— Ты чего? Палец жмет? — выпалила я, подозревая неладное. — Нет, Мили… сегодня не просто мой День Рождения, а юбилей… шестьдесят лет, дорогая, и я больше не могу, я устал, я тебя покидаю. — Нет… Ты не можешь меня бросить… особенно сейчас, когда мы почти у цели… — А я тебя и не бросаю, пленительная бестия! БРЭД, ЗАХОДИ! И в помещение зашел «Брэд»… широкоплечий качок в кожанке и клетчатой рубашке среднего роста с темно-русыми зализанными волосами, черными безжизненными глазами и плотно сжатыми губами. Его лицо было покрыто легкой щетиной, которая придавала ему брутальности, ровно как и шрам, который рассекал его бровь. — Добрый день, — сухо бросил новый напарник. «Ну посмотрим, чего ты стоишь? Если повезет, Мили, дело сдвинется с мертвой точки.» Глава 3 Мальчик Глава 3. Мальчик Мелиса. — Сфоткай нас, Мили! На память. Практически облысевший старый детектив, облепленный пигментными пятнами, приобнял молодого и крепкого своей дряхлой тонкой рукой, но его допотопный гаджет погас в моих руках. — Заряд закончился. Я сниму на свой и скину тебе. Я взглянула на лицо новичка, и мне показалось, что он занервничал, бегая своими бездонными угольками по помещению. «Странно… я бы даже сказала, подозрительно.» Еще раз тепло попрощавшись, мы расстались с моим веселым кареглазым старичком с опущенными веками. Я осталась совсем одна… точнее с новым таинственным незнакомцем. Он следил за каждым моим движением, словно чего-то ждал от меня или не мог на что-то решиться, и собирался с мыслями. Я села за стол и предложила ему сделать то же самое жестом руки. Детектив помялся и все-таки сел слишком неуверенно, оглядывая помещение и, с особенным интересом, фотографии тел убитых девушек за моей головой. «Мда… Мили… с ним похоже кашу не сваришь…» Но тут манекен ожил и подал признаки жизни очень низким хриплым голосом, обращаясь ко мне совершенно не по делу. — Удалите, пожалуйста, фотографию со своего телефона миссис Уайлд. Я вальяжно скрестила руки на груди и закусила щеку, с вызовом рассматривая темную лошадку. «Что-то не похож он на детектива.» — А что такое? Боитесь я вас рассекречу, мистер… — Просто Брэд. — Ну тогда просто Мелиса. Он механически кивнул все еще растерянный, но озлобленный, и я насторожилась. — Так почему я должна удалять твое фото, Брэд? — Не хочу проблем с супругом. «Как и все, дорогуша…» — подумала я и съязвила. — Мой муж мне доверяет и не шнурует по моим вещам. Да и вряд ли твоя фотка в моей галерее ему покажется интересной, ровно как и ты. — А не слишком ли ты борзая для своих лет? Общение не заладилось с самого начала. Он кипятился и бурлил, а мне было плевать, что бесило его еще больше. Я таких, как он, щелкала на раз два — обычный закомплексованный женоненавистник. — Слушай, новенький, я для своих лет немало говнюков заслала в места не столь отдаленные, а ты? Я буду делать то, что я хочу. Я сейчас вообще поставлю на заставку твою недовольную рожу. И на этом все! — Мда… а о тебе правду говорят, — усмехнулся детектив, сменяя гнев на милость. — Еще не договаривают. Так что сделай лицо попроще и давай работать, кен ты пластмассовый! Его челюсть отвисла ниже колен, и он разразился смехом. — Со мной еще никто никогда так не разговаривал. — Привыкай, — выплюнула я, одергивая пиджак. Неожиданно для меня он встал и взял папку с моего стола, с неподдельной заинтересованностью заглядывая в нее. — Итак, Мелиса. Вводи меня в курс дела. * * * Джеймс. — Ну что там? — спросил я своего лечащего врача, находясь на своем «излюбленном» стуле в его смотровой. — Джеймс, я даже не знаю, болезнь крепко спит. Но ты знаешь лучше меня, что раз в три года у тебя случается рецидив. Этот год будет снова переломный, и близится осень… седьмой раз Джеймс… Мой док и друг — Феликс. Чернокожий бугай под стать мне, примерно пятидесяти лет. Всегда кипельно белый и выглаженный, деликатный и осторожный. Сколько же мы с ним провели времени за разговорами… он был еще и мой личный психолог. А сколько раз он вытаскивал меня с того света. — А что с кровью? — Лейкоцитарная формула в норме. Коагулограмма все еще оставляет желать лучшего, но и это все терпимо. Джеймс, у тебя все в норме, но… — Но? — Это может произойти внезапно. Ты должен быть начеку и беречься. — предостерег он меня, и я задал свой главный вопрос. — Мы с женой хотим завести детей… возможно ли это в моей ситуации? — я мысленно скрестил пальцы на руках, бегло обводя взглядом светло-голубое помещение, в котором я наизусть знал каждую вещь и место ее нахождения. — Наследственная передача патологии крайне мала, но при этом у твоего ребенка вероятность появления лейкоза увеличивается вдвое. И нужно учитывать, что причины возникновения до сих пор не выявлены, — он пошелестел листками моей медицинской карты и надел прямоугольные очки без оправы, продолжая, — Передается не сама болезнь, а склонность к мутациям в клетках, Джеймс. С высокой долей вероятности у вас родится совершенно здоровый малыш, или малышка. — Феликс, мы год вместе и не предохраняемся. Но… Я запнулся и шумно выдохнул, желая провалиться под белый линолеум. Док ответил мне, не дожидаясь окончания моей мысли, подводя итог, оглашая очередной приговор. — Препараты, которые ты принимаешь, влияют на твою фертильность, плюс терапия, которую мы проводили в последний раз могла отразится на возможность зачатия. Восстановление — это не быстрый процесс. Тем более шесть раз, Джеймс, это очень много… возможно, что ты никогда не сможешь иметь детей, я веду тебя не сначала и не знаю, с какой ответственностью относился предыдущий врач к методам лечения. Чтобы понять, нужно сдать анализы, провести исследования, — молчание, глубокий вдох, и… — Но, Джеймс, сейчас близится годовщина… сейчас не лучшее время для этого. Но вместе с тем, может получиться и так: либо сейчас… либо никогда, — его глаз коснулось сочувствие, жалость, которую я ненавидел, — Мне очень жаль, Джеймс. Все, что с тобой происходит — это больше похоже на психосоматику. Ты живешь с этой болезнью, словно с чувством непомерный вины или бремени, которое ты зачем-то несешь. Каждый год твое состояние ухудшается в одно и то же время… так в медицине не бывает. Ты должен что-то сделать с этим, или ты просто сгоришь, и тут моя терапия будет бессильна. Он что-то еще говорил, объяснял, разжевывал, а я уже думал лишь об одном, игнорируя его монолог. «Су-ка… ты сам загнал себя в эту жопу, Джей, и Мили тащишь за собой, хватаясь за нее, как последний островок на пути к пропасти. Проблема в твоей башке…» * * * Вернувшись домой, спустившись на цокольный этаж в свой любимый зал, я начал крушить ни в чем не виноватую боксерскую грушу, ударяя ее со всей своей лютой злости. Безысходность ситуации меня просто убивала безжалостно и хладнокровно. — Бл@дь!!! — оглушительно рявкнул я. Я чувствовал себя загнанным зверем, и мой грифон рвался на волю, разрывая когтями мою грудь и выдавливая мои легкие.