Они вышли снова в прихожую, где Дудин предложил осмотреть третью комнату. Она не уступала двум своим комнатам–сестрам ничем: ни размерами, ни качеством мебели и отделки. Стоило обратить внимание, что здесь на стенах находилось больше картин. Это тоже была спальня, судя по широкой кровати, которая была несколько неаккуратно заправлена. Еще один комод, большой шкаф, прикроватные тумбы, ночники. В этой комнате, как и в других, красивые однотонные шторы укрывали окна от пола до потолка. – Это моя комната, – сказал Дудин, остановившись у порога. – Я могу говорить так по полному праву. Она была моей до отъезда, и вот теперь я вернулся в нее. Пусть и временно, но она снова – мое обиталище. Заметив, что Дудин ревностно относится к постороннему в его комнате, Михаил обвел комнату взглядом и вышел. Также мельком они осмотрели кухню, такую большую, что у Михаила ее размеры вызвали неподложную зависть. Кухонька в его квартире была раза в четыре меньше этой. Экскурсия была окончена. Сквозь окна Михаил заметил, что и короткий осенний день заканчивается. Всё, что можно получить при первой встрече от Дудина, ему показалось, он получил. Теперь нужно действовать дальше. А что дальше? Пока все по простому алгоритму: поговорить с девушками–сиделками, поговорить с Каем. Михаил записал номера телефонов, но сразу звонить не стал: нужно было переварить полученные сведения, продумать тактику вопросов. Пожалуй, было бы хорошо заглянуть сразу к соседке. Он попросил Дудина показать ему квартиру Розы Соломоновны. Оказалось, что это самая ближайшая дверь на этом же этаже. Так близко. Попрощавшись с Дудиным, Михаил позвонил в звонок двери соседки. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла низенькая довольно пожилая женщина. Михаилу показалось, что ей глубоко за восемьдесят. Но она была очень прилично одета: темная блуза и черная юбка до пят. Седые волосы завиты, даже губы, Михаил обратился на это внимание, подведены помадой, хотя и местами несколько неровно. Большие глаза спрятаны за очками. – Здравствуйте, Роза Соломоновна, – сказал он. – Меня зовут Михаил Новиков, я частный детектив. Вот сын Изабеллы Иосифовны рекомендовал к вам обратиться по одному делу. – Здравствуйте, – ответила она. – Проходите. Михаилу не сложно было заметить, что Роза Соломоновна не выговаривает «р», вместо этого звука у нее получалось что-то похожее на «л». Он вошел в квартиру. Странное ощущение возникло у него немедленно: всё тут говорило как бы об уснувшем прекрасном прошлом. Хорошая в прошлом мебель, но местами запыленная и слегка пошарпанная; отличный паркетный пол, но в одном месте с выпавшим осколком; деревянная красивая дверь со скрипом. Похоже, что и хозяйка весьма соответствовала этому стилю. Она сказала: – Не будемте стоять, прошу в комнату. – Извините, я ненадолго. – Вы уж меня простите, мне тяжело так вот стоять. Прошу вас, пройдите и мы присядем. Поверьте, мне есть что вам рассказать. С этими словами Роза Соломоновна медленно двинулась в комнату, вытягивая правую руку в сторону, словно пытаясь найти опору. Михаил повиновался и, оставив обувь в прихожей, так же медленно пошел за хозяйкой. Он подумал, что у стариков всегда много есть чего рассказать и, как правило, мало есть тех, кто согласился бы это слушать. По этой причине он подготовился к тому, чтобы как можно скорее сосредоточиться на том, что его интересует, а именно – на перстне. Старушка плюхнулась в кресло, а Михаил примостился на деревянном стуле с гнутой спинкой. – Вы, так понимаю, частный детектив, верно? – Да, верно. – Понимаю. Я много в своё время читала про Шерлока Холмса, Пуаро и других, помню про отца Брауна – тоже в своем роде детектив. – Очень хорошо. Пусть я тогда буду «отец Михаил», – попробовал пошутить он, однако это не вызвало никакой реакции у собеседницы. – Я прекрасно знала Беллу. Бедная Белла! Столько лет мы были вместе… – Роза Соломоновна, хотел бы поинтересоваться: вы наверняка знали тех, кто приходил к ней. Дело в том, что, насколько мне известно, из ее коллекции драгоценностей пропала одна значимая вещь, а именно – перстень. – Эх, бедная Беллочка! – продолжала Роза Соломоновна, будто не расслышав вопроса. – Она меня старше на семь лет. Если есть какая-то жизнь там, на небе, мы с нею встретимся. Столько лет с нею прожили не только по–соседски. Понимаете, нас не это только объединяло. И не только наше, знаете, такое племенное родство. – Она посмотрела на Михаила и выдержала паузу. – Мы с нею жили ну… как сестры. Ни у меня, ни у нее родных сестер не было, а мы так вот встретились в жизни на одном этаже, за смежными стенами – и на всю оставшуюся жизнь. Я вам сейчас расскажу, молодой человек, а там сами сделаете выводы. Мне уже возраст не позволяет, извините, какие-то секреты разрешать. Хорошо, что память меня не подводит, всё–всё прекрасно помню и поделюсь с вами. Я живу одна, ходит ко мне помогать дочка, да и та уже сама пенсионерка. Беллочка, она жила по–другому. Она звезда – что тут скажешь! Ах, я помню ее выступления. Вы не помните? – Нет, я, к сожалению, не помню. Видимо, уже не застал тот период. Михаил подумал, что сейчас ему предстоит выслушать длинный рассказ «ни о чем», старческие воспоминания о том, что «вот раньше были времена», и «что раньше были люди, а не то, что нынешнее племя». День уже заканчивался, он почти не продвинулся в своих поисках, и поэтому слушать эти старушечьи стенания ему никак не хотелось. – Конечно, вы еще совсем мальчик, во внуки, пожалуй, мне сгодились бы. Ой, да что мы так-то сидим. Я сейчас чаю налью, – сказала Роза Соломоновна и попыталась подняться. У нее не сразу, но получилось, и она направилась на кухню. – А у вас, кажется, телефон звонит. Действительно, в кармане куртки, которая осталась в прихожей, звонил телефон. Михаил подошел и взял его в руки: это Игорь. Может, этот звонок позволит избежать ненужных разговоров со старушкой? – Алло, Миша, Миша! – кричал в трубке голос Ильина. – Где ты, где? – В Трехпрудном переулке. – Что ты там делаешь? – удивился Игорь. – Ах, да, понял. Слушай, не теряй времени, срочно бери такси и езжай ко мне. Мне до зарезу нужна прямо сейчас твоя помощь. – А что случилось? – Ха! Что случилось? Да такое случилось, что я раньше и не видал! Представь, иду по следу одной козочки – меня клиент, муж ее, попросил проверить, не растут ли у него рога из-за нее – и что? А она сейчас встречается сразу с двумя. Во даёт! С двумя! Мне нужно их обоих проследить, одного я беру на себя, а второй – на тебе. Он, кстати, как я понимаю, как и ты безлошадный. Решив, что этот пусть и не очень приятный и интересный повод, даст возможность улизнуть от разговоров с Розой Соломоновной, Михаил записал адрес, где ждал его Игорь, закончил с ним говорить и обратился к хозяйке квартиры: – Извините, но, к сожалению, я не смогу выпить с вами чаю. Дело в том, что меня начальник вызывает. Нашел преступника, сейчас я должен его выследить. Пожалуй, мы сможем поговорить как-нибудь в другой раз. – Жаль, очень жаль, – ответила старушка. – Но я уверена, что вы еще вернетесь. Нам обязательно, слышите! обязательно необходимо поговорить. Про себя подумав, что этой встречи не состоится, Михаил стремительно оделся и вышел из квартиры и из дома, даже не переговорив с консьержкой. Его ждал товарищ, и он направился ему на помощь. 4 Весь вечер и всю ночь Михаил с коллегой занимался работой. Только к пяти утра он смог добраться домой и моментально уснул. Проснулся около двенадцати от телефонного звонка – позвонил Игорь и сонным голосом предложил в этот день не ходить в офис, а встретиться на следующий день, когда он станет готовить отчет. Пролежав еще с полчаса в постели, Михаил понял, что больше спать не сможет. Поднялся, перекусил и уселся в свое домашнее кресло. Он положил голову на спинку, закрыл глаза и погрузился в собственные мысли. Сейчас он находился в расслабленном состоянии и решил спокойно поразмышлять о ситуации с перстнем. Что он имеет? Ну, прежде всего, перстень был, это факт. Дудин подтверждает это. Его племянник с редким именем Кай тщетно пытался найти перстень и обратился… к страховщикам. Странно? Почему не в органы? Нужно будет спросить его об этом. Какие у меня варианты могут быть на это счет? Не верит органам? Решил, что страховщики на то и страховщики, чтобы заняться этим вопросом так, как необходимо, в конце-то концов страховую премию за это и платят. Хорошо, узнаю. Перстень пропал: тоже факт, ведь его искали и не нашли. Хорошо, дальше. Сколько человек имело доступ в квартиру? Получается, что это: три девушки, которые ухаживали за Модис, ее сын, племянник, соседка. Кто еще? Пока не известно, будем выяснять по ходу развития событий. Драгоценности хранились в сейфе. Да, надежное укрытие. У кого был доступ в сейф? Трудно сказать, потому что каждый, кто бывал в квартире, теоретически мог получить путь внутрь сейфа. Как? Пока неясно. На драгоценных изделиях обнаружены следы пальцев рук, вероятно, женских, вероятно молодых. Почему вероятно, а не достоверно, как можно понять со слов Крашенинникова? Потому что точно установить пол и возраст по следам пальцев не так просто – это, как говорят, знание матчасти, то есть криминалистики. Предположим, что следы все–таки оставлены молодой женщиной. Тогда… Тогда не нужно откладывать в долгий ящик и начать разрабатывать версию о том, что перстень похищен одной из девушек, ухаживавших за старушкой. Есть номер телефона Елены Важниковой, вот ей-то и нужно звонить первой. Михаил смог дозвониться до нее только после пяти вечера. Он сказал, что хотел бы пообщаться с нею в связи с ее работой у Модис. Она сразу же согласилась, но просила учесть, что ей удобно встретиться только на следующий день в шесть вечера в кафе. Они договорились. Итак, у Михаила оказались целые сутки впереди до следующего шага по этому делу. Тогда он решил проштудировать интернет, чтобы найти информацию о певице Изабелле Модис. К своему удивлению, практически ничего о ее жизни, кроме даты рождения, он не нашел. Но смог послушать несколько ее записей. Сделал он это без особого желания и не мог бы наверняка сказать, что песни и их исполнение ему понравились. Это объяснялось очень просто: он не был ценителем такого рода искусства. Его музыкальные интересы большей частью сводились к современным ритмам, роковым и танцевальным. Рано вечером он почувствовал сильную усталость и сонливость, поэтому недолго думая лег спать пораньше, чтобы выспаться перед новым рабочим днём. Придя утром в офис, Михаил первым делом поделился с Игорем всем тем, что ему удалось выяснить относительно пропажи перстня. Но Ильин хоть и выслушал очень внимательно, никакого своего мнения не высказал. Затем они приступили к отчету по отслеживанию встречи женщины, которое проводили ночью. Вот тут наоборот у Игоря проснулся живой интерес. И, хотя он сидел и писал отчет, добавлял фотографии – постоянно живо, с улыбками и смехом, комментировал все действия: и свои, и «отслеживаемой». Это инстинкт охотника, думал Михаил, приметив такое поведение. Ему же самому наоборот этот отчет давался с большим трудом, большей частью из-за нежелания влезать в интимные подробности других людей. Он всегда подобное сравнивал с копанием в грязном белье. Еще в «конторе», принимаясь за подобное, он, что называется, куксился. Однако, понимая, что обязан выполнять работу, исполнял обязанность без лишних смакований, стараясь сухо судить о фактах и обстоятельствах. Закончив отчет, Игорь выглядел очень довольным. Он сказал, что это удачно проведенное дело принесет им неплохие барыши. Михаил вслух никак это не прокомментировал. Про себя он подумал, что с легкостью отказался от денег, если можно было бы вовсе не заниматься такой работой. Но и подвести старого товарища он тоже не мог. Настроение ему улучшала мысль о том, что занимается другим, более интересным и запутанным делом, и поэтому он с удовольствием отправился на встречу с Еленой Важниковой в то кафе, которое она ему назвала накануне. Придя туда заранее за пятнадцать минут, он заказал чашку чая и сел ждать. В кафе звучала как раз та музыка, которая ему нравилась, и он понимал, как значительно она отличалась от творчества Изабеллы Модис. Михаил полагал, что девушка вот–вот появится, но ошибся. Еще и в половине седьмого ее не было. Тогда он позвонил ей, однако ее телефон оказался выключен. Перед ним встала задачка. Но пока он минут пять решал, как поступить: ждать или уйти, – она пришла – Ой, я опоздала, да еще и батарейка телефона села, – сказала Елена, сделав движение, как будто поправляет прическу, хотя черные густые волосы были стянуты сзади в хвостик. – Вот вечно так со мной: тороплюсь, тороплюсь, а всё равно опоздаю и что-нибудь да позабуду! Что тут скажешь? Молодая девушка, тридцати еще нет. Круглолицая с немного вздернутым носиком, щербинка между верхними зубами. Сколько таких, в обтягивающих джинсах и осенних куртах, проходит мимо по улице! А вот так начинаешь разговаривать и видишь человека, который будто выкристаллизовался из толпы. – О чем же вы хотели со мной поговорить? – спросила она, глядя на Михаила с открытой улыбкой. – Может быть чай, кофе вам заказать? – поинтересовался он. – Кофе. А я себе еще и пирожное возьму. Время уже позднее, но так сильно хочется! – Добавила она, немного поморщив носик. – Я вас пригласил, я и закажу за свой счет, – сказал Михаил. – Ой, как приятно! – протянула она и посмотрела на него благодарными глазами. Михаил ощутил, что с первых же секунд общения Елена не скрывала своего заинтересованного отношения к нему как к мужчине. Он заметил, что она готовилась к встрече с ним: брови подведены, губы аккуратно напомажены. Пусть так, подумал он, возможно, что именно такое открытое общение позволит ему выяснить как можно полнее все детали, которые представляли профессиональный интерес. Сама же девушка привлекательна. Вместе с этим он понимал, что они поговорят и разойдутся без продолжения – только профессиональный интерес, только профессиональный. Когда на столе появились кофе и пирожное, Михаил сказал: – Я как частный детектив занимаюсь одним вопросом, связанным с Изабеллой Иосифовной Модис. Меня интересует тот период, когда вы работали у нее. – Ой, Белла Иосифовна! Конечно, я могу вам много рассказать. Я работала у нее четыре или пять лет… Да, где-то так. Четыре с половиной, наверное. Я обращалась в агентство по трудоустройству, где специально устраивали нянями, сиделками. У меня ведь образование среднее медицинское, я медсестра. Вот меня и отправили к ней, а она на меня посмотрела и взяла к себе. А вы знаете, я когда узнала, кто она такая, ну, что она раньше была очень известной певицей, я рассказала своим родителям и бабушке. Так вот бабушка говорила, что прекрасно помнила ее выступления. Помнила, что о Белле Иосифовне в свое время писали в газетах. Да я и сама слушала старые пластинки с записями ее песен. Вы слышали? Вам нравится? – на эти вопросы Михаил просто промолчал, а девушка, словно и не ожидала его ответов продолжила. – Особенно мне нравился романс «Не уходи!». – И она немного напела и еще больше, несколько тактов, просто «намычала» мотив. – А эта музыка, – говорила Елена, сделав круговое движение рукой, как будто указывая, что имеет ввиду ту музыку, которая звучала в кафе. – Разве это хорошая? Только «бум» да «бум», а где мелодия? Где исполнение? Как вы думаете? – Я думаю, что всё хорошо в свое время, – ответил Михаил. – Елена, а что входило в круг ваших обязанностей во время той работы? – Ну так известно, что: сходить в магазин, приготовить еду, помыть квартиру. Ой, какая квартира! Вы там были? Да это же прелесть! Это мечта любой женщины! Красиво, чистенько, район изумительный! Огромная и прекрасная квартира! И я там работала столько времени: вот же мне повезло! Интересно, подумал Михаил, кажется, что она говорит совершенно искренне. По своему опыту он знал, что, когда люди пытаются лгать и изворачиваться, они долдонят заранее выученный текст, чаще всего механически. Тут же, он понимал, Елена выражает свои мысли искренне. Пусть формально она остается под подозрением, но чувствуется, что она ни при чем. Это такой своеобразный тип человека–служаки, тип преданного человека, который может постоять за ближнего, не предаст его, не украдет. Наверное, жёны преданные из таких выходят. Возможно. Трудно сказать наверняка. У него, конечно, был опыт, но «она ушла». Предала ли «она» его своим уходом? Не понятно. Да если даже и предала, то её «предательство» иного рода, не похожее на предательство тех жён, за которыми так страстно гоняется Игорь Ильин. Если он прав в отношении Елены, то было бы хорошо получить ее себе в союзники. – Вы одна работали или с кем-то еще? – Ой, сначала я была одна. Приходила, помогала, уходила. Это у меня занимало несколько часов. Но примерно года два назад Белла Иосифовна стала все хуже и хуже себя чувствовать. Мне и «скорую» для нее приходилось несколько раз вызывать. Вот тогда она перестала выходить из дома, но еще ходила по квартире, хотя и медленно, но самостоятельно. Она предложила, чтобы две девушки попеременно приходили, потому что забот прибавилось. Врачи рекомендовали регулярно делать ей уколы, в основном, сосудорасширяющие и витамины, этим я занималась. Пригласили еще Катерину. Она не медик, но вдвоем мы и мыли ее, она уже сама плохо справлялась, а одной мне тяжело было бы. Последние два месяца перед тем, как ее не стало… – тут Елена замолчала, немного заморгала глазами, достала из своей сумочки мятый платок и стала им махать перед глазами. – Извините, расчувствовалась, а нельзя – расплывётся сейчас всё на глазах. Через пару минут она перестала махать и добавила: – Так вот, за два месяца взяли еще одну девушку, Иру. Это потому, что Белла Иосифовна не могла ходить и самостоятельно вставать с постели. Мы уже втроем попеременно круглосуточно находились в квартире, даже спали там, во второй спальне. Все уже понимали тогда, что немного ей осталось. – Елена, – еще больше проникшись к ней пониманием сказал Михаил. – а вот скажите, кто вообще приходил в квартиру к Изабелле Иосифовне? – Соседка часто заходила. Бывало, что и по два-три раза за день. Сядут они, разговаривают, чай пьют. Поначалу и гулять вместе ходили. Ну, обычные старушечьи дела. Роза Соломоновна, пока у нее зрение совсем не испортилось, так она и читала вслух Белле Иосифовне. А как зрение испортилось, так уж не могла. Но вот Катерина хорошо вслух читает – заслушаешься. – А какие у вас лично отношения с Розой Соломоновной? – Ой, так первые, наверно, полгода она ко мне относилась не очень. Как будто ревновала, что ли. А потом – ничего, привыкли друг к другу. Она любит поговорить, много всего знает.