Оказалось, что маг, который заключал душу в артефакт, запечатывал его собственной кровью. Не знаю, зачем дракон создал такую функцию для своего творения, но мистер Идж уверял, что душу можно выпустить – опять же с помощью крови и определенного ритуала. Как это ни банально, но кровь требовалась либо того же мага, либо его потомка. К слову, потомок должен быть того же пола, что и маг, запечатавший артефакт, и обязательно находиться на пике своей магической силы. Все люди, мало-мальски наделенные даром, прекрасно знают, что пик силы у магически одаренных приходится на возраст с тридцати до тридцати трех лет. Отсюда, видимо, и пророчество, о котором рассказывал Ян. После этой информации в моей голове все встало на свои места. В пророчестве, как мы и предполагали, была ошибка. Тридцать лет – не обязательное условие. Главное, чтобы маг был не моложе этого возраста и не старше тридцати трех. Вот почему адепты того культа не использовали кровь деда: мистер Бреннон уже прошел пик своих способностей. И теперь, после реального подтверждения очевидца в лице мистера Иджа, я, кажется, начала понимать деда, который имитировал смерть собственного сына, чтобы тот не стал марионеткой в руках сумасшедших фанатиков. Единственное, что оставалось для меня полнейшей загадкой, – почему они активизировались сейчас? Я явно не гожусь на роль освободителя души дивала хотя бы потому, что я женщина. О том, что мой отец жив, они, скорее всего, не знают. Тем более что и он уже давно перешагнул возраст пика силы мага. При мысли об отце сердце снова кольнула знакомая тревога, и я отвлеклась от записей, чтобы поскорее прояснить этот момент. Всего несколько секунд подумав о том, каким образом задать нужный вопрос, ведь если спросить прямо, то придется рассказать все мистеру Уотсону, который, как и все здесь, вероятно, уверен, что мой родитель погиб в горах много лет назад. – Мистер Уотсон, – шепнула я, стараясь не отвлекать Яна от чтения. Хотя уверена, он все равно будет прислушиваться, о чем мы со следователем говорим. – У вас вопрос, мисс Ломаш? – не отрываясь от блокнота, спросил следователь. – Да, вы были в Лесске и сказали, что оставили мистера Иджа под присмотром властей… Договорить я не успела, ибо мистер Уотсон каким-то образом угадал мои мысли и перебил меня, вскинув руку и оборвав меня на полуслове: – Мисс Ломаш, я оставил мистера Иджа под присмотром старшего следователя Лесска, мистера Адама Ломаша. Думаю, вам не о чем переживать. Ваш отец отлично справится с охраной приятеля вашего деда. Надеюсь, вы не сомневаетесь в нем? Отец взял имя рода моей матери, когда дед отказался от него, все знали его под фамилией Ломаш, и лишь кристаллы связи – магические камни – реагировали только на истинное имя рода – Бреннон. Именно поэтому с моим отцом могли связаться лишь единицы, которым он лично дал доступ к своему истинному имени. Даже коллеги из патруля обычно отправляли отцу вестников, а не прибегали к посредству кристаллов связи. – Откуда вы знаете? – совсем тихо спросила я, одновременно немного расслабившись. Я понятия не имела, как мистер Уотсон узнал, что мой отец жив, но факт того, что с ним все хорошо, не мог не радовать. – Как раз вчера и узнал, когда привел в отделение местного патруля мистера Сана Иджа. Их старшего следователя не оказалось на месте – вышло так, что его отправили в редкостное захолустье разыскивать беглых преступников. Пришлось отправлять вестника, чтобы мистер Ломаш немедленно вернулся. А когда они с мистером Иджем встретились, я наблюдал весьма занятную сцену… В общем, не важно, главное, что мистер Идж в надежных руках вашего отца, мисс Ломаш. – Спасибо, – прошептала я. – За что? – удивился следователь. – За спокойствие. – Ваш отец рвался поехать сюда, но указом главы патруля Лесска был вынужден остаться там. Хотя есть у меня определенные опасения на его счет… Однако я клятвенно пообещал ему, что с вами ничего не случится. – Может быть, потом это обсудите? – немного нервно предложил Ян, не отрывая немигающего взгляда от блокнота. – О Катарине есть кому позаботиться, я лично свяжусь с ее отцом и сообщу ему об этом. С улыбкой взглянув на Яна, я послушно вернулась к изучению записей мистера Иджа, мистер Уотсон последовал моему примеру. На этой странице речь шла о заточении последней души. Маги «Черного когтя» боялись того, что артефакт не выдержит давления древней души внутри себя и выпустит монстра в мир людей. Боялись, и, нужно признать, не без оснований, потому что дракон, изготовивший руки, изначально предупреждал, что долго сдерживать столь мощную силу не сможет ни один артефакт. Именно поэтому артефакты выбросили в воронку межмирового прохода. Дивалов вернули на родину, понимая, что если оставить монстров на Диосте, то рано или поздно они выберутся из своих импровизированных тюрем и обязательно отомстят. Конечно, за долгое время заточения души дивалов должны были ослабнуть и перестать сопротивляться силе артефакта, но для этого должны были пройти годы, а члены «Черного когтя» не могли так рисковать. К тому же душа, даже заточенная в магический предмет, оказывала сильное воздействие на окружающих людей. И если бы кто-то из магов хранил руку у себя, то очень скоро он стал бы сходить с ума. Мистер Идж не без оснований предполагал, что душа дивала вполне могла влиять на хранителя артефакта, внушая ему агрессию, путая мысли, сводя с ума и, как следствие, заменяя мысли носителя своими собственными. В итоге душа освободилась бы в любом случае: либо просто разрушив свою магическую темницу, либо заставив одного из магов сделать все для ее освобождения. Магам необходимо было придумать, как максимально обезопасить себя от возможного возрождения бессмертной души. И они не нашли ничего лучше, чем разделить артефакт на части. Справедливо рассудив, что малая часть души уже не будет иметь столь сильного ментального влияния на своего хранителя, они так и поступили. Провели соответствующий ритуал и разделили руку на шесть частей, как и саму душу. И маги несказанно удивились, когда после разделения части артефакта стали буквально ползти друг к другу, чтобы соединиться вновь. Именно то, что рука пыталась восстановиться всякий раз, когда части ее оказывались на небольшом расстоянии друг от друга, заставило магов решить проблему кардинально – взять каждому по фрагменту зловещего артефакта и разъехаться в разные стороны. Изначально они планировали просто разбросать части руки по просторам Диосты так, чтобы их было проблематично собрать воедино, но как раз в тот день, когда основание руки – ладонь – опустили на дно озера Тишь в Западных горах, стало известно, что появились некие люди, жаждущие восстановить артефакт и выпустить душу последнего дивала. Тогда маги решили действовать иначе. Они разъехались в разные части Диосты, взяв с собой лишь по одной части артефакта и договорившись более никогда не встречаться и защищать артефакт ценой собственной жизни. Они взвалили на себя страшное бремя – стали стражами последнего дивала, стражами, призванными не дать его бессмертной душе выбраться наружу. Я не поняла, в какой момент с моей щеки сорвалась слезинка и упала на белоснежный лист открытого блокнота, оставив мокрое пятно. Все эти люди добровольно отказались от своих семей и домов только для того, чтобы защитить Диосту. Это было их решение, как тогда казалось – единственно верное. Сейчас же все пошло прахом. Трое из них мертвы, двоих приходится охранять от нападения неизвестного злоумышленника, а свою миссию они так и не выполнили. На сегодняшний день у нас есть четыре части артефакта, еще одна, как я предполагаю, находится у убийцы, а основание, надеюсь, покоится на дне озера Тишь. Что чувствуют сейчас эти мужчины? Мне было больно даже думать об этом! Следующая слезинка скатилась по щеке и упала, оставив еще одно мокрое пятно на бумаге. – Пожалуй, хватит на сегодня чтения, – печально заключил мистер Уотсон, взглянув на меня. – Иди сюда, – шепнул Ян и обнял меня за плечи, привлекая к себе. – Мне не хотелось бы прерывать столь трогательную сцену, – настороженно глядя в одну точку, проговорил следователь, – но, кажется, нам стоит кое-что проверить. Ян вопросительно взглянул на бывшего друга. Несколько долгих секунд мужчины смотрели в глаза друг другу и каким-то образом сумели договориться без слов. – Думаю, у нас проблемы, – сообщил Ян и так очевидное. Он поспешно принялся шарить в кармане плаща, пока не извлек несколько белоснежных платков, из которых на стол перед нами упали четыре золотых пальца. Вид искусно выполненных пальцев, которые до мелочей походили на настоящие, отличаясь разве что цветом, и так немного пугал, но, когда части артефакта буквально поползли друг к другу подобно червям, я не удержалась и вскрикнула. – Они соединяются! – со смесью восторга и ужаса воскликнул следователь и придержал одну из частей артефакта, не позволяя ей приблизиться к прочим. Ян лишь согласно кивнул, продолжая следить за неуклюжими движениями фрагментов артефакта. Когда пальцы были уже очень близки к слиянию, Ян бесцеремонно принялся поднимать их со стола один за другим и упаковывать в шелковые платки. – Очередное доказательство того, что в блокноте мистера Иджа написана чистая правда, – проговорила я. – Нужно спрятать их куда-то, – нахмурился следователь. – Куда? В сейф в твоем кабинете? Чтобы, соединившись, артефакт свел с ума какого-нибудь незадачливого сотрудника патруля? В чем-то Ян был прав, ведь мы уже видели, как влияет на людей ношение части артефакта. Мистеру Уотсону, у которого в кармане лежало всего два пальца, было весьма нехорошо, в то время как Ян превосходно справлялся с миссией хранителя фрагмента артефакта. Но я все равно переживала за него. – А что ты предлагаешь? – прищурился следователь. – Логичнее всего было бы разделить их снова и сделать то, чего не сделали члены «Черного когтя», – разбросать по разным частям Диосты, – не выдержав, вмешалась в разговор я. – Ты безусловно права, душа моя. Только вот для того, чтобы сделать это, нам нужно разворошить осиное гнездо заговорщиков и обезвредить их, потому что отправляться в путешествие по Диосте сейчас было бы глупо. Слишком много времени потеряно впустую. Поэтому пока буду носить их с собой, постоянно мешая им соединиться. Благо никакой артефакт не может пробиться сквозь мою родовую защиту, – уверенно заявил Ян и принялся заворачивать очередной палец в платок. – Пожалуй, мне не помешало бы заехать к кузнецу и попросить сделать для них небольшие коробочки из металла, чтобы не чувствовать их постоянное шевеление в карманах. Все-таки неизвестно, сколько времени мне придется носить эту гадость при себе. – Это небезопасно, – нахмурилась я. – Душа моя, со мной ничего не случится, – улыбнулся Ян. – К тому же сейчас я вернусь домой и нацеплю на себя еще один фамильный перстень, который полностью блокирует ментальные воздействия. Поверь, сквозь него ни одна душа, пусть трижды бессмертная, не доберется до моих мыслей. – Да, у рода Хидс превосходная защита, – подтвердил мистер Уотсон, – пожалуй, это самый оптимальный вариант. Я все равно волновалась за Яна, но решила поверить более опытным в этих вопросах мужчинам. В конце концов, Ян выглядел совершенно здоровым и бодрым, в то время как у следователя воздействие артефакта отражалось в прямом смысле слова на лице. Мистер Уотсон снова уменьшил блокнот и, спрятав его в карман, освободил нас из кокона скрывающего заклятия, прежде дождавшись, пока Ян распихает свою ношу по карманам. Ян подозвал официанта и велел принести мне травяного чая, видимо желая успокоить меня. А я впервые за долгое время плакала. Теперь мне было жаль деда, как и всех его друзей. Более того, я даже начала немного понимать его странности. Ему не хватало семьи, как и родственникам мистера Иджа, и он пытался хоть как-то унять боль, поселившуюся в душе. Странно, но злости на мистера Доминика Бреннона больше не было, только жалость и скорбь. – Выпей, тебе станет легче, – попросил Ян, указав мне на чашку, которую уже поставили передо мной. Мужчины заказали себе вина, которое мистер Уотсон прямо сейчас разливал по бокалам. Легче мне стало уже от одного запаха чая, обволакивающего ароматом трав с легкими нотками ванили. – Да, дела-а-а, – устало помассировав виски, протянул следователь. – Меня во всей этой истории интересует только одно: почему именно сейчас? Почему они начали активно действовать сейчас? – отозвался Ян. – Как я понимаю, Катарина совершенно не годится на роль освободителя души дивала, ее отец уже вышел из возраста пика силы, а сам мистер Бреннон мертв. Так почему сейчас?! Честно говоря, меня тоже больше всего волновал этот вопрос. Что придумали эти таинственные адепты ужаснейшего из всех культов? Вероятно, у них есть какой-то козырь, иначе зачем им собирать артефакт? Надеяться на то, что душа, воссоединившись, сможет разорвать оковы сама, уже глупо. За столько лет заточения она должна быть сильно ослаблена и не способна на самостоятельное освобождение. Следователь побарабанил пальцами по столу и неопределенно пожал плечами. – Не хочу никого пугать, но очевидно, что мисс Ломаш тоже нужна им по каким-то причинам. Не думаю, что ее всячески подставляли просто так. – И это еще одна загадка… – протянул Ян. За нашим столом повисла довольно долгая, тяжелая пауза. Мужчины выглядели серьезными и задумчивыми, я же потягивала свой травяной чай, напрочь выбивающий из головы все тревожные мысли. – Нужно брать Деша, – констатировал следователь, осушив свой бокал. – Думаю, он сможет прояснить некоторые вопросы. – Главное, чтобы этот пройдоха не почуял неладное и не смылся из Меренска, пока мы здесь решаем, как и за что его брать, – печально произнес Ян. Мистер Уотсон согласно кивнул. – Сейчас я свяжусь с портальным вокзалом в Ростолье и попрошу, чтобы Деша не выпускали при попытке бегства с помощью портала. Мне сразу же вспомнился Джейми, которого не выпустили из портала, и слова мамы о том, что его велели не впускать местные органы правопорядка. Я подозрительно посмотрела на мистера Уотсона, который, укрывшись защитными чарами, беседовал с кем-то по кристаллу связи, и почти решилась спросить, но следователь, уже не в первый раз сегодня, перебил меня: – Мисс Ломаш, как думаете, Кларенс мог почувствовать ваше присутствие в его голове во время видения? Я неопределенно пожала плечами. Никогда не слышала ни о чем подобном, но от мистера Деша, как оказалось, можно ожидать чего угодно. – Нужно покончить с этим, и чем скорее, тем лучше, – заявил следователь. Ян был согласен с бывшим другом и не стал задавать лишних вопросов. Он поставил бокал с вином, которое лишь пригубил, на стол и, поднявшись, подал мне руку. Я не раздумывая встала и поспешила вместе с Яном к выходу из харчевни, уже не впервые полностью доверившись ему. Мистер Уотсон шел за нами. Ян направился прямиком к карете, не обращая внимания на дождь и прохожих, путающихся под ногами. Я даже немного испугалась столь поспешного бегства. Благо мистер Уотсон не забыл бросить горсть монет на стол перед нашим уходом. Едва мы уселись в карету, мистер Уотсон предложил нам план действий: – Давайте поступим так. Ян, ты едешь домой за своим незаменимым перстнем, а потом отправляешься к кузнецу. Я еду в отделение патруля и выясняю, где Деш, ну а мисс Ломаш едет домой и не покидает его до тех пор, пока мы не задержим Кларенса. – Вы же говорили, его не за что задерживать! – воскликнула я, возмутившись тому, что меня пытаются изолировать в самый ответственный момент.