Вот оно, Упорядоченное. Неразличимый атом, исчезающе малая капля – кокон Сигрлинн сливается с ним, поглощается, растворяется; возвращается домой. Домой. Сквозь грань, путь через которую для него самого заказан. Он пытался рассмотреть, что происходит с чародейкой после того, как её раковина распалась, вновь сделавшись частью барьеров Сущего; но нет, так далеко его взор не проникал. И вообще Упорядоченное он видел теперь совсем не так, как прежде, – словно через мутное и пыльное стекло. Однако он был здесь. И значит – мог действовать. Мысль привычно потянулась к живой силе, потянулась и не нашла. Ей не пробиться сквозь грань. И ему не пробиться к ней тоже. Отчаяние оплело его ледяными щупальцами. Злая ирония – не так давно он сам разделял себя, и одна его ипостась была – Хедин Наблюдающий, а теперь ею сделался он сам. Пространство, где он пребывал, пронизывало и Упорядоченное, и Хаос, подлежало под всем, для всего служило основой. Он видел, однако не чувствовал. Не чувствовал потоков силы, не ощущал Источников. Упорядоченное лежало пред ним, словно исполинский затянутый туманами луг, и на лугу этом он не мог разглядеть почти ничего, кроме лишь случайного камня или травы, проглянувшей в разрывах серой мглы. Однако нет, кое-что он таки видел. Непредставимую аномалию, чудовищное искажение в самом центре Упорядоченного, удивительным образом пребывавшее и там, и… И здесь, в том бытийном плане, где оказался он сам. Аномалия эта походила на лихорадочно бьющееся сердце. Бьющееся тяжело, неровно, с трудом. От него расходились волны болезненных сжатий и сокращений, проникая даже сюда, в серое Ничто. Здесь нет силы. Не течёт живая магия. Здесь нет ничего, нет воплощённого, здесь лишь пространство и время, замкнутое в неразрывное кольцо. Словно холст, на котором ещё ничего не вышито. Словно лист пергамента, которого ещё не коснулось перо летописца. Девственное, нетронутое, лежало перед ним Ничто, словно ожидая движения его воли. Оживи меня. Я не Творец, ответил он неведомому. Я не Творец и никогда им не был. Время, существовавшее здесь, никуда не текло. Оно кружилось, замкнутое в великое кольцо, конец и начало, начало и конец. Оно ждало. Кокон, заключавший в себя Сигрлинн, растаял, расточился в пределах обычного Упорядоченного. Что теперь с ней, с возвращённой им к жизни чародейкой? Помнит ли она о случившемся? Что теперь сделает?.. Почувствует ли его – сквозь этот лёд, разделивший два бытийных слоя? Да, поистине велик и непостижим многомудрый план Творца. Всё и вся играет в нём свою роль, даже Молодые Боги, даже Дальние, – но какую роль можешь сыграть ты, Познавший Тьму, оказавшийся в этой ловушке?! Его частица, закованная в броню Пламени Неуничтожимого, скользила под серым льдом, медленно – а может, и быстро, кто знает? – дрейфуя туда, где в Упорядоченном кипела, бурлила и ярилась штормящая сила. Кто знает, может быть, это дорога домой? Может, ему удастся вернуться? Усилие воли – и великая буря, сотрясающая миры и междумирья, стала приближаться. И по-прежнему не было силы. Никакой. Великий Предел разделяет светлое и тёмное, тяжёлое и лёгкое, горячее и холодное. Когда-то смертные верили, что разделяет он и доброе со злым, пока не убедились – это не так. Здесь, в сером пространстве, нечего разделять. Потому он, Хедин, и бессилен, ему не пробить барьер даже ценой собственного существования, как сделал его двойник. Но что, если он попытается?.. Что, если он – разделит? Может, тогда это пространство выйдет из вечной тени, тут появится чёрное и белое? Нет, сказал он себе. Ты не знаешь, как это отразится на Упорядоченном. На всех тех, кто верил в тебя и шёл за тобой. Ты не знаешь и не можешь рисковать. Прежний Хедин Познавший Тьму, конечно же, рискнул бы – и неважно, какова окажется цена, однако нынешний твёрдо отвечал «нет». Движение его ускорялось. Незримое подхватывало его, волочило вперёд бурным потоком, и сила эта была совершенно неведома Хедину; она не имела ничего общего с привычной магией. В разрывах серой мглы он видел Межреальность и крошечные огоньки живых миров – словно глядел на улицу сквозь мутное запылённое стекло. Буйство красок. Тёмные провалы. Удивительные заросли Дикого Леса – всё это привычно тому, кто хоть раз странствовал тропами от солнца к солнцу. Но – что это? Золотой луч. Тонкая нить, мерцающий росчерк пляшущих пылинок, протянувшийся сквозь пропасти и бездны, тонущий в туманной дали – а другой его конец вёл, казалось, к самому Хедину, однако тоже тонул – в искажениях самого пространства, скрывших место неведомой бури. Золотой луч? Откуда, зачем, почему? …Бытийный план вокруг него продолжал сжиматься и разжиматься. Теперь уже не оставалось сомнений, что его несёт в самый центр этого хаоса. И туда же тянулась золотисто-огневеющая нить. Словно верёвка, брошенная утопающему. Утопающему?! Вот уж нет! Он никогда не тонул, даже если так казалось его врагам; они просто принимали желаемое за действительное. Око урагана всё ближе. Оно втянет его, он преодолеет неведомый барьер, что куда крепче тех преград, коими Творец отгородил Упорядоченное от Хаоса. Он вернётся, не может не вернуться!.. …Но серый девственный холст оставался вокруг него, он звал, манил, нашёптывал – отдели. Проведи черту Великого Предела, положи начало вечному движению!.. Разве не хочешь узнать ты, последний из Истинных Магов – единственный Истинный Маг, не утративший собственной сути, – что произойдёт, когда ты исполнишь своё предназначение? Предназначение? Мы – хранители Равновесия и инструменты познания. В этом наше предназначение! А потом Упорядоченное выбрало нас с Ракотом, чтобы мы… Истинные Маги есть Великий Предел. Они есть средство, чтобы изменять и взвешивать, сравнивать и различать. Моё Поколение забыло об этом? Об этом забыли многие Поколения. Имей Познавший Тьму сейчас тело, он замер бы в изумлении. «Моё Поколение забыло об этом – как многие Поколения». А потом пришли Молодые Боги… Его сознание разрывалось. Казалось бы, мельчайшая точка, исчезающий огонёк среди вечных сумерек, среди всех оттенков серого; и выбор, который он внезапно осознал с пугающей, режущей ясностью. Останься здесь и начни всё заново. Попытайся перейти грань и спасти то, что ещё можно, – хотя, не исключено, что уже ничего нельзя, как нельзя остановить Великую реку Времени. Метни кости, Познавший Тьму, протяни руку, возьми Зерно Судьбы, только уже не одного-единственного ученика, а вообще всех, живших или живущих в Упорядоченном. Высокие слова и красивые чувства – всё это осталось там, в прошлом, в зале Совета, в коридорах и покоях замка Всех Древних; сейчас надо выбирать, хотя, казалось бы, – как тут можно сомневаться? Маг Пространств и Летучая Ведьма, как может он её оставить? Можешь и оставишь, вдруг подумал он. Так уже было, разве нет? Ворон на подоконнике его покоя в Замке Всех Древних; их война; Сигрлинн, прекрасная и ужасная, стоящая перед ним и мальчишкой Хагеном на хьёрвардском просёлке… Ты оставил её тогда. Любил всё равно, но – оставил. Со стороны казалось, что он стоит на месте, а вокруг него изменяется сам бытийный слой; бушующее сердце силы приближалось, накатывало огненным колесом, и Познавший Тьму ждал. Девственные пространства пусть пока останутся таковыми. Теперь он знает, что они существуют, пролегая под видимым Упорядоченным; он найдёт способ вернуться. Даже через бездну Неназываемого, если потребуется. Его сжало, серое пространство вокруг стремительно темнело, схлопывалось, не выдерживая страшного напора «сверху». Сейчас, сейчас – что бы ни билось там, по ту сторону барьера, оно вернёт его обратно!.. Тьма навалилась и сдавила. Исчезающая точка Пламени Неуничтожимого в кромешной первозданной тьме, в той самой Тьме, откуда всё вышло и в которую всё якобы должно вернуться. Обладай он голосом, он бы закричал. Барьер, на который его бросало, был непреодолим. Прозрачная стена, но весь ярящийся шторм не причинял ей никакого вреда. Кто бы и что там ни задумал, преграда оставалась целёхонька. И она наплывала на него.