Дальнейшее нас поразило. Хладнокровно и ловко, будто профессиональный куреубийца, Барон перевернул жертву на спину и плюхнул на ящик, заменяющий плаху. Хохлатка притихла. Палач оттянул пальцами клюв, поднял свoбодной рукой топор… Короткий тупой удар — приговор был исполнен. — Отлично! — кричал Леонид Леонидович. — Снимайте эти глаза! Этот рот в шоколаде! Барон тут же утерся. Уставился в камеру. И тут Стива издал то ли вопль, то ли стон и схватился за голову. — Что с тобой, Стива? — меня словно дернули за язык. — Ах, не то! Игры! Все — детские игры!.. Не пережили мы этого! — Вспыхнуло и умчалось? — я подхватил, короткими, быстрыми взмахами растирая свой лоб. Леонид Леонидович мимолетно взглянул. Отвернулся к Барону. — Ложь! Все — ложь и вранье! Снами все ясно! — наяривал Стива. — А что — не вранье? — спрашивал я. — Что нужно выкопать в душе куреубийцы? — Разве что — мысль о яйце? — Всмятку? — В мешочке! — угрюмо и безнадежно возгласил Стива… Это отчаяние… Эта покорность злосчастной судьбе!.. Я заржал, тогда и Стива заржал. Смех, как ветер в листве, пробежал по толпе. — Дайте еще шоколаду! — Леонид Леонидович будто не слышал. — Так, приготовиться! — пробежал вдоль площадки туда и обратно. Было видно, что он что-то обдумывает, но еще не решил. — Слу-ушайте! — вдруг зычно вскричал и опять пробежал вдоль площадки: туда и обратно. — Внимание: я — узурпатор, превысивший полномочия! Курица ни в чем не повинна. Кто-нибудь, эй, кто там? Кто будет судьей? Нехорошее чувство мной овладело. Что это значит? Какая-то курица, палач, узурпатор… Разве это было в сценарии? Я сказал: — Я буду судьей! Наверное, в моем голосе что-то было такое. Леонид Леонидович посмотрел на меня. Сомнение. Может быть, любопытство. Я сделал гримасу: не нравлюсь? Так не напрашиваюсь! Он высоко поднял брови, как это делают, желая обозначить вопрос, но не тратя попустy слов. Я пожал безразлично плечами. Леонид Леонидовичи откинул назад голову. Он был много ниже меня и все же взглянул сверху вниз. Непроницаемое лицо. Смелый разлет темных бровей, крепко сжатые губы — он был чертовски красив в эту минуту, хотя и меньше ростом, чем я. Все сознавали, что он чертовски красив, и он сознавал это тоже. Стива — и тот чуть отодвинулся от меня. Я сотворил кислую рожу: ла… Ладненько! Не хотите — так, значит, не буду! Еле заметный кивок: он согласен! Я: не… Не надо! Не так уж я и стремлюсь. Он кивнул энергичней: Давай! Давай! Шевелись! Очень спокойненько я отдал команду: — Эй, стража! Возьмите его! Скорчив зверские рожи, подбежали желающие отличиться статисты. Схватили, встряхнули, демонстрируя рвение. — Вот узурпатор! — я строго сказал. Генерал, превысивший полномочия! Виновник пролития крови! Кровавый тиран! — Сталинист! — Стива добавил. — Стукач! Они все разинули рты. Я посмотрел на Барона: он был — точно! — баран! Я скомандовал: — Смирно! Барон бросил взгляд на Леонид Леонидовича. Тот поник головой: он был актер, он играл! Тогда Барон шевельнулся. Поза его еще не была позой, отвечающей «смирно», но и вольной назвать ее уже было нельзя. Я взял рупор, наставил его на Барона и заорал: — С-сми-ир-рна-а! Возможно, я его оглушил. Возможно, голос мой, усиленный рупором, пробил-таки оболочку высокой помехоустойчивости. Но он выпрямился. Глаза его, немигающие, были направлены на меня. Я закричал еще более мощно: — Слушай команду! Смерть узурпатору! — и сорвал золотые погоны. — Смерть узурпатору! — всколыхнулась толпа. — Смерть убийце ни в чем не повинной курицы! — Привяжите его! — Привязали. — Соберите костер! Пока бегали за реквизитом, Стива всем пояснял: — Я знаю: они только дурачатся! Пусть подурачатся, только, Медедев, ради Бога, пусть не зажигают костер! Под ноги Леонид Леонидовича быстренько набросали дрова. И в этот момент наши взгляды столкнулись. Может быть, мне показалось, но все-таки — нет! — в них было смятение! — Экспериментировать будем? Он не ответил. Поник головой. — Палач! — внушительным голосом я вызвал Барона. Тот вышел. — Слушай команду! Я выдержал солидную паузу. Но Леонид Леонидович … — Продолжать? — с отменной учтивостью я уточнил. И, чуть помедлив: — Или с нами все ясно? — Валяй! — неожиданно откликнулся он. Откровенно сказать, я немного струхнул. Тот самый страшок, который холодит спину террориста, наводящего прицел на приговоренного к смерти, пробежал по моему позвоночнику. — Камера! — напомнил я оператору. И глянул на Леонид Леонидовича: он опять кивнул головой! Я понял, что мы покатились. Будто ввязались в какой-то спектакль и теперь нельзя уже не довести его до конца. Я взял Барона за пуговицу на пальто. Что ж, Леонид Леонидович, в ваших силах еще прекратить. Только в ваших собственных силах! Да-да! Я покрутил пуговицу взад и вперед. — Палач, — расчетливо четко сказал, — где же нефтепродукт? Ахнула девчушка-помреж (как все же зовут ее?) и умчалась. Я кинул Барону: беги, мол, за ней! — Нет-нет, они только дурачатся! — Стива им пояснял. — Пусть подурачатся, только пусть, ради Бога, не зажигают костер! — Дым от шкурок будет удушливым? — спросил кто-то из догадливых зрителей. — Нет! — возразил Стива и выдержал паузу: — Не от шкурок от бот! Эти боты, простите, они же будут воунять! У Леонид Леонидовича ко всем прочим достоинствам были необыкновенные сапоги: высокие, желтые, до колен, на липучках. Боты — Стива это придумал прекрасно! — Они завоуняют окрестность! — повторял находчивый Стива. И я тут отметил: Леонид Леонидович все помалкивал! Все спускал с рук! Что он там думает? Топоча, возвращался Барон. Ведро было полным, он его нес осторожно, отведя от себя. Помреж несла следом еще, и никто не догадался помочь. — Сюда! — показал я Барону. Он подошел, уставился на меня. Взгляд его был предан и пуст. Разодрать мрак блеском вспыхнувшей шутки? Скажу откровенно, Леонид Леонидович: личности более подавляющей я не встречал! Вам ли утверждать достоинство жизни, жизни веселой, искрящейся смехом? И на что вы рассчитываете в этот момент? Думаете, воли не хватит, крас-савчик? — Палач! — я окликнул. — Готовс-сь! Барон торопливо схватился за ручку ведра: весь в старте! — Палач-ч! — страшно я завопил. — Вот генерал-узурпатор!.. Превысивший полномочия!.. Кровавый тиран!.. — Сталинист! — обронил Стива — Стукач! Видите, содрогнуться должен наш зритель! А у автора — простой детектив! Между прочим, первый, пробитый через инстанции! Между прочим, собственным лбом! Там никаких душ убийц нет и в помине! Никаких таких куриц! Никаких таких генералов с эполетами прошлого века!.. Детектив, на который зритель повалит, а не черт знает что, рожденное буйством буйной фантазии! — Лей же нефтепродукт! — закричал я палачу. — Да, Леонид Леонидович?