Ладонь оружейницы вздрогнула, пальцы задрожали, впиваясь в лоб лежавшему, словно когти. – Что ты несёшь?! – Нет больше Хедина… угас луч золотой… – Остановись, сестра, – Фиделис мягко, очень мягко обнял альвийку за плечи. – Мы знаем – что-то случилось. Ты знаешь, я знаю, они, – кивок на невысокликов, – тоже знают. Бога Хедина нет в Сущем. И это ясно. Смертные лишаются рассудка. Спаситель заключён в кристалл Дальних, но яд Его по-прежнему растекается по Хьёрварду. Признаться, я… не думал, что настолько быстро. – И что теперь? – Роб в упор смотрел на лекаря. – По-прежнему странствовать и проповедовать? Обучать простой люд от мертвяков отбиваться? – Надо… найти… Хедина. – Айвли глядела куда-то сквозь своих спутников. – Спустимся… обратно в храм. Вот он, брат Хардри, должен помочь. – Он-то? – усомнился Фроки. – Он-то. – Альвийка склонилась к жрецу. – Вставай, брат Хардри. Вставай. Ты нужен своему богу. – Хедина… нет… – Неправда. Он всегда есть. Просто мы потеряли путь к нему. Или… он к нам. Неважно. Ты поможешь. Ты пройдёшь по золотому лучу. Глаза её расширились, лихорадочно блестели. – Я?.. Я немощен, слаб, недостоин… Сидящий На Престоле отвернулся… – Слушай меня! – Оружейница с неожиданной яростью сгребла жреца за грудки, рывком вздёрнула на ноги, воззрилась прямо в лицо. – Ты и только ты сможешь ступить на золотую тропу. Только тебе ведомы пути и загадки архонтов. Только ты пройдёшь там, только пред тобой раскроются семижды семь и ещё столько же врат. Слышишь?! Только ты! Никому из нас туда даже не встать! Не сделать ни единого шага!.. Брат Хардри шатался. Безумный взор блуждал по прекрасному лику альвийки; Айвли, больше не вдаваясь в рассуждения, попросту поволокла жреца за собой – обратно к тёмному провалу входа в разорённый храм. … – Это здесь было. Было здесь. – Жрец стоял посреди осквернённого зала гобеленов. – В середине. Манифестация великого бога Хедина. Сокол, мчащий сквозь неведомое. Но разве сейчас можно… – Можно! – в голосе Айвли лязгала сталь. – Можно и нужно! Если ты истинный слуга великого Хедина! Ты отмечен судьбой, разве ты не понял, Хардри?! Жрец, похоже, её не слушал. Его по-прежнему шатало, он вперял взгляд в пустоту – там, где явиться должна была та самая «манифестация». Половинчики мрачно глядели на осквернённый зал. Нет, не зря Аэтерос не шибко-то жаловал «поклонявшихся ему». Ни к чему это Учителю, не нужно это его делу. Ишь чего выдумали, «манифестации» какие-то! Чего там манифестировать, если Аэтерос всегда был с ними – и в Обетованном, а зачастую и в походах. Зримый, во плоти и крови. Хедин Познавший Тьму, который сиживал с ними, своими учениками, за одним столом, рассказывал истории, наставлял, показывал, который сделал из них лучших бойцов всего Упорядоченного. А тут неведомые «проявления»!.. Однако мало-помалу перед братом Хардри и впрямь начала сгущаться тьма, клуб плотного дыма, словно чернила, вылитые в воду. – Великий Хедин, к тебе взываем… нет, не так… не взываем… шагаем за окоём, как ты шагал когда-то… пронзаем тьму, как ты пронзал… – Смотри! Смотри! – Роб пихнул товарища в бок, но Фредегар и так неотрывно глазел на происходящее. Во тьме возникла крошечная золотая искорка. Казалось, она мчится к ним, мчится и никак не может дотянуться через невообразимые бездны пространства. Айвли сдавленно охнула. – Ступить смело… во тьму внешнюю, где глад и мор, и скрежет зубовный… – из уголков глаз брата Хардри потекла кровь, сам он затрясся, словно в падучей. – Ступить смело, всё потеряв… всё отринув… – Смотри, брат, – Айвли оказалась рядом с ним, тонкая рука обнимает жреца за плечи, – смотри, вот он, луч золотой! Смотри на него, видь его, ступай по нему!.. Половинчики замерли, Фиделис вообще, похоже, перестал дышать. – Кровь моя не нужна мне… – полушёпотом вещал брат Хардри. – Кровью не купишь благосклонность архонтов… и у первых врат вопросят меня… пара архонтов вопросит… Он вздрогнул, заколебался. Лоб мучительно наморщился. – Ты сможешь, брат, – Айвли склонилась к уху жреца. – Сможешь! Хардри дёрнулся. Глаза его закатились, однако плечи, напротив, вдруг распрямились. – Что есть нисходящее с престола? – чётко и сильно проговорил он. И сделал шаг – на месте, но словно бы на что-то ступая. – Молодец! Что видишь ты? – потребовала альвийка, становясь за спиной адепта и кладя ладони ему на оба плеча жестом если не возлюбленной, то, по крайней мере, сестры. – Луч… золотой луч… да, наконец… он идёт сквозь смерть и сквозь жизнь… сквозь все семь небес… – выдохнул жрец. – Узок он, и гибельна ошибка на сём пути… – Нет никаких «семи небес», – не удержался Фроки. – Если только не считать звёздные сферы вокруг каждого из миров… – Но он-то имеет в виду явно что-то иное, – заспорил было Роб, но Фиделис, качнув головой, приложил палец к губам. – Семь небес пронзает он и в бездну уходит… ко Древу Великому ведёт он, но не кончается, а дальше бежит… я иду, счастливый… свободный… дух мой парит… Перед жрецом по-прежнему, словно живой, клубился мрак, в недрах его мерцала яркая золотая искорка, не то приближавшаяся и никак не могущая приблизиться, то ли, напротив, не могущая скрыться в далях. – Семь небес… семь врат… четырнадцать архонтов… – Что видишь ты? – шёпот Айвли в ухо жреца сделался едва слышным, в нём прорезалась страсть. – Тебе удалось, брат Хардри! Ты устремляешься по златому лучу к великому Престолу! Это твой час, брат! Всё, о чём догадывались, всё, о чём мечтали!.. Вперёд, не останавливайся!.. И говори нам, что ты видишь!.. Толчок силы – резкой, нетерпеливой, злой. Фиделис покачал головой, но промолчал, невысоклики в очередной раз переглянулись, но не сдвинулись с мест. Что сейчас творила Айвли со жрецом, было делом лишь её совести и её сердца. – Да… далёк путь по златому лучу… неподкупна стража… и только лишившийся всего пройдёт по нему, отрешившись земного и всё потеряв… – Ступай смело! Ты всё отринул и всё отдал!.. Пожертвовал всем! Ничто не держит тебя внизу, во тварном мире!.. Вперёд и только вперёд!.. Не страшись архонтов, не бойся стражей Престола – смело гляди им в глаза и отвечай, не отводя взора! – Да… да… – Хардри шатало, альвийка не убирала руки с его плеч. – Да, я иду – над туманами миров – прямым путём – сфер небесных достигаю я, и раскрываются они предо мной, и кланяются мне их обитатели… Вот вижу я тёмных бестий, тщатся они столкнуть меня, но слово моё крепко и, словно адамант, несокрушима вера моя… – Шагай твёрдо, мой верный, – шёпот Айвли обволакивал, гасил волю, гнал и гнал вперёд. – Сквозь сферы небесные прохожу я… мимо светил ночных… и не убоюсь я зла, и не дрогну пред тварями мрака… – Ты не дрогнешь, мой верный, и достигнешь конца, и вечность окажется мигом, а миг – вечностью… Что видишь ты за пределами сфер небесных? – Пронзает сущее золотой луч… и шаг по нему равен году пути… – Лицезреешь ли ты первые врата и архонтов, стражу их? – Лицезрею… безмерно далеко они, но делаю я шаг, и луч сам несёт меня к ним… – Хардри затрясся. – Страшны их лики и беспощадны взоры! Замкнуты первые врата, и вижу я, что зовутся они вратами молчания. Вижу скрещённые посохи стражей… и бездонна пропасть по сторонам золотой тропы, сама же она остра, как лезвие ножа… – Что рекут тебе архонты? Слышишь ли ты их слова? – Слышу… вопрошают они меня… и это те слова, что слышали мои братья в медитациях… «Что есть нисходящее с Престола?» – рёк один… «И что первое видит оно, с него сойдя?» – возгласил другой… Половинчики замерли; не сводил глаз с жреца и Фиделис. Губы лекаря шевелились – не то творил какое-то заклятие, не то просто молился. – Отвечай им, отвечай, брат! – альвийка обняла жреца, прижалась к его спине, лбом коснулась его затылка. – Отвечай… – Страшен зрак архонта вопрошающего… в душу зрит, зрит насквозь… – Глаза Хардри, закатившись, двигались под веками, будто и впрямь что-то видели. – Но верный отвечает не тем, что заучено, а тем, что явлено ему в пророческих снах и видениях… – голос его изменился, сделался громче и твёрже, словно обращался он к кому-то, стоящему перед ним. – «Что есть нисходящее с Престола?» Легко ответить, великий, – то душа Бога, что посылает Он со Трона своего, какой достойны лицезреть лишь единицы из мириадов… И на второй вопрос отвечу я так же, не колеблясь, – первое, что лицезреет душа Бога, едва отделившись от Престола, есть Пламя Неуничтожимое, что есть суть Великого, на Троне Сидящего. Пламя Неуничтожимое, начала и конца не имеющее. Кровь сбегала тонкими струйкам из уголков глаз Хардри, скапливалась в клочковатой бороде; срывались тяжёлые капли, со странным, каким-то каменным стуком падали они на пол, и невысоклики заметили, как настоящей мукой исказилось лицо Фиделиса, словно это он стоял сейчас там, в неведомом, на тонком, словно волос, золотом луче… – Она ж его сейчас прикончит, ну чисто упырица же, – процедил сквозь зубы Фроки. – Лекарь! Что же ты… Фиделис лишь опустил голову. – Стой, где стоишь, Фредегар, друг мой. Прошу тебя. Половинчик с явным усилием разжал сомкнувшиеся на эфесе пальцы. – Довольны архонты! Расступаются они! Открывают путь! – Хардри вытянул трясущиеся руки, точно слепой, на ощупь отыскивающий дорогу. – Ты победил, мой верный, – в шёпоте Айвли звучала настоящая страсть. – Ты победил, восходи дальше и говори, говори нам, что видишь!.. Руки и ноги жреца конвульсивно дёргались, словно он и впрямь шагал по незримой тропе небес. – Провожают меня с почётом архонты, стражи первых врат… Дальше поднимаюсь я, и всё тяжелее дышать… вижу под собой бессчётные миры, а предо мной вздымаются ветви великого Древа, как описывали братья… Но не кончается луч золотой, дальше ведёт тропа… Кровь текла и текла из-под век Хардри, плечи ссутулились, он согнулся, словно под незримой тяжестью, зашаркал ступнями, оставаясь на месте; золотистая искорка так и танцевала перед ним в самом сердце мрака. – Нечем дышать за первыми вратами… лишь боги или великие маги могут невозбранно идти там, или же те, кто пропущен архонтами… творю молитву к Создателю, к Творцу, что послал в этот мир бога Хедина… заклинаю семижды семью Его именами… именами Его, что Он сам открывает верным, посылая видения и сны… – голос его вновь окреп. – Именем первым твоим заклинаю тебя, Ом, Я, гудящим, аки колокол от края до края вселенной; и именем вторым заклинаю тебя, Сущий, ибо Ты есть, и нет, кроме тебя, ничего; и именем третьим заклинаю, Воевладыка, ибо Ты вечно поражаешь Хаос и отрицаешь его войною; и именем четвёртым заклинаю, Прастарейший, ибо ты старше всего и даже самого Упорядоченного… Он бормотал так довольно долго, пытаясь идти, то есть шаркая ногами на месте. – Видишь ли ты вторые врата, мой верный? – Айвли вся вжалась жрецу в спину. – Вижу… две пары архонтов стерегут их и сурово взирают… – Вопрошают ли они тебя? – Вопрошают… «Что есть Сидящий на Престоле?» И я… и я… – он заколебался. – Сидящий на Престоле есть мера всех вещей и имя его – Бог. Но подлинное Имя Его неведомо нам. И зовут его Миром, ибо весь Мир в Нём, но неверно это, ибо мир есть лишь часть Его. И зовут Его Господом, ибо Он – господин всех живущих, но неверно это, ибо не рабы мы, но Дети Его. И зовут Его Всеотцом, но неверно это, ибо не рождён был Им мир, но сотворён. И Творцом зовут Его, но и это неверно, ибо не сотворил Он мир, но преобразил из Прародительницы, творцы же есть Древние Боги, руки, коими Творил Он мир…