…И в какой-то миг верёвка вдруг ослабла. Натяжение исчезло, и что-то с плеском шлёпнулось в мелкую воду совсем рядом с Матфеем. Хотел бы он сейчас лишиться чувств. Но – нет. В этой милости мёртвым отказано. Смутная фигура медленно поднималась из туманных облаков, а Трактирщик уже оказался рядом, подхватил под руку, чуть ли не вздёрнул над несуществующей водой. – Добро пожаловать, Царица, – раздалось усмешливое. – Да не дрожи так, тут твоя дролечка, тут. Матфей, шатаясь, вгляделся – отчаянно хотелось зажмуриться, но и этого его лишили. Да. Она, Царица Ночи или Теней, Царица и того, и другого. Волосы, стянутые было в тугой узел на затылке, растрепались, длинные пряди падали на лицо, стекали до лебединой шеи. Кожаная куртка, широкий гномий пояс, широкие порты, кинжал в руке, но… – Прости, милая, но железом меня тут не возьмёшь, – бархатистым басом сообщил Трактирщик. – А вот зарево ты устроила первостатейное, погляди, погляди, выходит, не ошибся я в тебе, дорогая!.. Царица казалась совершенно потерявшейся, сбитой с толку, растерянной. Затравленно взглянула на массивного Трактирщика, дёрнула зажатой в его лапище рукой – напрасная попытка. А на сером небе и в самом деле растекалась от горизонта вверх, к зениту, медленно разгорающаяся алая полоса, словно кто-то щедро мазнул там горящей кровью. – Добро пожаловать, красавица, привет тебе в моих владениях, – продолжал Трактирщик, – да ты не дрожи так, не дрожи. Цел твой Матфейка, цел и даже невредим, вот, смотри сама! Что трясётся он и серый весь, точно призрак, – так ничего, ко мне на двор ступим – сделается он, как прежде, как при жизни, даже краше. Царица огромными глазами взглянула на Матфея – и он подумал, что, наверное, лучше бы его и впрямь размазали тонким слоем мглы по здешним туманам. – Матфей… – выдохнула она. И заплакала. Зарыдала, словно простая смертная, дождавшаяся, увидевшая наконец считавшегося безнадёжно сгинувшим любимого. Зарыдала – но тут же проглотила слёзы, в глазах сверкнул гнев. – Ты!.. ты!.. Ты меня сюда затянул, проклятый!.. Ты моего… моего… использовал!.. Ловил меня, как на живца!.. Трактирщик ухмыльнулся и заговорщически вдруг подмигнул Матфею. – Потом на меня яриться станешь, голубушка. Идёмте-ка ко мне на двор, кваску попьём. Не-не, ты к нему не кидайся! – строго остановил он Царицу. – Целоваться-миловаться после станете. А то как бы тебе не разочароваться. – Матфей… – выдохнула Царица, неотрывно глядя на того. – Что… что он с тобой сделал?.. На крючок насадил, чтобы меня поймать, да?.. Бедный мой, бедный, – я-то тебя спасти норовила… – Идём, идём, – поторопил их Трактирщик, занимая позицию между ними и по-прежнему не отпуская руку Царицы. – Идём. Толковать у меня будем. …Зарево медленно угасало, тонуло в накатывающих волнах серой всепобедительной мглы. Трое шли через болота к тёмному и молчаливому дому на холме, за туманными топями. Царица Ночи изо всех сил искала взгляд Матфея, выгибалась, изворачивалась; а он только и мог, что пялиться прямо перед собой. – Не крутись, волшебница, – словно отец расшалившуюся дочь, одёрнул её Трактирщик. – Никуда вы теперь не денетесь, ни он от тебя, ни ты от него. Дом на холме, тёмный и мрачный, приближался. Жалобно скрипела дверь на неощутимом никем ветру. В щели таилась тьма, и Матфею показалось – она сделалась какой-то другой, жадной, ждущей, подстерегающей. – З-зачем?.. Зачем туда? – слабо запротестовала Царица Ночи. – А ты ещё не поняла, где очутилась? – снисходительно осведомился хозяин. Царица Ночи зашипела сквозь стиснутые зубы. И сразу же стылый туман над болотом колыхнулся, серые слои его взволновались, начали рваться, и в проёмах появилась стыдно-обнажённая твердь – нагая, чёрная, рыхлая, словно застывшая пена. – Но-но, – добродушно бросил Трактирщик, слегка повёл плечом, и завесы мглы стали стремительно затягиваться. – Не балуй, красавица. Голос его оставался прежним, уверенным и несколько насмешливым, однако Матфей успел заметить, как на лице Трактирщика, словно вырубленном из старого дуба, промелькнула вдруг отчётливая гримаса боли. – Входите!.. Темнота отползла в глубину сеней, словно старая злая кошка. Царица Ночи, кажется, успела прийти в себя. Или, во всяком случае, сообразить, как себя вести. – Досточтимый владыка… – Люблю вежливых гостий, – осклабился Трактирщик. – Садитесь! Кто-то взял Матфея за руку, сжал холодные пальцы. Она!.. Он по-прежнему не мог заставить себя взглянуть ей в глаза. – Да теперь-то можно, – проговорил хозяин. Треснуло огниво, заалел огонёк лучины. – Вижу, вижу, миловаться хотите. Обождать придётся слегка. Ты, дева, понимаешь ли, где оказалась и с кем говоришь? Царица Ночи осторожно приподнялась с лавки, низко поклонилась – волна волос её хлынула, словно вода. – Великий Дух, владыка царства мёртвых, могучий Демогоргон, тебя я приветствую!.. Не ведаю, как очутилась я здесь, но, видать, по твоей необоримой воле. Что повелишь ты – уж коль призвал меня, ничтожную мошку, пред свои очи? – Эк мягко стелешь, эк хвостом-то метёшь, – усмехнулся Трактирщик. – Да только всё это зря. Никакая ты не мошка ничтожная, ты – одна из Новых Магов, тех, что должны были явиться на смену Поколению нынешних богов Хедина с Ракотом, да так на службу и не заступили. – Не по своей воле, великий! – так и вскинулась Царица. Рука её по-прежнему сжимала ладонь Матфея. – Нас коварно обманули, нас лишили нашего предназначения, нашей судьбы, нашего места в сущем!.. – Оставь, – отмахнулся Трактирщик. – Да не мети столешницу волосами. Я часть Его, не Он сам. Плакаться и упрёками сыпать не здесь надо. Не просто так ты здесь очутилась. Службу мне сослужишь. – С-службу, великий? – заморгала Царица. – Её, родимую. Коль исполните с Матфейкой требуемое – отпущу я вас обоих отсюда. Вернётесь живые и невредимые, как в сказках бывает. Ну а не исполните… – хозяин развёл руками, – тут, у меня навсегда останетесь. Он – туманом летать станет, ты… гм… ну, не знаю. В туман тебя обратить, конечно, можно, а можно и полы в доме моём мыть заставить. – На всё воля твоя, великий, – чародейка вновь поклонилась. – В твоей мы власти. Что велишь – исполним, да только что мы можем по сравнению с тобой, всемогущим?.. – Льстишь, как по писаному, – с удовлетворением заметил хозяин. – Это в сказах обычно хитрая героиня глупому великану с три короба наплетёт, а тот уши развесит и бывай здоров. Нет, со мной так не получится, дорогуша. Исполнить вы должны вещь одну, но трудную. А времени у нас мало, и придётся тебе, колдунья, без обычных твоих игрушек обходиться. – Трактирщик внезапно поднялся, навис над ними чёрной горой. – А то ведь, смотри, ни туманом, ни даже тряпкой половой дело не обойдётся. Кто у меня нынче в сенях-то ждёт-поджидает, по углам хоронится, подачку выклянчивает?.. Судя по враз побелевшей Царице, она если не знала, то догадывалась. Матфей понятия не имел, но ощущение то – ждущего голодного провала – запомнил накрепко. Хотя по-прежнему не мог найти в себе сил пожать в ответ пальцы Царицы. – Что нужно сделать, великий? – голос чародейки дрогнул, несмотря на все её усилия. – И кто же это завёлся в твоих владениях, что в доме твоём собственном твоим… гостям – мы же гости, верно? – угрожает? – Меняется Упорядоченное, – сурово отмолвил Трактирщик. – Старое рушится, новое воздвигается, хоть и того не знает, что власть его – на краткий миг. Мы – старые силы – как можем, укрепляем сущее. Погоди! Не скачи, торопыга. Ведомо ль тебе про три меча, что существуют, перерождаясь, в Упорядоченном? Ты-то, Матфей, можешь помалкивать, ты про них отродясь не слыхал, нам иные твои таланты понадобятся. – Ведомо, великий, – осторожно проговорила Царица. – В книгах, в летописях, в памяти смертных – много о них говорено. Знаю, что есть они, да вот только в руках никогда не держала. Не про нас они деланы, наша – Истинных Магов – власть в другом и от другого. – Ты не Истинный Маг, – напомнил хозяин. – Упорядоченное наделило тебя и твоих сородичей многим – но как вы распорядились этим богатством? Царица Ночи опустила было голову, но тут же и вскинула – с отчаянной гордостью, болью и гневом: – Мои сородичи заплатили за свои ошибки. Их никого не осталось в живых. Я последняя. – Не знаю, где, чем и как они якобы «платили», – сухо ответствовал Трактирщик, – но здесь они не появлялись. Ко мне никто не приходил. Впрочем, довольно болтать. Слушайте… Матфей слушал, закаменев и заледенев. Царица Ночи до боли стискивала его ладонь, а он по-прежнему глядел прямо перед собой. Они слушали. А потом Трактирщик внезапно умолк, застыл высеченной из гранита глыбой, закутываясь во мрак, словно в исполинский плащ; взглянул сурово, так, что Матфей вновь затрепетал, разом вспомнив, как отрывались от него куски серого тумана, уносимые призрачным ветром. – Ты, Исидорти – демоны, – внушительно повторил хозяин. – Ты, Нистуйя – мечи. К ним сейчас тянется много рук. Мне нужно, чтобы вы стали первыми. Демоны и мечи. Мечи и демоны. – Я – мы – мы готовы, – проговорила Царица. – Матфей! Матфей, ми… милый, скажи ему! Он не смог разлепить губ – так было стыдно. Просто кивнул. – Хорошо! Тогда, – лицо Трактирщика медленно тонуло в плотной темени, блики слабого огонька лучины постепенно исчезали, – тогда оставлю вас ненадолго. Милуйтесь. Во дворе вас подожду. И – исчез, словно ушёл под воду. Мрак сомкнулся, вздохнула пустота. В следующий миг руки Царицы Ночи обвились вокруг шеи Матфея, и ему волей-неволей пришлось взглянуть в горящие глаза. – Матфей, Матфей мой… – зашептала она. – Что он с тобой сделал, дух этот? Вижу, вижу, сделал что-то, чары наложил – конечно, ты ж в его власти, ты ж умер – да посмотри ж на меня!.. «Посмотри на меня!» – потому что Матфей опять опустил взгляд. И сил признаться не было. – Ничего, – она лихорадочно ощупывала его. – Ничего, справимся, что нам какие-то там мечи да демоны!.. Ты же вот сумел, меня от Кора Двейна спас, из самой его глубокой темницы вызволил!.. Вот он, значит, какой, Демогоргон, дух великий!.. Сумел, изловил меня, поймал, да я и сама хороша, тянула тебя, милый, изо всех сил… – Зачем? – наконец выдавил Матфей. – Зачем… тянула? Ведь ты – Истинный Маг… а я – я… Она глядела на него, умилительно склонив голову чуть-чуть набок. – Ты – мой Матфей. Мой. И… – она улыбнулась. – Нет, безо всякого «и». Просто мой. Банально, прости, но порой по-настоящему начинаешь понимать, чем кто-то был для тебя, только его лишившись. И я… поняла. Когда сидела над твоим телом и выла. И тогда поклялась, что вытащу тебя из посмертия!..