И в награду получаю нескромный поцелуй его горячих напористых губ, посылающих сильную волну трепета по телу. К черту спешку в столовую, в библиотеку и то, что я и Марк все еще посреди коридора, заполненного любопытными взглядами мимо проходящих студентов. Кому видно, тому стыдно! Л Л Л Но в библиотеку я все-таки успеваю. От сорока пятиминутного перерыва у меня остаётся ещё двадцать и надежда, что за это время я успею найти хоть что-то подходящее по теме предстоящего семинара. Вчера было не до его подготовки. Взяв нужные выпуски журналов, я усаживаюсь с ними за свободный стол, собираясь быстро погрузиться в мир макроэкономики. И почти получается, пока оттуда меня не выдергивает ледяной голос за спиной. — Отцепись от Громова. Застываю над текстом и таблицами. Мне послышалось? Но чувство, что кто-то «прожигает дыры» на моем затылке заставляет обернуться. — Что простите? — удивленно смотрю на девушку, сидящую позади меня. Черные, как лакированные волосы, собранные в тугой хвост, тёмные брови вразлет, огромные глаза, по-кошачьи подведенные стрелками и полные губы, искривленные в едкой ухмылке. Эту яркую брюнетку в пудровом и явно очень дорогом брючном костюме я не знаю. Вижу первый раз в жизни, и поэтому искренне не понимаю, почему сейчас меня смиряют взглядом полным отвращения. — Офигеть. Что он нашёл-то в тебе? — хмыкает она, не прекращая ядовито смотреть в упор. — Девушка, что происходит? Вы вообще кто? — чуть повышаю голос и уже полностью поворачивают к ней на стуле. Несколько секунд мы буравим друг друга глазами. — Отвянь от Марка, — повторяет девица. Меня окутывает холодом. Мерзким и липким, а во рту рассыхается пустыня. Пальцы неосознанно сжимают карандаш, готовые вот-вот переломить его пополам. Что за? И какого черта? Хоть где-то в глубине души я понимала, что не всем покажутся мои отношения с Громовым позитивной новостью. Марк не ноунейм студент нашего универа. Я не слепая и вижу, какие взгляды прилипают не только к нам, а конкретно к нему. Но встретиться с таким негативом напрямую оказалась немного не готова. И кто она? Обиженная фанатка? Думает, что напугает меня? — Ты вообще в своём уме приходить и заявлять это мне в лицо? — перестаю выкать и жёстко выдаю этой фифе, словно сошедшей с постов бьюти блогеров. А она лишь снисходительно усмехается. Скрестив на груди руки, облокачивается ими о стол и подаётся вперёд, сокращая расстояние между нашими лицами. — Дура, ты рыжая. Я, может, уберечь тебя хочу? Мне в нос бьет тяжёлый, очень сладкий аромат ее духов. Сцепившись с этой курвой взглядом, трудом удерживаюсь, чтобы не скривиться. — Уберечь? — цежу я, чувствуя, как к горлу подкатывает горечь. — От чего? От собственной зависти? Брюнетка лишь истерически подхихикивает, вскинув нарисованные брови: — Я о твоём невинном сердечке. Будешь потом рыдать и отскребать его ошметки, когда по нему Громов протопчется. Эти слова изморозью прокатываются по моим внутренностям. В груди вспыхивает, и мне очень хочется рвануть отсюда... К Марку... спрятаться за его спиной. Но стиснув зубы и кулаки заставляю себя сидеть на месте. — Как и ты свое когда-то, да? — чудом нахожу силы, чтобы произнести это в лицо девицы. Тишину библиотеки врезается громкий скрежет ножек стула по полу. Брюнетка не выдерживает первая. Подорвавшись, она опирается ладонями о стол и, наклоняясь вперед, угрожающе нависает надо мной. — Я знаю Марка лучше, чем ты думаешь. И даже лучше, чем он сам себя. Знаю, что ему действительно нужно, а ты. — Во взгляде моей «доброжелательницы» ничего кроме ненависти. — В общем, я тебя предупредила. Отпихнув свой стул ногой, она быстрым шагом удаляется из библиотеки. А стук ее каблуков припечатывает во мне дурное чувство, от которого глаза мигом оказываются на мокром месте. Л Л Л Мое настроение портится. И еду я на концерт, едва сдерживая в себе ядовитый осадок после встречи с той непонятной девушкой. Кто она Марку? Чего хочет добиться? Но я не решаюсь испортить своими мыслями настроение Громову. Поэтому даже не заикаюсь о произошедшем в библиотеке. Включаю все свое актёрское мастерство, которым обладаю и стараюсь не уступать в эмоциях, зажигающему на концерте Марку. Ор песен, танцы, жаркие поцелуи прямо посреди скачущей под ритм басов толпы. Я и вида не подаю, что пока Марк обнимает, прижимает меня к себе, не выпускает из рук ни на секунду, одновременно кайфуя и получая драйв от всей атмосферы в клубе, мысль о той брюнетке холодит мою спину. А я не хочу говорить об этом. По крайней мере, именно сейчас. Сегодня Марк невероятно расслаблен и просто горит эмоциями после концерта. И его даже совсем не парит, что возле общежития университета мы оказываемся уже около двенадцати ночи. И мой настрой скатывается куда-то на уровень плинтуса. Ну что за день - то? — Опоздали, — растерянно дёргаю закрытую калитку, ведущую на территорию общаги, а потом также оторопело перевожу взгляд на Марка. А вот стоящий рядом Громов непроницаем. Он лишь спокойно перепроверяет мои действия: тормошит ворота за кованые прутья. И результат тот же: заперто. — Ну чуть-чуть действительно опоздали. — Чуть-чуть? Уже полночь. Ты говорил, что мы успеем и проблем не будет, — не могу сдержать досаду в голосе, а порыв пронизывающего ночного ветра, заставляет поёжиться и сложить впереди себя руки. Виновато похлопав ресницами, Марк стаскивает с себя джинсовую куртку и приблизившись ко мне, заботливо накидывает ее на мои плечи. — Ну раз обещал, значит, не будет. Поехали, — вздыхает он. Смотрю на него снизу вверх, нахмурив брови: — Куда? — Домой. — К кому? — Ко мне, — беззаботно выдаёт Марк, со всей серьёзностью заглядывая мне в глаза. Несколько мгновений я молчу, переваривая его предложение. Домой? К нему? И меня охватывает неловкость. — Нет, Марк, — верчу я головой в отрицании. — Время видел? А что скажут твои родители? Во-первых, это некультурно. Во-вторых... А Громов лишь смеется и притягивает меня к своей груди, сгребая в охапку: — Рыжик, откуда ты такая, святая простота, взялась? Какие родители? Я давно живу один. Придерживая полы куртки, льну носом к вороту его футболки и опять молчу в смятении. Один? Что вполне логично. Он мальчик взрослый. Самостоятельный. И ехать к нему домой. Одной подобной мысли мне становится одновременно жарко и нервозно. Вот только где мне ночевать? — Не знаю, — бормочу себе под нос, чувствуя покалывание на щеках. — Может, я лучше сниму номер в гостинице? Разместив подбородок мне на макушку, Марк вздыхает: — Не ты, а я должен снимать. Это же из-за меня мы опоздали. Решай сама, но если так, то в любом случае я сниму соседний номер. Ночевать одну в непонятном месте я тебя не оставлю, — и твёрдо заканчивает свою тираду. Стоя в объятиях Марка перед закрытым на ночь общежитием, я все ещё мнусь с ответом. Мысль о гостиничном номере не радует, но и заявиться домой к Громову не планировала. Мне стеснительно, волнительно и боязно решиться на это предложение. Это все же чужой дом. Мужской дом. Даже несмотря на то, что пока жмусь к груди Марка, голова идёт кругом от исходящего от нее тепла. — Рыжик, если ты стесняешься или боишься, то выбрось это из головы, пожалуйста, — он сильнее обнимает, скрещивая свои руки за моей спиной. А потом шутливо фыркнув мне в волосы, пускает щекочущие мурашки от макушки вниз к шее. — Лягу на полу и приставать не буду. Обещаю. — Так... Направо шкаф, налево ванная, ну а прямо и есть вся моя квартира. Пропустив меня вперёд, Марк закрывает за нами дверь и щелкает выключателем. Мягкий, тёплый свет, загорающийся по периметру всего потолка, вытаскивает из темноты пространство перед глазами. И я некультурно ахаю. Ничего подобного ни разу в жизни я ещё не видела. Разве что на картинках в дорогих журналах. Это даже нельзя назвать квартирой в привычном для меня понимании. У квартиры должны же быть коридор, стены. Но это точно не про дом Марка. Передо мной огромная комната, одновременно являющаяся и гостиной с диваном, и столовой с кухней, и спальней, кровать которой отделена от общего пространства стеклянной решетчатой перегородкой. Никаких обоев и штор. Бетонные стены и панорамные окна в пол на двадцать пятом этаже. И всего одна дверь. Видимо, та самая ванная. — Ты голодная? Могу заказать пиццу, — не замечая моего ступора, Марк скидывает кроссовки и, аккуратно поставив их у порога, топает вперед. — Не нужно. Мне бы просто душ и отдыхать, — прочистив горло, всеми силами перебарываю адское чувство смятения. Разувшись, стягиваю с плеч джинсовку, бережно укладываю ее на пуфик у двери и следую за Марком. Мне неловко до мгновенно заледеневших рук и моих голых стоп, касающихся на удивление тёплой плитки на полу. И пока я настороженно рассматриваю логово Марка, погруженное в весьма интимный полумрак, меня ловят в тесные объятия его руки. — Лика, на тебе лица нет. Ты чего? Тебе здесь настолько неуютно? — Громов чуть ли не с расстройством в глазах внимательно рассматривает мое лицо. — Нет, что ты! У тебя здесь очень классно. Правда, — тараторю я, укладывая ладони на его плечи. А потом все-таки вздыхаю. — Просто. — Просто ты стесняешься. — Да, — я смущенно кусаю губы. Это даже больше, чем смущение. Внутри меня все дрожит. И Марк лишь усиливает это чувство. Обхватывает мое лицо ладонями и касается меня осторожным поцелуем. — Тогда давай просто ляжем спать. Ванная, как и моя кровать в твоём распоряжении. Я перемещусь на диван. Договорились? Зажмурившись быстро-быстро киваю.