Я так и сижу на коленях посреди этой долины смерти. Опускаю взгляд на её умиротворённое лицо. Закрываю глаза. Все мысли только о том, что я только что натворил. Мир вокруг взрывается, но мне всё равно: я не сдвинулся ни на миллиметр. Сижу так час, не меньше, прежде чем решиться поднять глаза. Но когда я всё-таки решаюсь, то обнаруживаю, что я остался один. Вселяющей Ужас нет. Трупы, которые она оживила, распластались по земле. Мне придётся перелезать через них, чтобы выбраться отсюда. Но в остальном, кажется, всё спокойно. Нежно поддерживая голову Кейлин, я поднимаю её тело, и начинаю долгий путь обратно. Я не оставлю её здесь. Я не могу. Она моя. И я больше никогда её не подведу. Кейлин Моё тело мягко покачивается, а голова кружится. Руки и ноги онемели. Спустя некоторое время я начинаю ощущать покалывание на кончиках пальцев. Оно медленно распространяется вверх по рукам, к груди, перерастая в неприятную вибрацию. Я с трудом открываю сухие глаза и вижу небо. Полуночно-синее, почти чёрное, с россыпью сверкающих звёзд. Их узоры забирают моё внимание, но я не могу сосредоточиться ни на одном конкретном созвездии. До чего же красиво. Вот бы ещё это покачивание остановилось, чтобы я могла разглядеть получше. Но голова всё так же кружится, и подмигивающие звёзды уплывают в сторону. Я думала, что больше не увижу этих звёзд. Застонав, пытаюсь приподнять голову. — Шшш, мы почти дома. Дома? В замешательстве я прокручиваю смутные воспоминания в своей голове. Ноющая боль разрастается в теле. — Рев? — Я здесь, — откликается он. — Что… что происходит? — шёпотом спрашиваю я. Куда мы направляемся? Какой ещё дом? У меня уже больше десяти лет нет дома. Он имеет в виду тот домик в долине? Значит ли это, что мы всё ещё живы? В груди резко холодеет. Нет. Мы не можем быть живы. Про какой дом он говорит? Мы что, каким-то образом попали на тот свет? Свет, который, по словам духа книги, ждёт за тьмой. — Мы в раю? — бормочу я. Голос не слушается. Грудь Рева вибрирует от смеха. — Пока нет, ангел. Со стоном прислоняю голову к его плечу. Только сейчас до меня дошло, что Рев несёт меня на руках. Как маленькую девочку. Я прижимаюсь к его груди, желая насладиться счастливым мгновением… Хоть и понятия не имею, что всё это значит. Мы в порядке? Мы бежим от Вселяющей Ужас? Рев вроде как не сильно торопится. Я вновь поднимаю глаза на звёзды, виднеющиеся за полупрозрачными белыми листьями, отражающими лучи света. — Где… Листья плавно проплывают мимо. Возможно, я не хочу знать ответ. Возможно, я просто хочу прочувствовать этот момент. Это спокойствие. Тепло. Радость, коей я не испытывала уже… да никогда. Минуты сменяют друг друга, листья пропадают из виду, а на их место снова возвращается усеянное звёздами небо. Я слышу какую-то суету, чьи-то голоса, но не пытаюсь вникнуть, вместо этого сильнее сворачиваясь клубочком и утыкаясь лицом в шею Рева. Он держит меня крепко. — Нам нужно отдохнуть. Когда мама проснётся, сообщите ей о моём возвращении. Моё дыхание становится всё тяжелее, пока Рев заносит меня в какое-то здание и поднимает по лестнице. Затем он опускает меня на самую мягкую кровать, на которой я когда-либо лежала в своей жизни. Я недовольно мычу, когда его руки отпускают меня, забирая всё тепло. Но уже через секунду он возвращается, прижимаясь ко мне всем телом. Его руки обвивают мою талию, и я думаю только о том, что это самый настоящий рай, перед тем как погрузиться в сон. Рев Я подскакиваю на месте, когда дверь резко распахивается. С ржавым клинком в руке я несколько раз моргаю, приходя в себя. В дверном проёме стоит моя мать, прижав ко рту ладонь. — Ты дома, — выдыхает она и переводит взгляд на Кейлин, лежащую рядом со мной. — Да, — тихо отвечаю я. Мама продолжает хмуро разглядывать Кейлин, пока та со стоном разворачивается, просыпаясь. На её лице отражаются растерянность и напряжение. Мои мышцы всё ещё каменные и ноют, во всём теле слабость. Могу только представить, что чувствует она. — Рев? — Шшш, — успокаиваю я, убирая прядку с её лица. Она резко распахивает глаза, затем замечает мою маму и вскакивает, прижимая одеяло к груди, будто пытаясь скрыть что-то неприличное. Но она полностью одета всё в те же рваные вещи, в которых была в Выжженных землях. А может, она прячет тот крошечный порез, оставшийся после того, как я едва её не заколол. Кейлин сидит на кровати, тяжело дыша, её мимика выдаёт её замешательство. — Мам, можешь позвать горничную? Кейлин не помешало бы принять ванну. — Она… — мама остаётся стоять с открытым ртом. Я внезапно вспоминаю, что Кейлин ей не друг или союзник, а враг. Убийца, заколовшая моего брата в покоях на той стороне коридора. Сделав глубокий вдох, я спускаюсь с постели. — Подожди меня здесь, — обращаюсь к Кейлин. — Я пошлю за кем-нибудь, кто сможет организовать тебе ванну. Кейлин хмурится, ничего не отвечая. Наверное, для неё это слишком много всего сразу. — Я не понимаю, — бормочет она. Наклоняюсь к ней. — Я же обещал, что не брошу тебя там. Её глаза распахиваются, а затем находят мою маму, всё ещё не отошедшую от шока. Да, я должен много чего объяснить. Причём всем. — Вернусь через пару минут, — говорю ей и выхожу в коридор вместе с потерявшей дар речи матерью. Я закрываю за нами дверь. — Это… — Кейлин, да, — отвечаю я, потирая шею. — Ты… она… Обычно моя мама — настоящая леди: элегантная красавица, которая всегда держит спину прямо и знает, что сказать. Но не сегодня. Её серебряные глаза темнеют. Тёмные волосы заплетены в косу за спиной. — Она моя истинная пара, мам. Те немногие краски, что ещё оставались на её лице, сошли в этот момент. — Нет, — выдыхает она. — Я тоже не сразу смог свыкнуться с этой мыслью. Она мотает головой. — Нет. Даже если это правда. Даже если… — Она спасла меня, — спокойно говорю я. Наша история намного сложнее и запутаннее. Она спасала меня раз за разом. И только сейчас я впервые отплатил ей тем же. Но мой долг всё ещё огромен.