Серое пространство стремительно заполнялось зеленоватым светящимся льдом. Челюсти и нос дракона, рога его и костяные выросты надбровных дуг – всё стремительно каменело, обращаясь сперва льдом, а затем – блистающим смарагдом. «Мы уже здесь. Мы уже повсюду. Ты думаешь, символы и воображаемые победы смогут остановить нас? Вот это вот, подстроенное старыми хозяевами сущего, что тщатся сдержать наш натиск и тем самым лишь радуют Хаос?.. Глупое существо, надеющееся избегнуть неизбежного!..» Рандгрид не слушала. Рука крепко сжимала нож. Есть только один ответ, когда тебя убеждают, что всё погибло, всё потеряно и триумф врага неизбежен. Ножом по горлу. Верный puukko ударил в твердеющий смарагд, брызнула россыпь изумрудных брызг. Дракон, больше похожий на змея, видать, ещё не успел полностью обернуться камнем. Глаз его осыпался, словно разбитый витраж, водопадом мелких осколков. Хлынул дымящийся поток чего-то, похожего на кровь, но быстро застывающего заленоватыми наплывами. – Много вас тут таких, в Железном Лесу! – бешено выкрикнула Рандгрд. – До всех доберусь!.. Змеедракон ринулся на неё, хрустя лопающейся зеленоватой чешуёй, и на сей раз Рандгрид не побежала. Сама прыгнула навстречу, вцепилась, оцарапала левую ладонь, но не промахнулась, ударив ножом и во второй глаз чудовища. Исполинское тело забилось в корчах, Рандгрид едва увернулась от хлещущего хвоста. – Не бывать по-вашему! – яростно крикнула она в пространство, где ей молча внимали отчего-то переставшие расти зелёные кристаллы. – Рагнарёк – он всех забирает!.. Покажитесь, выходите на бой, сражайтесь с честью!.. «Никто никуда не выйдет. А ты поступила б разумнее, помогая нам, а не пытаясь помешать». – Ничего у вас здесь не вышло! – в гневе бросила Рандгрид. Наполовину окаменевший змей корчился, извивался и наконец сорвался в бездну, полетел, разваливаясь на части. – Сгинуло чудище ваше, и другие сгинут точно так же!.. Даже в Рагнарёке можно победить, если захватить с собой всех врагов!.. тем, кто после нас придёт, легче будет! «Неразумная. Никто никуда не придёт, если не довершим мы свою работу. А мы довершим. Мощь Орла и Дракона велика, но наша всё равно больше!..» – Не знаю никаких орлов и драконов!.. А тварь вашу, что корни грызла, в бездне теперь поищите!.. На это, к полному её удивлению, ей ответил совсем иной голос, знакомый, очень знакомый: – Ты победила, Дева Битвы. А теперь пора, возвращайся, первый из кругов земных тобою пройден. Ступай по тропе смело, велик и страшен Железный Лес, и придётся тебе в него ещё вернуться… – Мост! Вот он, мост! Руби, руби, руби, а-а-а-а!.. Тролль!.. Что это? Что за крики? Какой мост, кого надо рубить? Тролль? Какой ещё тролль? – Тролль! Руби!.. Мир обрушивается на неё, яростный, безумный, катятся волны мглы, и нет больше девочки Рандгрид, есть она, валькирия, Разбивающая Щиты, и минотавр Барх рядом. Что с ней только что было, отчего так кружится голова?.. Поле, воздух, небо, земная тяга – всё вдруг тоже разом пришло в движение, сложное, неописуемое. Дрожь не дрожь, качка не качка, круженье не круженье – всё вместе. – К бою, – скомандовала валькирия. Повела плечом, проверяя, хорошо ли сидит щит, – привычка, выкованная в бессчётных сражениях. Минотавры повиновались дружно, охотно, с готовностью. Барх и его собратья мигом сдвинули ряды, прикрываясь здоровенными корытоподобными щитами, выставили короткие толстые мечи, какими удобно биться в толчее рукопашной. В задних рядах натягивали чудовищных размеров арбалеты, почти с полевую карробаллисту, и, надо полагать, такие же медленно перезаряжавшиеся. Туман заколебался, повеял лёгкий ветерок, запахло водой. – Где мы? – вырвалось у кого-то из минотавров. – Всё там же, – Райна не обернулась. – Мираж это всё. Морок. Чары, одним словом. Стоять крепко, щиты товсь! Её вновь послушали. Минотавры построились ромбом; Райна и Барх – передовое остриё. Их оказалось не так много, хорошо, если десятков пять или шесть. А остальные-то куда делись? Это заметили и сами бойцы. – Три четверти отряда – как храдух уволок, – зло пробасил Барх. – Это как же так, звездноокая? – Тут у каждого – своя битва, – Райна озиралась. – Что-то совсем сложное задумали Орёл с Драконом… – Да чего ж сложного? – не понял минотавр. – Эвон, ручей. Эвон, мостик. Под мостиком – тролль. За мостиком – дорога. Холм. Крепость. Пошли. – Стой! – Райна глядела в колыхающиеся волны сизой мглы и ничегошеньки не видела. Ни, эвон, ручья, ни, эвон, мостика. Не видела тролля под мостиком и дороги на холм. Холма с крепостью не видела такоже. Один туман, тяжело клубящуюся сиреневатую хмарь, словно кто-то в глубине её медленно и глубоко дышал. – Не сходи с этого места, Барх! – вдруг осенило её. – Не сходи, и всё тут! – Как «не сходи», звездноокая? А тролль под мостом? Это ж оскорбление всех и всяческих основ! Другие минотавры согласно зашумели. – Тролля из-под моста – долой!.. На осину!.. – Нет там никакого тролля. И никакого моста тоже нет, как и осины. Держитесь меня, ко мне ближе! Но минотавры уже теряли строй, один за другим, шаг за шагом. – Да эвон же он, тролль ентий!.. – Ишь, лыбится!.. – Дави его!.. Хватай!.. Тащи!.. – Да стойте же! – Валькирия одним прыжком оказалась на пути Барха и его сородичей. – Меня послушайте!.. Морок это, чтобы вас в ловушку заманить! Кто-то заколебался, глядя на отчаянную решимость в глазах «звездноокой»; но таких оказалось мало, едва ли десяток. Остальные – и Барх впереди всех – дружно ринулись к видимому им одним мосту. Взревели полсотни глоток, мечи ударили в щиты. – Куда же вы… – Райна застыла, бессильно уронив руки. Её отряд – а она именно так уже думала о простодушных рогатых воителях – не слушался и сломя голову мчался к… – Мост тама. Точна, – пробасил один из оставшихся. – Но я тебе верю, небесная всадница. Ты не обманешь. – Ты не обманешь, – поддержали другие. Остановить Барха и последовавших за ним минотавров она бы уже не смогла. Они один за другим исчезали в волнах сизой мглы, так напоминавшей Райне Междумирье, те его места, где потоки силы сталкивались, бурлили и кипели, или, напротив, почти что замирали. Злое бессилие отступало, сменяясь упрямой холодной яростью. Кто бы ни вёл здесь эти игры, чем бы ни руководствовался, что бы ни замышлял – спасение миров или даже всего сущего, – это её отряд, и она не позволит, чтобы… Дщерь Древнего бога магична по природе – но сама Рандгрид не умела метать молнии, порождать огненные шары и не могла заставить водную гладь одеться льдом. Но и на неё саму действовала далеко не всякая магия. Сейчас она бегом бежала туда, где за спинами Барха и остальных, бросившихся за ним, сомкнулся туманный занавес, более напоминавший сейчас погребальный саван. За нею затопал было остававшийся десяток, и валькирия едва успела их остановить. – Нет! Я сама!.. И точно – впереди, во мгле, вдруг вспыхнул, взорвался первый крик, крик ярости и боли; взметнулось что-то многощупальцевое, словно там терпеливо ожидал их всех в засаде пресловутый сухопутный спрут, распространённый в Междумире хищник. Воронка чужой и чуждой магии жадно подхватила Райну, потащила, и валькирия едва успела крикнуть своим минотаврам: «Стойте, где стоите!..» Вокруг неё уже расплёскивалась кровь, она проваливалась в чужой, не для неё сплетённый кошмар, в водоворот, из которого нет выхода. Тёмные щупальца взлетали, падали, усеянные костяными когтями-крючьями, сейчас вымазанными кровью. Меч Райны запел, засвистел в привычном кружении, щит принял на себя удар, и валькирия даже обрадовалась, когда щупальце едва не вбило её в землю, что называется, по колени. Они вещественны для неё! Магия места действует, значит, она может сражаться!.. Лезвие врезалось в тёмную плоть, со рвущим слух скрежетом ломались костяные крючья, а валькирия вдруг увидела конечность неведомого чудища во всех подробностях – с огромными кругами жирных, мясистых присосок, судорожно дёргающихся, всхлипывающих, с пузырящейся жижей вокруг; с маслянисто блестящей чешуйчатой плотью, с растущими прямо из неё желтоватыми крючьями, сейчас хищно изогнутыми и окровавленными; альвийский меч, память той самой оружейницы, ударил быстро и точно, пробивая тёмную броню. Коричневый дымящийся поток ударил вдоль клинка, хлынул Райне на боевую перчатку, обжёг; валькирия что было сил двинула щитом, отбрасывая навалившуюся тяжесть. – Барх! Сюда! Ко мне! Все – я вас выведу!.. Нет, не слышат; всё тонет в жутких воплях и утробном ворчании невидимого чудовища. Что бы ни было сейчас под ногами Райны – магией сотворённая твердь или что-то ещё – оно расползалось, расходилось, кипел и бурлил сизый туман, бушевал, словно водоворот, и, словно водоворот, он внезапно выбросил к ногам валькирии того самого Барха. Но в каком виде!.. Минотавр лишился щита, правых наплечника с налокотником. Один рог срезало подчистую, оставив аккуратнейший правильный пенёк, другой раскололо, словно ударом молота. Один глаз залит кровью из рассечённой брови, другой вращается в орбите, совершенно безумный. Райна бросилась на колени, выпустила щит, протягивая руку, и минотавр не упустил момента, вцепился мёртвой хваткой, зарычал глухо.