Валькирия напряглась, потянула, вытаскивая Барха из призрачного водоворота. – Тролль… – прохрипел минотавр и сплюнул густую чёрную сукровицу. – Никакой это не тролль, – озиралась воительница. – И вам тут не победить! – По… победим, – выдохнул Барх. – Битва, угодная богам… тролль… оскорбление основ… осквернение… святотатство… Райна никак не могла уразуметь, какое святотатство таит в себе подмостный тролль, впрочем, минотавр уже стоял рядом с ней, тяжело дыша. – С нами, звездноокая! С тобой мы его поразим!.. Валькирия оглянулась – остававшийся с ней десяток рогатых воителей так и топтался, где она их оставила. Остальные же… Во мгле вокруг неё мелькали щупальца, на краткий миг из сизой хмари выныривал силуэт минотавра, замахнувшегося мечом, или принимавшего щитом удар неведомой твари; сородичи Барха падали, поднимались, исчезали в водовороте и выныривали вновь, с прежней яростью кидаясь в безнадёжную схватку. Что-то здесь было не так; тварь, единожды напав на валькирию и получив отпор, больше не совалась. – Выбираемся отсюда, Барх! Если веришь мне – за мной! – А… они?! – прохрипел минотавр. – Это их бой, – с досадой бросила воительница. – Мы можем попытаться, но… – Попытайся, молю тебя, звездноокая! И Барх будет вечным слугою тебе, до самого конца!.. – взмолился рогатый воин. Крошечный островок тверди, где они с минотавром, – и волнующаяся, плещущая хмарь вокруг. Никакого моста. Никакого тролля. Лишь бесшумные тени щупалец, возникающих, словно призраки, и так же исчезающих, зачастую – волоча с собой зацепленного костяными крючьями воина. Шаг – остановка – шаг. Это день Рагнарёка, ты не забыла, валькирия? Видение вёльвы было смутно и неверно, никто в точности не знал, чем обернётся это сражение. Взвились сразу три конечности неведомого чудища, размахнулись – и вдруг отдёрнулись, словно не желая вступать в бой. – Дерись! – зарычал Барх, размахивая мечом. Боли от ран он, похоже, не чувствовал. – Дорогу! Показывай дорогу! Где этот мост ваш, дери его?! – Правее! Правее, звездноокая! Нет, ничего там нет, ни правее, ни левее. * * * Кипит и ярится Рагнарёк, Последняя Битва Последнего Дня. Валькирия Райна вместе с минотавром Бархом и десятком бойцов, не кинувшихся в мясорубку у моста, стоят на крошечном островке тверди посреди туманного моря. Никакого моста воительница так и не увидела. – А остальные? Остальные, звездноокая? – Только ты пошёл за мной, Барх, – покачала головой валькирия. – Остальные – они продолжают биться. – С мороком, – горько бросил предводитель минотавров. – Они бьются доблестно, – возразила воительница. – И они счастливы. – Так это что ж, – вдруг подал голос один из минотавров постарше, с массивными железными кольцами, набитыми на рога. – Они тут не погибают, значит? Райна покачала головой. – Пока длится Рагнарёк – нет. Но потом… – Что «потом», звездноокая? – жадно спросил минотавр помоложе – у него железом окованы были все рога. – Потом погибнут все, – жёстко отрезала валькирия. Наступило молчание. – А… мы? – осторожно поинтересовался Барх. – Мы пойдём дальше. Наш бой ещё впереди. А пока идём, поведаешь мне, что это за тролль и почему он вам так ненавистен… О?дин – Слышишь, дядюшка? Волк Фенрир навострил уши. – Что, племянник? – Петухи, – проговорил сын Локи. – Петухи орут. И один, и другой… и третий. Да звонко как! – Петухи. – Отец Богов поднялся. – Так и знал. Что ж, идём, племянник. Рявкни на этих ядовитых, чтобы пошевеливались. Нам сейчас всякий меч потребуется. Волк с готовностью вскочил. «Ядовитые» – шеренги странных змеелюдей под чёрно-золотыми знамёнами с бескрылым драконом, Великим Змеем – сомкнулись, с шипением и множественным шорохом потекли вперёд. Туман затопил поле перед ними, скрылись далёкие ряды противостоящего им воинства; разделял он и отряды армии Духа Познания, проникал меж рядов, раскалывал единый строй, и вот уже не могучая рать готова ударить, как одна рука, а множество отдельных тысяч, сотен или даже десятков. Фенрир то и дело оглядывался, рычал на молчаливых змеевоинов. – Теснее! Плечо к плечу! Соседа не теряем! Шире шаг!.. – Какой тут «шаг»? – усмехнулся Старый Хрофт. – У них же ног нету! – Тьфу! Ну, тогда это… шире полз! – Нас разделяет, – заметил Отец Дружин. – Племянник?.. – Мигом, – волк рванулся вбок, распластался длинными прыжками, лапы сливались в стремительном беге, однако стоило ему скрыться в туманной завесе по правую руку от владыки Асгарда, как он тотчас вылетел обратно, так, словно за ним гнались все инеистые великаны Йотунхейма. – Владыка! – хрипло рыкнул он, едва очутившись рядом. – Там – никого!.. и ничего!.. Старый Хрофт только склонил голову. – Да, племянник. Сегодня у каждого свой бой. Распадается мир, Рагнарёк наступил; только совсем не так, как казалось вёльве. Тебе не о чем беспокоиться, Фенрир. Волк только ощерился – у него, похоже, оставалось собственное мнение насчёт Последнего Дня. – А эти? – мотнул он лохматой башкой, указывая на змеелюдей, что по-прежнему молча, словно равнодушные бесстрастные големы, стремились следом за хозяином Валгаллы и его названым племянником. – Не завидую я им, – помолчав, бросил Отец Дружин. И – тишина. Пустое поле впереди, лишь колышется сизая мгла. – Стой! Шеренги змеелюдей повиновались мгновенно, безмолвно. Холодные глаза с узкими щелями вертикальных зрачков глядели на владыку Асгарда выжидающе, без подобострастия. – В круг, – скомандовал он, глядя, как зарычал, прижимая уши, Фенрир. – Что-то мало их, – проворчал волк, глядя на умело и быстро перестроившихся змеетелых воителей. – Сотни две, да и всё, было-то больше! Остальные куда подевались? – Туман. Все там, племянник. Не простое кровопускание замыслили Орёл с Драконом, ох непростое!.. – Куда уж тут «непроще», – буркнул Фенрир. – Я вот врага чую, а увидеть никак не могу, хотя должен. Они оказались в самой середине ощетинившегося иззубренными пиками круга змеевоинов. Время не двигалось, набухало, набрякало тяжёлыми каплями жидкого серебра, и там, в туманных волнах, рождалось сейчас нечто, достойное бросить вызов Старому Хрофту вместе с сыном бога огня. Молчали змеелюди. Молчал туман.