Он схватил меня, набросив что-то на голову, а потом, когда я пыталась его оттолкнуть, ударилась головой о каменный подоконник. Это последнее, что я помню. – Мистер Уиллис? Я знаю, что это вы. Прошу, снимите это у меня с головы. Давайте поговорим. Ну, давайте же. Ударяюсь о дверь, когда мистер Уиллис дергает руль. Он паникует. Слышен визг покрышек по асфальту, и я чувствую, как машина набирает скорость. Он теряет контроль. Я теряю контроль. Паника поднимается и комом встает в горле. Я делаю глубокий вдох. Я должна сделать что-то… Иначе мы оба будем мертвы. – Прошу, мистер Уиллис, – говорю я, пытаясь контролировать дрожь в голосе. – Гарри, вас зовут Гарри, не так ли. Ну же. Просто поверните и езжайте обратно в школу. Я знаю, что произошло между вами и Араминтой. Она вас бросила, да? Мне очень жаль. Но вам не стоит втягивать меня в это. – Ты уже втянута, – бормочет он. – Ты в моей гребаной машине! Я пытаюсь снова заговорить, но он продолжает: – Нет, молчи. Мы почти на месте. Я со всем разберусь. Он не станет слушать меня, теперь я понимаю это. Пытаюсь стянуть сумку с головы. Мне удается зацепить ее за край подголовника, и я двигаю подбородком, пока, наконец, другой край не задирается над моей верхней губой. – Эй, эй, ты что делаешь? – спрашивает он, но, поскольку я отвернулась от него, он мало что может сделать. Я изгибаюсь, как могу, пусть даже руки мои чем-то стянуты. Наконец, когда ткань поднята над губой, я могу ртом сдвинуть ее еще выше. Мне удается поднять ее над носом, и после не так уж сложно стянуть ее с головы. Лицо, наконец, ничем не закрыто, я делаю глубокий вдох и быстро моргаю, чтобы привыкнуть к свету. Затем изворачиваюсь обратно под ремнем безопасности, чтобы видеть его лицо. – Посмотрите на меня, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос оставался как можно более спокойным. – Давайте вернемся в школу. Я должна быть на сцене… Я хочу сказать, боже. Я все еще в концертном платье, его подол разметался по сиденью. Я замечаю пятна крови на краю разорванной ткани. Моей крови. Чувствую, что меня сейчас вырвет. Боль обрушивается на меня, словно грузовик. Я настолько погрузилась в состояние «сражайся или беги», что даже не поняла, как сильно ударилась головой. Слезы наворачиваются на глаза. Я не сильный человек, и это для меня – слишком. Понятия не имею, что собирается делать мистер Уиллис. Теперь я его видела. Я знаю о его отношениях с Араминтой. О боже, я – Лола. – Прошу, прошу, отпустите. Я никому не скажу, обещаю. Я просто хочу вернуться в школу. К друзьям. Машина сворачивает в темный переулок, где нет уличных фонарей, так что трудно рассмотреть, куда мы направляемся. Но я замечаю дорожный знак в отражении фар, прежде чем мы проносимся мимо: Уинфернская прибрежная дорога. Дерьмо. Он везет меня к скалам. – Куда мы едем? – спрашиваю я, пытаясь разговорить его. – Я потеряю работу… Я потеряю все. Все, чего я хотел, – поговорить с Араминтой. Заставить ее понять. А теперь мне надо разбираться с тобой. Его взгляд мечется по дороге, как будто он ждет, что сейчас сюда кто-нибудь выпрыгнет. Но тут нет ни оленей, ни чего-то другого. Он просто пытается придумать план. Придумать, что ему делать со мной. – Разобраться так, как вы разобрались с Лолой, да? – Что? О чем ты? – Вы привезли Лолу сюда, не так ли? Привезли ее к скалам. – Она попросила меня привезти ее сюда той ночью. Она была зла на меня после того, как узнала об Араминте. Я думаю, Минти специально оставила фото, чтобы разозлить ее или что-нибудь в этом роде. Не знаю, что вы, дети, делаете друг с другом. – Дети? Простите, но, кажется, это вы не в состоянии держаться от нас подальше. – Я знаю, ладно! Это не моя вина. Сердцу не прикажешь. Он паркуется на травяной парковке. Снег все еще идет, укрывая землю. Мистер Уиллис выбирается из машины. – Погодите! Вы куда? – кричу я. Он оббегает машину и распахивает дверь с моей стороны. Тянется через меня, чтобы отстегнуть ремень безопасности, и я кричу, пытаясь выскользнуть вон. Но мои руки все еще стянуты чем-то. Я чувствую толстую кожу и не могу вывернуться из петли. Я все еще пытаюсь, извиваюсь всем телом, стараюсь выскользнуть или как-то растянуть петлю пальцами. Но он хватает меня за плечи и вытаскивает наружу. Воздух холодный, и в своем тонком концертном платье я замерзаю. Дрожу и от страха, и от холода. Глаза у мистера Уиллиса дикие. Он этого не планировал. Я не та, кого он хотел похитить. И никто не знает, что я – тут. Я тут же вспоминаю о сотовом – он, должно быть, сунул его куда-то, потому что у меня его нет. Я не могу позвонить и попросить помощи. Я целиком и полностью в его милости. Ветер усиливается, закручивая платье вокруг ног. Думаю о том, чтобы попробовать убежать, но он понимает это и хватает меня за руку. Куда бежать? Я могла бы проковылять по вершине утеса, но с равной вероятностью я могу как найти помощь, так и поскользнуться и умереть. Я не могу представить себе, чтобы тут был кто-то еще так поздно ночью. Мы ехали не слишком долго, так что, полагаю, мы все еще недалеко от школы. Но примерно сейчас все слушают исполнение Айви. Они еще несколько часов не узнают, что я исчезла. Никто меня не ищет. Никто меня не ищет. Если я хочу выбраться из всего этого, я должна сделать все сама. В своих тонких балетках я скольжу по снегу. Его выпало недостаточно, чтобы появились сугробы, но он прикрыл те места, где заледенели лужи. Падаю на колени, моя рука выворачивается в хватке мистера Уиллиса. Он отпускает меня, когда я пробую подняться сама. – Что думаете делать? – кричу я ему. – Просто убьете, как убили Лолу? Он смотрит пораженно. – Я сказал тебе! Я ее не убивал. Я не мог. Я любил ее. – Тогда что случилось той ночью? И не вешайте мне лапшу на уши о том, что были в Париже, потому что мы знаем, не были. Вас видели в заливе Уинферн, когда, по вашему заявлению, вы уже уехали. Пытаюсь встать, пока говорю, хотя с руками, связанными за спиной, это нелегкая задача. Я скольжу, и он наклоняется помочь мне, но я вырываюсь из его хватки. Мои мысли проносятся с бешеной скоростью. Думаю, если получится добраться до машины, то, может, смогу и удрать от него. Но не со связанными руками. Поскользнувшись, я получила неожиданное преимущество – пряжка ремня оказалась под пальцами. Если я заставлю его говорить достаточно долго, то, возможно, смогу ослабить ремень и вырваться из пут. Не похоже, чтобы мистер Уиллис был гениальным преступником. По крайней мере, надеюсь, что это не так. Пока я пытаюсь удержаться на ногах, он говорит. – Мы действительно поехали в Париж. Только… утром. – Так что случилось той ночью? Он толкает меня вперед, и я вынуждена идти по тропе. Кажется, он решил, что собирается делать. Я поднимаю взгляд, и мне кажется, вижу темный силуэт на фоне ночного неба. К счастью, еще не совсем стемнело. Я ломаю голову над тем, что за здание может быть у скал. Понятия не имею. Мы все идем. Пальцы на ногах леденеют, руки покрываются гусиной кожей. Я почти хочу попросить у него его пиджак… ну не глупо ли? Просить похитителя о помощи. Не осмеливаюсь взглянуть, насколько близко мы к краю пропасти. И не может ли мистер Уиллис одним сильным толчком отправить меня в ту же водную могилу, в которую отправил Лолу. – Она позвонила мне. Попросила прокатиться вдвоем. Мы поехали к скалам. У нас был разговор на парковке, и она сказала, что все кончено. Я согласился, что это к лучшему. Подбросил ее обратно к школе и уехал в Париж. А потом я узнаю, что она мертва! – Она бросила вас, и вас это не смутило? Думаете, я вам поверю? – Слушай, ты не знала Лолу! Когда она сказала, что все кончено, я знал, что должен принять это. Но я никогда больше не возвращался к скалам. До этого дня. Он снова толкает меня, и я иду вперед, спотыкаясь. Слезы бегут у меня по лицу. Он убьет меня. Может быть, он не врет насчет Лолы. Может быть, нет. Но, независимо от того, убивал ли он раньше, он сделает это сейчас. Мы подходим все ближе и ближе к краю, удаляясь от здания, которое померещилось мне перед этим. Вдруг понимаю, что это развалины старой церкви: я вижу очертания разбитого креста. Если бы я была религиозна, я бы помолилась. Ремень все не поддается. Холод лишает меня сил, и с каждым шагом к краю мой страх усиливается. Сердце стучит быстрей, и я становлюсь все более и более неуклюжей, мои ноги заплетаются одна за другую. Мистеру Уиллису даже не придется толкать меня: в таком состоянии я упаду сама. – Одри, я никогда не хотел, чтобы случилось что-то подобное. – Его голос снова смягчается. Мы должны были засадить его за решетку, когда была возможность. Айви, почему мы этого не сделали? В ушах у меня звучит ответ Айви: «Потому что мы не знали наверняка». Ну, теперь я знаю наверняка. И я также знаю, что должна сделать: или он, или я. Я просто должна сделать так, чтобы это был он. Я не готова умирать. – Ты теперь знаешь слишком много. Мы не можем изменить это. Даже если бы я мог просто исчезнуть… Я никогда не смогу вернуться. Я не могу всю жизнь быть в бегах. Я просто… не могу. Миссис Эббот пообещала, что все будет хорошо, если я просто сделаю то, о чем она просит. Но тут она не сможет помочь. Его хватка на моем плече становится сильнее, и он снова швыряет меня вперед. Мои колени подгибаются, инстинкт подсказывает повиснуть на нем мертвым грузом, превратиться в тряпичную куклу – единственная защита, которую я могу придумать сейчас. И это неплохо, потому что над головой моей пролетает тень и врезается в мистера Уиллиса, заставляя его отшатнуться. – Назад! – слышится голос. Я начинаю всхлипывать, потому что узнаю его. Это Айви. Она пришла спасти меня.