– Принят ли твой ответ, мой верный? – глаза альвийки закрыты, губы почти прижаты к уху шатающегося жреца. – Довольны архонты, отворяют врата предо мной… владения ужасного Демогоргона зрю я, и над кроной Древа Миров пролегает путь… нечем уже дышать здесь смертному, и чувствую я, что нет возврата… запишите слова мои, для братьев… не дышу я более, и сердце перестаёт биться… – Не пугайся, мой верный, великая награда ждёт тебя в конце!.. – почти простонала Айвли. – Да… пределы сущего покидает золотая тропа, пронзает она границу Упорядоченного, погружается в Хаос, словно меч сияющий, поражает тьму и зло… – Хардри покачнулся уже так, что, если бы не альвийка, – точно бы рухнул. – Вот третьи врата, и стоят возле них семижды семь без шести архонтов, ибо сие есть врата сущего и не-сущего, не-сущего иного, нежели даже Хаос, и слабый разум мой отказывает, не в силах постичь… Теперь, чтобы удержать жреца, потребовалась помощь обоих половинчиков. Грудь Хардри сделалась мокра от крови. – Запиши… сестра… – Всё запишу, мой верный! До единого слова!.. – Семижды семь без шести архонтов рады мне… рекут, что никто никогда не достигал третьих врат, за которыми хлад и мрак Иного… и лишь одно вопрошают у меня… – Готов ли ты? – прошептал горестно Фиделис. – Готов ли ты, бесстрашный? – Готов… готов ступить… – По обе стороны врат строятся архонты, – вдруг продолжил лекарь. – Раскрываются створки – что видишь ты там? Глаза брата Хардри превратились в заполненные кровью провалы, и более она не вытекала. Дрожала рябью, словно вода на пруду под ветром, но не вытекала. – Вижу… – прохрипел он, словно два заржавленных меча проскрежетали друг о друга, – вижу… нет конца лучу золотому, обвивает он Престол, восседает на нём Сила Сил, ни лика, ни формы не имеющая… – А ещё?! Что ещё видишь?! – Айвли оказалась спереди, вцепилась жрецу в пропитавшееся алым одеяние. – Вижу… вижу… вижу… И тут вдруг кровь из глазниц брата Хардри вся разом вытекла. Вместе с глазами. Обнажилось красное дно, стремительно белевшее. Стала надуваться и лопаться кожа на висках и щеках, расходиться, словно неведомое существо сбрасывало человеческую личину. – Ведёт золотой луч к Престолу Сил, – чётко, спокойно и умиротворённо проговорил жрец. – В сиянии славы Престол, и пребудет он таковым до последнего дня, после чего не исчезнет, но преобразится. Вижу тень пред Престолом, светом Его осиянную. Крошечная эта тень, меньше мельчайшего кирпичика сущего, однако же сонм духов окружает её и следует за нею… её составляет, будто часть… Мягкая улыбка появилась на окровавленных губах, прежде чем они отвалились совсем, являя кости и сухожилия. – Вижу бога Хедина, – закончил брат Хардри. Выдохнул. – Престол зовёт меня… и я ныне – часть Его… Выдохнул вновь и – отошёл. Ноги подкосились, жрец обмяк, половинчики удержали тело кое-как, осторожно опустив на пол. Айвли с кривой усмешкой встряхнула ладонями, словно уставшая пряха. А лекарь Фиделис вдруг шагнул к оружейнице, размахнулся и со всей силы влепил ей звонкую пощёчину. Альвийка дёрнулась, пошатнулась, однако тотчас же выпрямилась. – Бей ещё, если хочешь. Знаю, заслужила. Зато… зато я нашла нам бога Хедина. Осталось лишь вернуть его домой. – Что ты говоришь?! – так и вскинулись оба невысоклика. – Я. Его. Нашла, – глаза Айвли, широко раскрытые, смотрели прямо перед ней, но, похоже, видели совершенно не то, что взоры остальных её спутников. – Где? Как?.. – Брат Хардри. Он верил, он звал, он… – слова пресеклись рыданиями, однако оружейница не дала себе расплакаться. – Наш бог Хедин прошёл волосяным мостом и достиг Престола Сил. – П-престола? – пролепетал Робин. – Или, как его называют, Творца, – еле слышно прошептала альвийка. – Э-это же абстракция… символ… условность… – Робин изо всех сил пытался защищаться. – Все ученики Аэтероса ведают, что, сотворив Упорядоченное в единой вспышке, Творец не… – Творец никуда не делся, – лицо Айвли смертельно бледно, глаза ввалились, словно она недели две не имела во рту и макового зерна. – Он был здесь, всегда, во всём… а теперь, когда пришла пора и двинулся лёд… и сущее становится тем, что было… Ему, Творцу, пришла пора. Её трясло. Взгляд сделался совершенно безумен. – Брат Хардри дошёл. Достиг цели жизни – узрел Престол и узрел нашего бога Хедина. Его надо вернуть теперь сюда, домой… Лекарь Фиделис мягко шагнул к ней, коснулся ладонью лба. – Горит. Половинчики переглянулись и, видимо, решили действовать. – Клади её. Роб, у тебя в сумке настойка должна быть… – Не надо, – спокойно остановил их лекарь. – Лучше поможем ей. Она видит сейчас бога Хедина, и это… – Убивает её, – закончил Фредегар. – Дело знакомое. Рисуй фигуру, Роб! А мы с сударем лекарем держать станем. Фигуру Робин набрасывал умело и быстро, широкими привычными движениями; контуры её засветились, как и положено – как раз в тот миг, когда колени оружейницы подогнулись и она начала оседать. – Скорее. – Фиделис подхватил её на руки. – У нас всё готово. – Роб смахнул пот, курчавые волосы все слиплись. – Перебрасывай! – Фредегар сложил пальцы сложным жестом, словно выхватывая невидимое прямо из воздуха; сияние поднялось над звездой, свиваясь спиралью, повинуясь движениям половинчика, окутало альвийку с головы до пят. – Ещё! – резко приказал лекарь. Роб с Фредегаром не сплоховали – магическая фигура вспыхнула ещё ярче, огонь рвался из её линий, плясал и бился над скрещениями; Айвли застонала, заскрежетала зубами: – Хедин! Великий Хедин!.. – Зовёт его, – Фиделис неотрывно вглядывался в незрячие глаза оружейницы. – Зовёт, пытается показать дорогу. Помогайте, помогайте, друзья!.. Невысоклики старались как могли. Первая звезда начала распадаться, линии её расплывались, не выдерживая напора силы; обжигая пальцы, Роб тотчас правил углы с дугами, Фредегар чертил рядом вторую. – Хедин! Великий Хедин! – взывала Айвли, но голос её всё равно слабел, несмотря на вливаемую в неё силу. – Великий… Хедин… Однако что-то изменилось в подземном чертоге, невидимое дрогнуло, тело брата Хардри шевельнулось, труп конвульсивно дёрнулся, затряслись скрюченные пальцы. – Страшна твоя жертва, Айвли… – прошептал Фиделис, бросая взгляд на погибшего жреца. – И ещё более страшна участь принесённых в жертву… Под ногами лекаря пролегла первая трещина. Камень не выдерживал напора сжатой, до предела стиснутой силы. – Скорее, оружейница… * * * – Хедин! Великий Хедин!.. Потоки ледяной силы обрушились на него, и клубящаяся тьма попятилась. – Вернись, великий Хедин! Вернись ко мне, великий Хедин!.. Он помнил этот голос. Помнил и ту, кому он принадлежал. – Вернись ко мне, великий Хедин!.. Надежда – вот единственное, что у них оставалось. – С высот Престола Сил – вернись ко мне, великий Хедин! Вернись, ты нужен нам! Ты нужен нам. Всем, от мала до велика – мотылькам над полями и исполинским левиафанам в морских глубинах. Смертным и бессмертным. Древним богам в лесных чащобах и глухих болотах, в жарких песках и вечных ледяных пещерах. Зверям и птицам, магам и драконам, эльфам и гномам, оркам и гоблинам, кобольдам и кентаврам, даже жутким поури – всем. Потому что даже те, кто обречён смерти, должны умереть с честью. И с надеждой.