Не в состоянии осмыслить и поверить. Моя рука на автомате тянется к заднему карману джинсов за телефоном. И милый котик в приложении встревоженно сообщает мне о третьем дне задержки. Сердце тут же сползает куда-то по ребрам. Мамочки! Третий день... Я ведь никогда пристально не следила за циклом. Необходимости не было, поэтому и подумать не могла. Да и до этой минуты меня больше беспокоила боль душевная, чем какие-либо метаморфозы в моем организме. И пока девочки настороженно перешептываются, поглядывая на меня, я ошалело метаю взор с экрана телефона на две полоски. — Нет. — с нарастающим чувством отчаяния встряхиваю головой. — Это просто тест тупой. косячный. А задержка, потому что стресс. Ведь так? Но Вера и Настя молчат. А через полчаса мной из ближайшей аптеки выкуплены, наверное, все существующие тесты. Ну и ещё выпито приличное количество жидкости. Трясущимися, ледяными пальцами раскладываю в ряд на бортике раковины тоненькие бумажки с разноцветными хвостиками. И со всех на меня смотрит призрак второй полоски. Пульс истерично бьет по венам. И меня трясет уже не только в пальцах. Дикий озноб прокатывается по всему телу, делая ноги ватой. Нет. Так не должно быть. Так может быть только у каких-нибудь не замороченных, беспечных дурочек. А я ведь. И самая правильная мысль за последние недели нокаутом проходится по моей голове. Прикладываюсь затылком к холодном кафелю и медленно стекаю к полу. Боже. А я ведь и есть дура! — Лика, ты как? — Настя осторожно протискивается в нашу душевую. Найдя меня взглядом сидящей на полу, она испуганно вытягивается в лице. Следом в дверях появляется и голова Веры. И обе теперь смотрят на меня с переживательным интересом. А я почему-то расплываюсь в дебильной улыбке. Мне хочется и смеятся, и рыдать в один момент: — Вер, забирай все тесты. Там ничего и пририсовывать не надо. Я беременна, девочки. Глава 14 Лика, может, ты хоть чаю выпьешь? Чувствую, как Настя присаживается на мою кровать и осторожно кладёт свою ладонь мне на плечо. — Не хочу, — я лишь сильнее сворачиваюсь в позу эмбриона. А скорее не могу. Любая мимолетная мысль о приеме пищи, и я тут же лечу обнимать белый фаянс. С того момента, как стало понятно, что месячные всё-таки не придут, прошло примерно недели две. Или около того, потому что я потерялась во времени. Я даже успела побывать в стадии отрицания, делая вид, что ничего такого и не случилось. Ходила на пары, активно проявляла себя на лекциях, семинарах под обеспокоенные взгляды Насти. Я старалась делать все, чтобы не думать о двух полосках. Мне так было проще. И даже умудрилась за неделю ни разу не пересечься в университете с Громовым... А может, его и никогда не было в моей жизни? В какое-то мгновение мне стало казаться, что все это было дурным сном. Пока в одно прекрасное утро меня не накрыла такая суровая токсикозная реальностью, что я целый день не могла отползти от белого друга. И это продолжается уже больше недели. Запахи, вкусы, звуки. Тошнит меня от всего. Даже от собственного дыхания. Находиться в универе стало невозможным, потому что большую часть пар провожу, закрывшись в кабинке туалета. Мне хватает косых взглядов уже за то, что когда-то подпустила к себе, доверилась тому, кому нельзя. А терпеть перешептывания ещё и потому, что могу прямо посреди пары без разрешения вылететь за дверь - это перебор для меня. Поэтому уже несколько дней я просто лежу в комнате общаги, стараясь даже не двигаться. — Лика, ты когда ела в последний раз? — строго интересуется Настя, сжимая мое плечо. Облизываю сухие губы, стараясь не представлять образы еды перед собой. — Вчера. вроде, — бормочу я. И, кажется, это было несчастное яблоко и пару кусочков булочки, которые простились с моим желудком почти сразу же. — Так нельзя. — Настя, отстань от меня, пожалуйста. Пытаюсь нацедить во рту хоть немного слюны, чтобы не так сильно саднило сухое горло. Но становиться лишь ещё противнее. — Может, тебе лучше взять больничный и вернуться домой? — соседка продолжает камнями накидывать мне свои вопросы. — Ты родителям хоть сказала? Я прерывисто вздыхаю и лишь сильнее прижимаю лицо к подушке. Мысль о том, что мне нужно рассказать это родителям наводит еще больший страх, чем принятие того, что причина моей круглосуточной тошноты совсем не шаурма. — Куда вернуться? — шепчу я с нарастающим чувством тревоги. — В трёшку, в которой живут шесть человек? Мама, папа, младший брат и сестра после развода с двумя детьми? Да я прямо с выпускного бежала оттуда, что пятки сверкали. И что мне сказать? Здрасте, я круглая идиотка, а скоро стану ещё круглее, потому что беременна? — Лика, если не собираешься делать аборт, то и молчать дальше бред. И вообще? Ты когда оповестишь о своем положении Громова, а? Меня отпружинивает от подушки, стоит только Насте заикнуться об этом. Одно его имя... Фамилия... Мой самый адский триггер. Сажусь на постели и уверенно смотрю подруге в глаза. — Никогда! Не хочу и не буду! — через стиснутые зубы и с болью в груди цежу каждую букву. — Мне ничего от него не нужно. А Настя лишь с укором качает головой. В ее глазах целая бездна осуждения: — Это тебе не нужно. А вашему ребёнку? — она опускает взгляд на мой живот, а я инстинктивно прикладываю к нему ладонь, сминая пальцами ткань футболки. Под ней ещё абсолютно плоско, но сердце уже взвивается только от мысли, что я ведь теперь не одна. — Моему ребёнку. Ясно? Марк выбор свой обозначил, предложив мне тогда вызвать такси. — Лика, а вдруг он решит помочь с материально или ещё с чем? — не унимается Настя, разглядывая на меня уже как великомученицу. — Пусть поперхнется своими деньгам или засунет себе в зад. А еще лучше - отдаст на очередной ботокс своей кукле, — бросаю это с такой злостью, заполняющей душу, что в прямом смысле становится тошно. — Я как-нибудь сама разберусь. Откидываюсь обратно на кровать и демонстративно поворачиваюсь к Насте спиной. Не хочу говорить об этом. Ничего не хочу. Разве что во мне греется желание послать всех и вся к черту! Я даже не понимаю: эта злость на себя или вообще уже на всех на свете. Меня ничто и никто не заставит подойти к Громову. Девочки чуть ли не каждый день толкуют об этом. Только ни единая живая душа и знать не знает, как болит и жжет у меня внутри. — Классно ты разбираешься, находясь целыми днями здесь! — Настя уже сама повышает на меня голос. — Скоро пузо на нос полезет, а ты все лежишь. Сходи на прием женскую консультацию хотя бы. Тебя же тошнит сутками, Лика! — Да хватит! Отстань! — сама не понимаю, как перехожу на крик, а тело сильнее группируется, сворачиваясь клубком на кровати. Подтягиваю согнутые колени к груди и прижимаюсь к ним лбом. — Я не хочу разговаривать. Ничего не хочу! Я не понимаю, что делать дальше. Ни черта не понимаю, что вообще сейчас происходит. Вы можете отвалить и не липнуть с вопросами? Мне просто страшно. И плохо. Очень плохо. Я. Боже... Горло опять берет в тиски нетерпимая тошнота. Глубокий вдох и выдох уже не помогают. Резко выпрямляюсь и, зажав рот ладонью, отталкиваю плечом сидящую рядом Настю и подрываюсь с кровати в сторону двери ванной. У меня еле находятся силы, чтобы успеть упасть на колени прямо на пол в объятия фаянсового друга. Болезненные спазмы дерут изнутри до черных мушек перед глазами. Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я пластилиновыми руками хватаюсь за стену и снова поднимаюсь на ноги. Я дрожу до стука зубов. И когда встречаюсь со своим отражением в зеркале висящим над раковиной, то отшатываюсь от себя же со слезами. Всклоченные волосы прилипли к щекам, которые уже каким-то образом успели стать впалыми. А тёмные круги под глазами вообще пугающе выделяются на фоне белых, потрескавшихся губ, которые просто сливаются с поганисто бледным цветом лица. И по мне ползет такая жалость к самой себе, что душевая заполняется не только шумом воды из-под крана, но и моим всхлипами. Это вообще когда-нибудь кончится? Но как бы там ни было, Громов раз и навсегда вычеркнут из моей жизни. Даже несмотря на то, что теперь во мне есть крохотная часть и его самого. От этой мысли прокатываются по коже мурашки. Я все ещё плохо верю в происходящее, хоть оно в прямом смысле выворачивает меня наизнанку. Кое-как умываюсь и на ослабевших ногах плетусь обратно к Насте. Где-то в голове стучит мысль, что скоро вторые сутки, как я без еды. Все съеденное мной долго во мне и не сидит. Я должна поесть хоть что-то, но делаю всего пару шагов к Настасье, все еще сидящей на моей кровати. Потому что перед моими глазами ее становится двое. может, даже и целых три Насти. — Лика, ты чего? — голос соседки глохнет у меня в ушах с каждой секундой. А потом я даже не успеваю испугаться, когда все меркнет передо мной, как по щелчку. Звуки. Ощущения. И свет... Глава 15 Марк — Марк, ты оглох что ли? — получаю размашистый удар по своей ноге под столом от Дениса, сидящего напротив. Морщусь и наконец отлипаю от гипнотизирования окна огромного в столовой, за которым все утро шпарит дождь. Октябрь мать его...