– Хорошо. Мне кажется, у нас с Одри будет еще много вопросов обо всем этом. – Айви, ты уверена, что можешь доверять Одри? – Откуда такой вопрос? – Ну, разве не странно, что она хочет присоединиться к тебе в «Обществе сороки», учитывая то, что она – часть группы, пытающейся закрыть школу? Выглядит как двойная игра. Я хмурюсь. – Понятия не имею, о чем ты. – Да? Компания, ответственная за реконструкцию. Она принадлежит отцу Одри. 25 Одри На поезде обратно в Уинферн я думаю лишь о встрече с мамой Айви. Она привела меня в ужас, и я ничего не понимаю. Не могу понять. Айви годами не жила дома? Но она сказала, что возвращается туда каждое лето. А как насчет Рождества? Куда она уезжала? Что-то не складывается. Я почти хочу сойти с поезда, пересесть, чтобы вернуться обратно и потребовать кое-каких ответов. Мать Айви, очевидно, вовсе ее не знает. Что она сказала о друзьях Айви? «Не думала, что такое возможно». А как же Лола и Харриет, и Том, и Макс? Как же я? Айви – самый умный человек из всех, кого я знаю. У нее должны быть причины, по которым она не хочет возвращаться домой. Поглаживаю фотоальбом. Мне почти не хочется открывать его. Я не знаю, смогу ли я отдать его Айви. Отчего-то мне кажется, она не будет так уж счастлива, что я ездила повидаться с ее мамой, не сказав ей об этом. Не после такой реакции ее мамы. Не хочу вторгаться в ее частную жизнь больше, чем уже это сделала. И все же… она будет в невероятном бешенстве, когда узнает о том, что моя семья вовлечена в эту сделку о реконструкции. Надеюсь, этот альбом станет некоторым доказательством того, что я – на ее стороне. Скрестим пальцы в надежде на то, что это тот альбом, с фото ее папы и лошади, иначе все это будет напрасно. Я открываю альбом, и он удовлетворенно скрипит. Тут есть фото малышки Айви, сидящей на подушке между мамой и папой. Ее мама не улыбается, а вот у отца – широкая улыбка. Он выглядит счастливым, как и Айви. На нем темный комбез, который выглядит грязным… Или, по крайней мере, хорошо поношенным. В этом есть смысл. Они сидят у автомастерской под вывеской «Моторы Мура». Переворачиваю страницу. Еще детские фотографии Айви: на этих фото она все время чем-то занята: играет на пианино или танцует. У нее есть домашний питомец – маленький белый кролик. Она выглядит так мило и невинно. Наконец, фотографий ее отца становится все меньше и меньше, появляется Вайолет. С годами выражение лица Айви становится немного более серьезным. В альбоме нет ничего подозрительного или такого, что Айви не захотела бы показывать. Он похож на симпатичную подборку семейных фото. Мне интересно, почему мама Айви так странно отдала его. Наконец я добираюсь до фото ее отца, которое она описывала. Оно именно такое, как она описывала: с большой белой лошадью рядом и собакой у него на коленях. Ближе к концу есть несколько фото, которые заставляют меня задержаться. Более старые фотографии: прекрасное фото ее китайских бабушки и дедушки, бабушка в национальном костюме, ее губы слегка подкрашены и выделяются даже на сепии. Следом фото других бабушки и дедушки. Кажется, они стоят в лесу, женщина прислонилась к дереву, мужчина держит под уздцы великолепную лошадь. Но я ведь знаю это дерево. Это дерево у дома мистера Тэвистока. Ахаю от удивления, и другие пассажиры смотрят на меня. Я съеживаюсь на своем месте, внимательно щурясь на фото. Бабушка и дедушка Айви работали в Иллюмен Холле? Знает ли она об этом? Я осторожно поднимаю пластик с липкой подложкой, стараясь не повредить фото. На обратной стороне есть небольшая подпись: «ДМ и КЭ, за день до венчания». Кладу фото на место точно так, как оно лежало, мое сердце быстро стучит. Пальцы трясутся. Этого не может быть. Айви бы рассказала. Не может быть, чтобы она молчала о том, что ее семья имеет отношение к школе. Мне везде начинают мерещиться подсказки: даже кажется, что я немного схожу с ума. «Не все на свете можно вставить в сериал „По долгу службы“, Одри». При повторном рассмотрении это может оказаться каким угодно деревом. Но эти инициалы. «КЭ». Это не может быть совпадением. Кларисса Эллори. Может быть, это было ее фото в штаб-квартире «Общества сороки». Нужно будет проверить и сравнить с тем, что в альбоме. Как бы там ни было, я могу теперь отдать альбом Айви и быть счастлива. Она получит назад фото папы. Мне всегда было интересно, как Айви попала в Иллюмен Холл. Я помню, она рассказывала мне, как ее старая учительница из начальной школы включила ее в здешнюю стипендиальную программу, но мне стало интересно, действительно ли Иллюмен Холл был единственным – или лучшим – выбором школы-интерната. Неужели не было других, ближе к Лондону? Странно, что ее отослали так далеко. Я еще столько о ней не знаю, пусть и считаю ее своей лучшей подругой. «И она многого не знает о тебе». Я затыкаю уши наушниками, включаю подкаст и пытаюсь скоротать оставшуюся часть путешествия. Ловлю себя на том, что снова возвращаюсь к подкастам Кловер, лишь бы еще раз услышать ее голос. Но, к моему удивлению, последнего эпизода больше нет в моих загрузках. Интересно, не полиция ли сочла его слишком неуместным. Мой телефон жужжит. Это Айви. «Ты где?» «Как раз возвращаюсь со встречи с братом». «Встретимся в нашей комнате? Мне нужно спросить тебя кое о чем». «Давай. У меня тоже есть кое-что, что ты захочешь увидеть». Это не только фотоальбом, который мне не терпится ей отдать. Я ни за что не смогу больше ждать и секунду, чтобы не рассказать ей о документе, который нашла в доме миссис Траули. Я знаю, что должна была сделать это раньше, но после смерти Кловер я не хотела никаких напоминаний о той ночи. Ждать больше нельзя, особенно сейчас, когда стало известно, почему мой папа так об этом беспокоится. Лола могла предотвратить сделку… если бы по праву заняла место старосты. Это мотив для убийства. Когда, наконец, возвращаюсь в школу, будто груз падает с моих плеч. Как будто тут я, в кои-то веки, чувствую себя дома. Прохожу мимо нашей кастелянши, миссис Парсонс, которая соколиным глазом наблюдает, как я, для верности тяжко вздыхая, кладу свой запасной сотовый в маленькую секцию. Затем тихо стучу в дверь нашей комнаты, не желая прерывать Айви, если она чем-то занята. – Входите, – отвечает она. – Привет, это всего лишь я. Извини… жуткое путешествие со станции. Пропустила автобус, пришлось ждать. – Одри… – Айви… Я смеюсь над тем, как одновременно мы говорим это, обе в нетерпении пообщаться друг с другом. Но я спешу сделать это первой, из-за того, что лежит в моей сумке. – Мне удалось раздобыть для тебя кое-что в Лондоне. Надеюсь, тебе понравится. – Когда ты собиралась мне рассказать? Тон Айви заставляет меня замереть как вкопанную. Я поднимаю взгляд, наполовину вынув фотоальбом из сумки. На лице у нее написано изумление, под которым кипит что-то еще. Гнев. Она вне себя. – Рассказать что? – спрашиваю я, все еще притворяясь непонимающей, выигрывая себе время, чтобы наверстать упущенное и понять, как мне справиться с этим, как выйти из ситуации, сохранив дружбу. Айви фыркает. – Что школу покупает компания твоей семьи. – Айви… Я не знала. Пока не… – Ну? – Пока не увидела чертежи. – Я опускаю взгляд. – Признаю это… я сразу же узнала логотип. – Вот почему ты забрала их, да? Чтобы не пришлось признаваться мне. Чтобы я не смогла провести собственное расследование. Как ты могла, Одри? Я думала, мы заодно. А теперь я узнаю, что ты – часть заговора, призванного разорвать на части единственное место, которое я действительно могла назвать домом. Слезы наворачиваются у нее на глаза, и мое сердце не выдерживает. Только теперь мне действительно понятно, что она имеет в виду, лишь после того, как я съездила к ней домой. Ясно, что у Айви и ее мамы – серьезные проблемы… и что там – жарче, чем в пустыне Сахара. Иллюмен Холл и вправду ее убежище. Зная, что она уже не сможет вернуться в школу… Я понимаю, почему это приводит ее в ужас. – Я хотела сначала получить подтверждение от папы, что он стоит за этим… – И? Я медлю. – Это так. Но, погоди. Я также знаю… – Боже! Я больше ничего не хочу слышать об этом! Как мне теперь верить тебе? Вы, вероятно, заработаете чертову кучу денег на этой сделке… Ты не захочешь ее прерывать. – Айви, это неправда. Я хочу увидеть, как закроют эту школу, не больше, чем ты. Я знаю, что это для тебя значит… и не только для тебя, для всех учеников. И теперь я настолько больше знаю об истории этой школы. Мой брат все подтвердил.