежавший на полу мальчишка повернул голову вправо и только теперь увидел мертвого белого пса. Его большие глаза наполнились слезами, грудь под коленом ковбоя задрожала. Брент почувствовал себя последним негодяем, но ребенка не отпустил, потому что знал – все может пойти гораздо хуже. В темном коридоре послышались тихие шаги. Ковбой снова поднял револьвер. Огонек вспыхнул трижды и потух. Узнав условленный сигнал, Брент опустил оружие. Из тени выскользнул Длинный с зажатой под мышкой лакированной шкатулкой. Прекрасно понимая, что в одиночку со стрелком ему не справиться ни при каких обстоятельствах, Брент надеялся лишь на то, что давний партнер отца не из тех людей, которые способны убить беззащитного ребенка. Длинный поставил шкатулку на диван, сунул в кобуру револьвер и опустился на колено. Мальчишка задрожал ровно так же, как четыре минуты назад дрожал, умирая, белый пес. Стрелок достал из кармана рубахи кляп и сунул пленнику в рот. У ковбоя отлегло от сердца. Связав ребенка по рукам и ногам, сообщники положили его на восточный ковер и завернули, словно буррито[40]. Ковер задышал. Длинный сунул шкатулку под мышку, прошел к стеклянной двери и окунулся в ночь. Брент взглянул на дышащий ковер, мертвого пса и залитый тьмой коридор, в дальнем конце которого, возможно, был убит невинный человек. Яд отравил кровь ковбоя. Он молча выругался, спешно вышел через стеклянные двери, пробрался через задние дворы четырех домов и нырнул в высокие кусты, где его ждал стрелок. Лишь теперь грабители сняли и бросили их резиновые маски, шкатулку в мешки тюленьей кожи и поспешили к дороге. Крепкий и сильный парень, Брент с трудом поспевал за своим длинноногим напарником. Возле одной из лачуг к ним привязался исхудавший и похожий на пятнистого койота пес, следовавший за парой ярдов двадцать и не умолкавший при этом ни на миг. В конце концов Длинный упер дуло псу в глаз и выстрелил. Выйдя из Нуэва-Вида через западную окраину, грабители оказались на пустошах и двинулись к лесу, забирая по дуге к востоку. По пути сквозь песчаную равнину промокшая штанина то натирала кожу, то прилипала к ноге. – Зачем надо было надевать эти странные маски? – спросил ковбой. – А ты предпочел бы платок? Брент посмотрел на спутника, но так и не смог определить, рассердил его вопрос или позабавил. – Платок был бы легче. – Неужели ты думаешь, что платок, который прикрывает лишь половину лица и совсем не прикрывает волос, и сорвать который может даже ребенок, – лучший способ остаться неузнанным? – Нет, не думаю. Несколько минут они шли молча, потом Брент сказал: – Задам еще один вопрос – и больше не буду. – Стрелок промолчал. – Что случилось в конце коридора? Я слышал выстрел.