Вот, что правда, то правда, подумал Михаил после этих слов: трудно не согласиться. – Она, Роза Соломоновна, и жизни учила, – продолжала Елена. – Вот, например, как-то разговаривали, а я ей говорю: «У меня есть определенное понимание жизненных вещей, но я не стремлюсь много узнать». А она мне отвечает: «Если не стремишься, то никакого карьерного роста у тебя не будет». Вот как она сказала. Я тогда призадумалась об этом. Призадумалась она и сейчас о чем-то своем и сделала паузу, поднеся чашечку с холодным кофе к губам. Когда молчание закончилось, Елена сказала: – Приходили еще разные люди: врач приходил из поликлиники, пару раз какие-то журналисты интервью брали у Беллы Иосифовны. Ах, да, сантехник заходил: слив в кухне засорился. Потом где-то в конце августа пожаловал внук, его зовут Кай, как в сказке про Снежную королеву. Он только с бабушкой, то есть с Беллой Иосифовной, разговаривал. – Елена, как вы ладили с Екатериной и Ириной? – Ой, с Катериной мы сдружились почти сразу. У нас много общего. Во–первых, обе мы не местные: я из Рязанской области, а она вообще из Мурманска. Хотя и Ира тоже не местная: «Ирина–из–Клина» – так я ее называла. Как-то с Катей у нас полное понимание, мы так и проработали долго, она тоже где-то года два. Ирина меньше, примерно месяца два–три. – Вы знаете, что у Изабеллы Иосифовны были драгоценности? – Конечно, знаю. Я их и видела несколько раз. Если бы знали, какая красота! – тут Елена оживилась, можно было бы сказать, что у нее в глазах загорелись огоньки. – Неописуемая красота! Там и диадема, броши, золотые цепочки, кольца – всё золотое с разными камнями. Ах, как эти камни сверкают! Это трудно даже словами описать. – Если вам так нравились, может быть, вам удавалось их примерять? – поинтересовался Михаил. – Нет, что вы! Я к ним не прикасалась. Только сама Белла Иосифовна. Она одевала, когда к ней приходили журналисты, когда ее фотографировали на юбилее, да и так, бывало, чтобы посмотреться на себя – ностальгия, наверное! – Елена прервалась и спросила, немного наклонив голову. – А вы почему интересуетесь? Неужели пропало что-то? Так вот почему меня следователь допрашивал. – Проверяем, всё ли на месте. Видели ли вы среди драгоценностей перстень с большим бриллиантом? – Не–ет, – растянула Елена, – не было такого. Я бы сразу заметила и запомнила. Не было. А–а, я поняла, о чем вы спрашиваете! На старых фотографиях Беллы Иосифовны во время ее выступлений у нее на руке видно перстень. Я его видела только на тех фотографиях. Даже, если честно, не придавала значения. У меня и так глаза разбегались от того, что я видела. Но перстня не замечала. – Спасибо, Елена, вы мне очень помогли. Есть у меня еще одна просьба: как бы мне вот так же встретиться и поговорить с Екатериной и Ириной? – Номер телефона Кати я вам сейчас дам, – сказала она и стала искать свой телефон, а когда нашла, то вспомнила. – Ай! А у него батарейка разряжена. Я вам позвоню и номер сообщу. А вот что касается Иры… – Елена опустила взгляд в стол и замолкла. – Как бы вам объяснить… Сейчас… Спустя минуты три молчания, она сказала: – Мы с нею не так много разговаривали, но я узнала, что она недавно рассталась со своим парнем. Короче говоря, он ее бросил. А бросил потому, что она начала сильно и быстро полнеть. Вот… А у нее, понимаете, такая особенность… Вот вы мужчина, может быть и не поймете… Она, как бы это сказать, просто помешана на интимных отношениях! – тут Елена подняла глаза на Михаила. – Кого из мужчин ни увидит, так сразу чуть не раздевается перед ним. Такая девушка. Такая у нее особенность. Ира даже и от меня не скрывала, даже как будто гордилась этим. Она с парнем дружила, а сама в то же время… – Елена снова опустила глаза в стол. – Подрабатывала своим телом, вот так. Она мне говорила, что он один ее не удовлетворяет, что ей на дню, понимаете, хочется по нескольку раз. Вот она и придумала себе: и деньги, и удовлетворение. Да что там говорить! Она мне звонила три дня назад и приглашала работать с нею: нашла каких-то людей, и с другими девушками работает, как говорят, «по вызову». У них место сбора ежедневно в захолустной кафешке без названия, где-то возле авторынка. Туда и она приходит к десяти часам вечера. Слушая это, Михаил вспомнил, сколько таких «вызываемых» проходило через «контору». Некоторые девушки даже умудрялись составлять агентские сети, получали информацию и делились ею: у них ведь многие клиенты из «специфических кругов». Хорошо бы все–таки поговорить с этой Ириной, подумал он. Но как? Пожалуй, стоит попросить Елену что называется подыграть ему, и он сказал: – Не могли бы вы, Елена, мне помочь, найти её? Ведь я не знаю, как она выглядит, да и в такой ситуации мое обращение к ней может быть истолковано неверно. Согласились бы вы сходить со мной в это самое «кафе–без–названия», чтобы помочь? – Да? Честно говоря, не очень бы хотелось шататься по таким местам, это не безопасно. Хотя, если вы меня приведете и уведете, я согласна, – сказала она, Михаил кивнул ей. – Только не сегодня, сейчас мне пора идти. Могу завтра. Я вам позвоню, скажу номер Кати и скажу, где мы встретимся завтра. Только вы меня, пожалуйста, там не бросайте. – Не брошу, – пообещал Михаил. *** На следующий день Елена позвонила около трех часов дня. Она продиктовала номер телефона Екатерины, фамилия которой оказалась Третьякова, и назвала место «кафе–без–названия» на юго–западе города. Добраться туда и выбраться обратно без машины выглядело проблематично, поэтому Михаил уговорил Игоря свозить его и Елену. Согласившись, Игорь проворчал: – Давно тебе, Мишаня, говорю: сдай на права и машину. Будешь и по работе ездить. А так, смотри, сколько сложностей. – Чтобы купить, «купило» нужно, а с этим у меня пока не особенно густо, – Парировал Михаил. – Ты, главное, задачу себе нарежь, а там уже думай, как достичь. Всё просто – вот скажи себе: хочу купить машину к новому году. И всё! Дальше думай. Ха–ха! На какой-то рекламе видел: кому дана цель – тому даются средства. О, как! После этого Михаил решил сразу же позвонить Третьяковой и договориться о встрече. Он набрал ее номер и через несколько секунд услышал в трубке приятный голос молодой женщины: – Алло! Слушаю. – Здравствуйте! Меня зовут Михаил Новиков, я частный детектив. Хотел бы встретиться с вами и поговорить относительно вашей работы у Модис Изабеллы Иосифовны. В трубке возникло молчание. Но среди этого молчания Михаил хорошо расслышал голоса других людей, несильный гул и что-то напоминающее голос из громкоговорителя. Ему показалось, что его собеседница находится в торговом центре. Поэтому он задал вопрос: – Алло, Екатерина? Вам сейчас удобно говорить? – Нет, нет, мне сейчас вообще не удобно говорить, – ответила она спешным голосом. – Извините. Позвоните мне дней через десять. Нет, лучше через пятнадцать-двадцать. До свидания. Она закончила разговор. Странно, подумал Михаил и решил на следующий день расспросить Елену Важникову о том, что бы мог значить такой ответ. Впрочем, время пока есть. Время есть, но его не следует терять, поэтому хорошо бы сейчас договорить на разговор с Каем. Вечером, предварительно подобрав Елену, в начале одиннадцатого они подъехали к нужному адресу. По дороге Елена изумилась тому, как прошел разговор с Екатериной Третьяковой. Она удивилась и не могла понять, почему та не стала разговаривать. Игорь остался в машине, проворчав: «Надеюсь вы недолго», а Михаил и Елена вошли внутрь. Назвать это кафе равнялось бы тому, чтобы какое-нибудь село Камышовка назвать Лондоном: довольно запущенное помещение с четырьмя–пятью синими пластиковыми столами и такими же пластиковыми креслами. В углу за столиком три девушки и один плотный мужчина. Михаил и Елена прошли внутрь и сели за свободный столик. Их встретил встревоженный взгляд служащего этого заведения общественного питания. Михаил посчитал, что в таком месте выглядело бы подозрительно заказать односолодовый шотландский виски, поэтому он выбрал кружку пива. Елена немного наклонилась к нему и сказала шепотом: – Вот она, спиной к нам. Не заметила, как мы вошли. Ой, ну и толста, ну и толста! А что и одела-то: юбка безразмерная, как балахон, свитер какой-то бирюзовый. И перекрасилась в блондинку, наверно, чтобы я не узнала. Ой, да как мне уж ее не узнать-то! Посмотрев на занятый четверкой стол, Михаил без труда понял, о ком говорила Елена. Спиной к нему сидела невысокая молодая женщина, были заметны ее пышные формы, широкие бедра. Елена поднялась со своего места, подошла к ней и произнесла: «Привет, подруга», – потом склонилась над ухом и что-то проговорила очень тихо. Через несколько секунд обе перешли за столик к Михаилу. Мужчина, сидевший за столом с женщинами, повернул свою лысую голову на толстой бычьей шее в сторону Михаила и с минуту разглядывал его, уставившись пустыми глазами, потом отвернулся. – Здравствуйте, – сказала Ирина и стала улыбаться во всё лицо. – Ира, мужчина хочет поговорить с тобой, – сказала Важникова. – Только поговорить? – игриво произнесла та и легким движением тронула локон волос на голове. – А я-то уж подумала… – Ира, да не кривляйся ты! – снова подключилась Елена. – Хочу поговорить о том, как вы работали у Модис… – начал Михаил, но его оборвала Елена. – Да, там пропало… Тут Михаил резко глянул на Елену, и та осеклась. Он сказал: – Мы только проводим сверку имущества. – Что же, думаете, я что-то прихватила с собой? – спросила Ирина. – Да оно мне надо?! Картину, что ли, я спёрла оттуда? Ха! Нужна мне эта картина, куда я ее повешу – в своей комнате в общежитии что ли? Конечно, квартирка та вся упакована, прекрасная квартирка. Ну и что? Я там просто работала. Да и работала-то недолго: старушка уж на последнем издыхании была. Зайду к ней, покормлю с ложечки, да судно из–под нее вынесу – она уже только под себя ходила. До картин ли ей, старушке, было? Что мне в ее комнате делать? Там уже, извините, и пахло… Спасибо бы сказали. – Спасибо, – произнес Михаил. – А вы видели драгоценности? – Какие драгоценности? Я там работала два месяца, говорю. Старушка при мне ничего не доставала. Были у нее, думаю, брюлики и золотишко, только я не видала. Михаил подумал, окажись у такой особы, как эта Ирина, перстень с крупным бриллиантом, она, пожалуй, не разобралась, что с ним делать. А если бы разобралась и продала, то вряд ли бы сидела в таком балахоне в таком заведении, ожидая клиентов по известному поводу. – А ведь правда, – снова подключилась Елена. – Белла Иосифовна не доставала украшения в последние месяцы. Она тогда уж очень плохо себя чувствовала. Ощутив, что не добился нужного результата, а его выводы основываются больше на интуиции, чем на фактах, Михаил все–таки решил прекратить беспредметный разговор. Интуиция, думал он, это то, что к делу не пришьешь, но и игнорировать ее он не мог. Сейчас не в «конторе», нельзя взять и вот так допрашивать человека, стращать ответственностью за дачу ложных показаний. Теперь у него меньше официальных прав, но зато больше возможностей уделять внимание интуиции. А интуиция гнала его вон из этого заведения. 5 Субботний вечер. Проведя практически весь день дома, занимаясь домашними делами, заставив себя сделать уборку, Михаил почувствовал усталость. Он пытался перестать думать про рабочие дела, но это не всегда получалось. И, чтобы наверняка унять думы, он решил выпить, сочетая это с просмотров телевизора. Просидев три–четыре часа в компании с бутылкой и холостяцким ужином из картофельного пюре и сосисок, он понял, что самым лучшим продолжением будет спокойный сон. В ночь на воскресенье Михаил неожиданно проснулся среди ночи. Ему приснился странный тревожный сон. Вот он плывет на большом белоснежном пароходе, где играет музыка, пассажиры одеты в костюмы начала ХХ века, дамы с зонтиками от солнца. Пароход мерно покачивается на волнах, вода за бортом сверкает. Говорят, он идет в Парамарибо, где можно купаться в море и нежиться под нависающими над морем пальмами. Пароход идет в южный край, называемый рай. И вдруг – бац! Вместо парохода – поезд. Неожиданно он в своем сне очутился в вагоне. Кругом люди, посторонние люди. Их так много, они все о чем-то говорят, смотрят на него исподлобья. Он встает и куда-то идет, переходя из одного вагона в другой по стальным переходам. Вместо красивых попутчиков он видит рядом с собой пассажиров поезда всевозможных мастей. Кто-то цепляет его за рукав и резко втягивает в купе. После пробуждения он пробует снова уснуть, но ничего не получается. Он пролежал несколько часов. Поток перемешивающихся мыслей крутился как белка в колесе. Почему-то сердце билось чаще обычного. Странное состояние, раньше такого он не замечал за собой. Обычно бывало так, что он выпивал вечером, ложился спать, мгновенно засыпал и просыпался уже совершенно бодрый через девять, а иногда и десять часов глубокого сна. Ночью он даже попробовал расшифровать свои сновидения. Однако дальше того, что смена парохода на поезд означает смену жизненного уклада, он пройти не смог. Опять что-то менять? Вот, кажется, совсем недавно он и так сильно изменил свою жизнь: ушел из «конторы». А еще чуть раньше «она ушла». Разве жизнь не изменилась? Да, изменилась и еще как! Неужели снова что-то нужно менять? Менять требуется то и тогда, когда что-то когда-то не удовлетворяет. Что сейчас не нравится? Свободная жизнь есть? Свободная жизнь, которая мерещилась несколько лет. Есть, верно. Но уж очень она смахивает на прежнюю: опять это копание в чужом грязном белье, разбор чужих интриг и страстей. Что с личной жизнью? Ничего. Никого. Гнаться за исчезнувшим призраком. Вряд ли удастся его поймать. «Она» уходила и до этого, но ему удавалось вернуть её. Теперь «она ушла» навсегда. Нужно это принять. Легко сказать: принять! Так вот, плывешь на пароходе своей жизни, все выглядит красиво и приятно, и попадаешь на странный поезд. Значит ли это, что вместо райского места он попал в людскую суматоху? Нужна ли ему эта суматоха? Нет, не нужна. Что же делать? Снова менять жизнь? Как? Он решил: закончу это дело с перстнем и решу. Повернулся на правый бок и через пару минут уснул. Несмотря на воскресный день у Михаила была назначена встреча. Он заранее договорился с Каем: тому оказалось совершенно все равно, когда общаться, в выходной или в будни. Они договорились на три часа дня. Кай предложил встретиться у него на квартире, которую он снимал на Братиславской улице. Добираться Михаилу нужно было около полутора часов, поэтому после своего раннего обеда он отправился на встречу. Однако, как он ни планировал заранее, как ни торопился, а всё-таки пришел только к половине четвертого. Он решил, что, видимо, стоит прислушаться к совету Игоря и поставить цель приобрести авто. Для начала, подумал он, стоит начать с обучения и получения водительских прав. Войдя в квартиру Кая, Михаил сразу же почувствовал сильный запах: это была резкая смесь алкогольного перегара, струящегося от хозяина, затхлости и свежего алкоголя. Сам Кай предстал в состоянии, когда человек может говорить, но делает это словно нехотя, совершает плавные движения. Жесткие черные слегка вьющиеся волосы, щетина на вытянутом лице Кая, создавали двоякое впечатление о его возрасте. С первой секунды казалось, что ему лет пятьдесят, но через минуту–две, приглядевшись, можно сказать, что он и Михаил почти ровесники. Но Кай был ниже Михаила и имел немного округляющиеся формы. На Кае была синяя футболка с рисунками и надписями и белые джинсы, разорванные на коленях. – Проходите в ту комнату, – сказал Кай, показав гостю, куда пройти. – Снимаю эту квартиру, а ту, которая моя, сдаю. Представьте, денег от сдачи хватает и на то, чтобы снимать эту квартиру и жить. – Добавил он почти извиняющимся тоном. – Вообще-то, – стал дальше говорить Кай, – я живу в Париже. У меня там бизнес. Я собственник и директор компании «Франция–Россия транзит». Занимаюсь экспортом товаров во Францию. Михаил заметил, что квартира состоит из двух отдельных комнат, в одну из них он и прошел. Двойные двери в эту комнату были открыты, а дверь в другую комнату закрыта. На мебели и на полу легко замечались небольшие клубки пыли. Вдоль стены стоял диван. Напротив него в мебельной стенке телевизор, на экране которого танцевали молодые девушки. Между телевизоров и диваном журнальный столик, сервированный початой бутылкой коньяка, двумя вазами с печеньем и конфетами, стеклянной бутылкой минеральной воды и несколькими стаканами и фужерами. Они сели на диван, в полразворота друг к другу. – Не хотите? – предложил Кай, показав на столик. – За знакомство? Рекомендую: настоящий французский коньяк. Живя там, я научился в нем разбираться. – Спасибо, нет, – ответил Михаил. – Хотел бы, как сказал по телефону, поговорить по делу. О вашем сообщении про пропажу перстня. Несмотря на отказ Михаила, Кай взял один пустой фужер, посмотрел через него на окно. Михаил заметил, что стенки фужера заляпаны пальцами. Кай удовлетворенно кивнул головой и налил в фужер коньяк. Он протянул этот фужер Михаилу, но тот только отрицательно покачал головой. – О чем тут говорить? Полагаю, вы лучше меня все знаете. Не секрет, что мне по наследству из всего имущества бабушки, – тут он повернул голову и обвел глазами комнату. – мог достаться только один предмет. Этот перстень. И тот… тю–тю. О чем говорить? – Кай глубоко вздохнул. – Мне бы интересно узнать как можно больше. Сейчас я в затруднении. – Хорошо, спрашивайте. – Прежде всего хочу спросить, почему вы обратились сразу в страховую компанию, а не в компетентные органы? – Ну, потому что… – начал тянуть Кай, – потому что страховщики пусть сами разбираются. За что им платят? – Понимаю. Знаете, в органах ставят под сомнение сам факт того, что перстень был.