– Узнаешь, Лина. – Perfettamente! Sono in debito con te, amico***! – затем кладет трубку. – Что там? – спрашивает лысый, а я вообще перестаю что-либо понимать, – достал? – Да. Васечка! – объявляет Руслан, – завтра днем мы пойдем покупать всем нам вечерние шмотки. – Зачем? – не понимаю. – Потому что вечером мы втроем идем в Ла Скалу на балет «Онегин»! * Добрый вечер, Джорджио. ** Достал билеты? *** Прекрасно! Я у тебя в долгу, дружище! Глава 23 Кай Лина открывает рот. А мне тут же хочется вставить туда член. Пошло, сука, но это правда. Гляжу на ее манящие сладкие губы. И соус оставшийся в уголках рта. Машинально подаюсь вперед, провожу языком, слизываю. Чувствую дрожь в её теле. – Так бы и сожрал тебя всю, мамочка, – хриплю. Но она слишком потрясена. Так и сидит, молчит, смотрит на Руслана. Неужели ей так хочется в оперу? Что там интересного? Не очень красивые люди воют, изображают эмоции и нихера не понятно, что поют. – Б… билеты в Ла Скалу? – тихо уточняет Лина. Её грудь высоко вздымается от волнения. Халатик немного съехал, открывая сладкие округлости. Сука… хочу зарыться в них лицом. Целовать. Лизать ее нежные розовые сосочки. Всасывать их. Пить ее удовольствие. НО! Именно сейчас для этого не время. И у меня рождается весьма порочный план на завтрашний вечер. Прямо в опере… облизываюсь. – Да, детка, – Рус ухмыляется. Победитель по жизни, блядь. Да, у Климова есть связи в Италии и неслабые такие. По сути, нам здесь все двери открыты. – С…серьезно?! – взвизгивает. Ее глаза загораются. Наша Лина счастлива. А вместе с ней счастливы и мы. Ну я точно, а Клим вон аж пухнет от собственной важности. – Купим тебе крутое платье, – он садится обратно на диванчик, прижимает к себе нашу мамочку, – будешь самая красивая. Но вот только… Друг хмурится. – Что? – Тебя точно захотят у нас увести. А в Ла Скалу ходят лишь богатые. Так что, Зубр… нам придется поднапрячься. – Пусть попробуют, – скалюсь, – я им их смокинги затолкаю в… – КАЙ! – смеется Лина, – ну что ты такое говоришь? А что? Это наша женщина. И никакая гнида не посмеет на неё покуситься. Хотя разделяю тревогу Руса. Она в вечернем платье будет ослепительна. – Ох, – зевает наша малышка, – что-то я объелась. Она поглаживает животик. А я не могу остановить свою буйную фантазию. Там уже живет мой сын. Или дочка. А, может, и Руслана. В любом случае, в ней наш ребенок. И это пиздец как заводит. Рука Лины ныряет ко мне в халат. То же она делает с Русом. Мы оба стонем. – Ох, мамочка… – откидываюсь, смотрю, как она мне дрочит. Глаз отвести не могу. Сглатываю. Быстро развязываю пояс ее халатика, открываю сочные сисечки. – Стоят уже, – касаюсь языком сладкой вершинки, – продолжай. Рус пристраивается с другой стороны. Мы оба лижем ее соски, а мамочка дрочит наши члены. Оргазм подступает быстро. Ведь от мыслей о её беременности завелся не на шутку. – Да! БЛЯЯ! Быстрее, крошка… вот так… – стонет Климов, не выпуская изо рта горячий сосок. Сминаем ее полушария. Мягкая, родная. Ни с одной женщиной так не было. А их у меня было много. Лина другая. Мне сносит башню. Взрываюсь, опустошая яйца, сливая на ее пальчики. Клим следует за мной. Рычит, буквально грызет ее сосок. Мамочка тяжело дышит. Её руки в нашей сперме. прикрывает глаза, облизывает. – Ты нас выдоила, малышка… – рычу, не в силах отвести взгляд. Как она своим язычком слизывает мою сперму! Блядь! К такому меня жизнь не готовила! Клонит в сон. Очистив пальцы, Лина так и не открывает глаз. А спустя минуту мы с Русом видим, что она заснула. Вот так просто. С раскрытыми грудками. Доверчивая. Поднимаюсь. – Позовешь прислугу? Пусть со стола уберут, – беру мамочку на руки, несу в постель. – Пиздец я ее люблю… – выдыхает Климов. Лина жмется к моей груди. Такая маленькая, крошечная женщина. Несмотря на то, что сама уже мамочка. Для меня она всегда будет девочкой. – И как мы жили без неё все эти годы? – спрашиваю, когда мы стоим на балконе, курим и любуемся на ночной Милан. – Не знаю… я словно и не жил вовсе. – Согласен. Молчим. Каждый думает о своём. – Может, сюда переедем? Климат хороший. Саньке круто будет. Купим дом где-нибудь в Базильо или Сеграте. Покажем нашей Васе мир, – вдруг говорит Руслан. – Отличная мысль. Дети будут здесь расти. Либо на два дома жить, если мамочка будет тосковать по России. – Она очень верная, – улыбается Рус, – уверен, стране она верна тоже. Но спросить обязательно стоит. Хочу, чтобы у них с Саней всё лучшее было. Светлану Петровну можно ближе к центру Милана перевезти, там отличные апартаменты. Зеленые сады, много пенсионеров. Уверен, ей понравится. – Да ты уже всё распланировал, – ржу. – Конечно. Я с самого начала понял, что Вася – это навсегда. Она так из-за мудилы Ромчика страдала, а теперь нужно всё наверстать. Чтобы она улыбалась. – С Ромчиком что будем делать? Когда его задница надоест Ахмедову? Лицо Руса становится тёмным и мрачным. Знаю, о чем он думает. – Хочешь убрать его? Кивает. – Мамочке это не понравится. – Она не узнает, – голос Климова становится стальным, – а варианты какие? Отпустить мудака? – Если мы переедем сюда, можно будет без этого дерьма, – морщусь, – я на войне достаточно жизней отнял, Клим. – Знаю, друг, – он треплет меня по плечу, – но нам нужно будет гарантировать безопасность Василины и Саньки. А Ромчик мстителен. Он попробует ей отомстить. – Тогда я сам, вот этими руками его прикончу, – рычу, выбрасываю сигарету, – пойдем, холодает.