Или на самом деле разберусь с наследством, посещу конезавод и рудник, а после вернусь домой. Пока я не решила, что делать с неожиданным наследством, нужно хотя бы постараться взять все под контроль, а то, не ровен час, от состояния мистера Бреннона ничего не останется. Людям свойственно брать то, что плохо лежит; а если плохо лежит, да еще и никому не нужно, почти грех не взять. Главное, разобраться в этой путанице. Я медленно прошлась по комнате и остановилась у окна. Здесь, на низком столике, стояла шкатулка – та самая, в которой было спрятано зачарованное послание. Не знаю, для чего я взяла ее в руки, – честно говоря, надеялась вызвать видение, но, к сожалению, без Яна у меня ничего не вышло. Мне были непонятны очень многие поступки деда, и разгадать тайну его действий хотелось не меньше, чем найти преступника. Когда я собиралась поставить шкатулку обратно, мне показалось, что я услышала странный щелчок внутри нее. Внимательно рассмотрев дно, я поняла, что оно двойное, и, потянув за почти незаметный лоскуток, выступающий из подкладки, открыла потайной отсек. Он был вдвое меньше основного, ничего крупного в такой точно не спрячешь. Видимо, он предназначался для денег или важных бумаг. Сердце билось в предвкушении чего-то грандиозного, однако на дне оказались лишь корешки от оторванных чеков, сложенные стопкой и перетянутые резинкой. Я извлекла свою находку и просмотрела имена на чеках. Странно, но на всех было лишь одно имя, женское. И это не было имя покойной мисс Остин, хотя я бы ничуть не удивилась, если бы дед перечислял деньги своей «подруге». Все чеки, причем на немаленькие суммы, мистер Бреннон выписывал некой мисс Лилии Идж. Я еще раз пролистала корешки и убедилась, что ничего не путаю. Их было очень много, судя по датам, средства уходили всегда в один и тот же день, раз в три месяца. – Идж, – прошептала я. Знакомая фамилия. Где же я ее слышала? Мистер Сан Идж – один из списка, друг деда. Кстати, на чеке указан и адрес, по которому, видимо, проживала мисс Лилия Ижд. Интересно, кем эти двое приходятся друг другу? Насколько я помню слова Уайлда, именно на дочери этого своего друга дед планировал женить моего отца. Может, мне самой связаться с этим мистером Иджем, не дожидаясь Яна? Или с мисс Лилией? Но что я ей скажу? «Здравствуйте, я Катарина, и это мой дед, мистер Бреннон, высылал вам деньги»? Звучит слишком уж нелепо. Да и где гарантия, что леди захочет разговаривать на столь щекотливые темы с незнакомкой? Я нервно расхаживала по комнате взад-вперед, раздумывая, стоит ли предпринимать какие-то действия без Яна. У меня осталось два кристалла, были имена и адрес предполагаемого места жительства. А еще я сгорала от нетерпения. Не уверена, что мне хватит силы воли дождаться Яна. Есть, конечно, вероятность, что эта мисс Лилия не имеет никакого отношения к мистеру Сану Иджу, но у нее есть адрес, а это уже зацепка для связи. Подумав еще немного, я решила не смущаться тем, что не знаю, как начать разговор с леди, получавшей от деда кругленькие суммы, и, сжав кристалл связи в ладони, назвала ее имя. Когда свет над кристаллом связи потускнел, символизируя скорое окончание заряда, я разочарованно деактивировала его. Может быть, у этой мисс Идж нет кристаллов связи и я посылаю сигналы в пустоту? Это вполне могло оказаться правдой: такой вид связи далеко не всем по карману. Несмотря на данное Яну обещание отдыхать и не покидать дом, мне не сиделось на месте. Я расхаживала взад-вперед по комнате, не зная, чем занять себя в ближайшую пару часов. В конце концов решила спуститься вниз – там хотя бы есть Уайлд, будет с кем поболтать. – Мисс Катарина, что-нибудь желаете? – едва завидев меня, спросил дворецкий. – Нет, Уайлд, спасибо. Просто меня не отпускают тревожные мысли. Я уселась в кресло у камина и как завороженная уставилась на пламя, играющее в нем. У огня все просто – нет забот, тревог, волнений, он лишь светит, дарит свое тепло. Неудивительно, что на пламя можно смотреть бесконечно. – Вы знаете, кто такая мисс Лилия Идж? Дворецкий молчал, и я вскинула на него вопросительный взгляд. Показалось, что Уайлд побледнел, но он почти сразу взял себя в руки. Хотя, скорее всего, мне действительно показалось. – Мисс Лилия Идж, – наконец заговорил он, растягивая слова, – внучка старого друга мистера Бреннона, насколько я знаю. – Странно, – пробормотала я, снова воззрившись на пламя. Если эта леди – просто внучка друга, то почему дед переводил ей деньги? К тому же, если я верно поняла, все бывшие члены ордена «Черный коготь» весьма богаты. Кроме мистера Саируса, который умудрился все проиграть, да и родственников у него, кажется, не было. Так неужели такой богатый род не в состоянии сам обеспечивать девушку? Хотя, быть может, эта Лилия оказала деду какую-то дорогостоящую услугу?.. Кстати о деньгах, мне пора оплатить комнату в Глонвуде, иначе хозяева выставят мои вещи на улицу. – Мисс Катарина, вам не кажется, что вы зря вмешиваетесь в дела следствия? – осторожно спросил Уайлд. – Разве я вмешиваюсь? – удивленно вздернула бровь я. – Ваши постоянные поездки с мистером Хидсом… Мне кажется, они плохо влияют на вас. – Отчего же? – не поняла я. – Ведь меня пытались обвинить в убийстве, если вы не забыли. И было бы странно, если бы я не наняла поверенного и не стала бы хоть как-то действовать, чтобы обелить свое имя. – Я помню, – кивнул дворецкий, – но все-таки молодой девушке негоже забивать себе голову подобными вещами. На вас лица нет. Я была согласна с Уайлдом: в зеркало я сегодня смотрелась, и должна признать: так плохо я давно не выглядела. Плохой сон, нервозность и постоянная тревога преследовали меня с того самого дня, когда я получила письмо от деда. – Только разберусь с этим делом, и все, больше никогда. Дворецкий недоверчиво покачал головой и отправился в кухню, готовить для меня успокаивающий чай. По моим расчетам, скоро должен прийти Ян, и я смогу узнать, почему мистер Бреннон провел полгода в лечебнице для душевнобольных. Это, кстати, сейчас волновало меня куда больше прочего. Я по старой привычке барабанила пальцами по подлокотнику кресла, устало прикрыв глаза. – Кто бы знал, как для меня важно понять его… – прошептала я. – Мисс Катарина, – неожиданно окликнул меня мелодичный женский голос. Я вздрогнула и резко обернулась: – Да? Мисс Хэндрикс, кажется? Я с усилием вспомнила фамилию горничной, но обратиться к ней по имени почему-то не смогла. Все же я не чувствовала себя полноправной хозяйкой в этом огромном доме, и уж тем более не считала здешнюю прислугу своей. Уайлд, пожалуй, был единственным, к кому я уже достаточно привыкла. – Прошу вас, зовите меня Ирен, – попросила женщина. – Вы не могли бы уделить мне пару минут? Я растерянно кивнула, не понимая, что могло понадобиться от меня прислуге. Женщина поманила меня рукой и направилась в коридор, ведущий под лестницу, в хозяйственное крыло особняка. Напоследок я взглянула на дверь кухни, но Уайлд не торопился возвращаться, и я медленно пошла за Ирен. – Мне здесь сподручнее, – смущаясь, объяснила она, когда мы вошли в небольшую комнату – светлую, уютную, довольно прилично обставленную. – Что вы хотели мне сказать? – Мисс Катарина, вам лучше присесть. – Мисс Хэндрикс указала мне на единственный стул в комнате. Я послушно опустилась на него. – Я вижу, как вы мучаетесь в неведении, и знаю, что вам приходится терпеть обвинения в свой адрес, – начала Ирен. Я с интересом рассматривала служанку: невысокая, довольно полная, с грубыми чертами лица и розовыми щеками. – Мистер Бреннон запретил говорить вам что-либо о его прошлом, но я не могу видеть, как вы страдаете! Интересно, что такого она хочет мне рассказать? – В общем, я слышала, о ком вы спрашивали у Уайлда сейчас, и ваш разговор после обеда тоже. – Она отвела взгляд, явно стыдясь, что подслушивала. – Мистер Бреннон действительно лечился от психического расстройства, но не вы тому виной. – А кто? – помолчав, спросила я. – Та девочка, малышка, которая гостила здесь в детстве, это не вы. – Женщина посмотрела на меня так, будто сейчас я должна очень сильно огорчиться. Но выражение моего лица оставалось совершенно спокойным, ведь я прекрасно знала, что не была той девочкой. Никогда не жаловалась на память, а уж половину своего детства точно не забыла бы. – Вы догадывались, – сказала она. – Не то чтобы догадывалась, скорее знала. Ирен уважительно кивнула и, присев на кровать напротив меня, заговорила очень быстро: – Не подумайте, что я хочу обмануть вас, мне это ни к чему. Я долго сомневалась, стоит ли говорить вам, но все же решилась. Кто знает, может, эти сведения принесут пользу. Девочка, которая гостила здесь, была внучкой мистера Сана Иджа. Я прищурилась, ловя себя на мысли, что подозревала нечто подобное. Даже не знаю почему, наверное, интуитивно. – Ваш дед, несмотря ни на что, очень любил вас и никогда не скрывал этого, но по каким-то только ему ведомым причинам не мог общаться со своей семьей. Одиночество – страшная вещь. Оно пугало и мистера Бреннона. Он хотел видеть вас, но не мог, понимаете? – Не понимаю, но продолжайте, – меланхолично отозвалась я. – Возможно, когда-нибудь поймете. У мистера Иджа также родилась внучка, примерно в одно время с вами. Его дети жили и живут в провинции неподалеку от Меренска, в то время как сам друг мистера Бреннона давно покинул город. Выходит, он тоже оставил свою семью. Вот ваш дед и стал нянчить малышку. – И называть ее Катариной? – с немалой долей скепсиса поинтересовалась я. Ирен опустила голову. – Знаете, мисс Катарина, когда на сердце рана, которая постоянно кровоточит, хочется закрыть ее хоть чем-то, хотя бы иллюзией. На некоторое время она замолчала, видимо ожидая, пока я осмыслю сказанное, но, не дождавшись понимания, заговорила вновь: – Сын мистера Иджа, которого бросил родной отец, с радостью согласился привозить малышку сюда на лето, выходные и праздники. Да, мистер Бреннон звал ее Катариной, как вас, потому что именно эту брешь в душе он закрывал – вашу потерю. Служанка еще что-то говорила о высоких материях – чувствах, душе, судьбе, но я уже слишком глубоко погрузилась в свои мысли. Дед бросил свою семью из страха перед адептами культа дивалов, видимо, то же самое сделал и мистер Идж. Неужели мистер Бреннон и вправду пытался компенсировать потерю собственной семьи за счет чужой? Теперь у меня не было сомнений в личности Лилии Идж, на счет которой уходили деньги. Сколько же семей разрушил страх. Страх этих людей, героев Трехлетней войны, перед последователями самого глупого из известных мне культов. – А что случилось потом? – Кажется, я перебила Ирен, потому что женщина недовольно взглянула на меня. Мне же не терпелось узнать, почему малышка перестала приезжать, если все было настолько прекрасно. – Мистер Сан Идж запретил мистеру Бреннону приглашать девочку к себе. – Почему? – с интересом спросила я. – Я случайно услышала их разговор по кристаллу связи, – ответила служанка, а я в этот момент, кажется, поняла, что значит выражение «у стен есть уши». Прислуга, даже самая тихая и скромная, вполне может следить за каждым твоим шагом и все запоминать. – Мистер Идж с мистером Бренноном тогда сильно повздорили. Мистер Идж каким-то образом узнал, что девочка проводит здесь слишком много времени, и даже узнал, что ее называют в этих стенах иным именем, и ему это очень не понравилось. Он сказал, что, если ваш дед еще хоть раз встретится с малышкой, дружбе конец и начнется вражда. Еще он утверждал, что девочка здесь в опасности, хотя мы все оберегали ее, как родную внучку хозяина. Да все и думали, что та девочка – вы, даже я, пока не услышала этот разговор. После него маленькая мисс Катарина больше не гостила в этом доме. – А дед попал в лечебницу, – заключила я. – У него был настоящий срыв, – подтвердила мои слова Ирен. – И вы все, кто работает здесь, знали об этом?