– Заскучал, пока ждал тебя, – ответил я, размышляя: «Как ты прошмыгнул мимо Бенни, мелкий?» Ответ: детям плевать на папки-планшеты. Мальчишка без колебаний забрался мне на колени. Ладно. Сделаем это. – Как тебя зовут? – спросил я. – Макс. – Ты шалил в этом году или был послушным? В его глазах отразились мысленные расчеты. – Был послушным, – решительно заявил он, просчитав, какой ответ приведет к подаркам. – Хорошо. Это все, что мне нужно знать. Счастливого Рождества! Макс, однако, не шевельнулся. – Таннер из моего класса говорит, что ты не настоящий. – Но я же здесь, прямо перед тобой, – заметил я. Нет, неправильно это как-то. Пусть я не солгал, но уклонился от прямого ответа. Макс заслуживал лучшего. – Послушай, Макс. Очень тебя прошу, запомни одну вещь: важно не то, живу ли я на самом деле на Северном полюсе и приношу ли тебе подарки на Рождество. Такие люди, как Таннер, сейчас говорят тебе, что я – выдумка, а когда ты повзрослеешь, назовут выдумкой другие вещи. Знаешь, как отвечай на это? «И что?» Прямо так им и говори. Поскольку в конце дня не важно, правдива история или нет. Важно то, сколько чувств ты в нее вложил. Сколько любви. И если выдумка оживает, значит, кто-то оживил ее для тебя. А на это требуется много времени и сил. И, да, придет время, когда ты увидишь: эта история – вымысел. Но намерения того, кто делал ее для тебя правдивой, – искренние. Как и его любовь. Глаза Макса заблестели. Моргнув, он спросил: – А как же подарки? – Ты получишь их. От любящих тебя людей. Такие подарки намного ценнее тех, которые приносит какой-то своенравный чел с оленем в упряжке. Максу, похоже, услышанное понравилось. Как и стоявшей за ним девушке. Я настолько сосредоточился на Максе, что не заметил появления Лили. – Привет, – сказал я. Она убрала Джои, записную книжку и подарочную карту «Мэйсис» на 12,21 доллара в сумку и держала в руках только открытку с моим поздравлением из двух слов: «Счастливой годовщины!» – А теперь беги, – шепнул я Максу. Он понял намек и пошел к Бенни, горящему желанием выпроводить мальца к родителям. – Привет, – сказала Лили. – Привет, – ответил я. – Ты нарядился Сантой. – Тебя не проведешь, да? – Нарядился так для меня. – Скажем так: такого бы никогда не произошло, не встреть я тебя. Лили с усмешкой достала мобильный. – Прости, но я просто обязана это сделать. Она сфотографировала меня. Но это я хотел сделать снимок – не себя в костюме Санты, а Лили, увидевшую меня в костюме Санты. У нее такое лицо, будто она верит в то, что я – настоящий Санта Клаус. – Счастливой годовщины! – повторил я вслух свое поздравление. – И тебе. – Иди сюда. У нас мало времени. Глядишь, еще какой-нибудь умник проскочит мимо Бенни. – Я не сяду тебе на колени. Я похлопал по скамейке в санях. – Тут достаточно места для двоих. Лили положила сумку и села рядом со мной. Она еще не отдышалась от беготни по городу. – Итак, – произнес я, – расскажи мне, как прожила этот год. В ответ Лили расплакалась. Я этого не ожидал, но и не удивился. Знал, что она прячет слезы в душе, но не знал, даст ли она им пролиться. Повезло, что у Санты такой мягкий костюм. Тем уютнее Лили, которую я притянул к себе и обнял. – Все хорошо, – утешал ее я. Она покачала головой: – Нет, не хорошо. Я обнял ее подбородок ладонью. Заставил посмотреть мне в глаза. – Я имею в виду: все хорошо, даже если что-то не хорошо. – Оу. Ладно. Все-таки Санта идиот, раз летает в своих санях один-одинешенек. Кто захочет путешествовать по миру, не ощущая рядом тепла близкого человека? – Нам нужно поговорить, – начал я. – Мы всегда будем в погоне за чем-то, но всегда будем понимать, где наш дом. Где наш с тобой Северный полюс. Даже если на самом деле его не существует, мы все равно можем добраться до него, если оба верим: он есть. Я люблю тебя, и мне больно видеть тебя такой подавленной и печальной. Я хочу помочь тебе, но не могу. И мне хочется весь мир перевернуть, чтобы ты смогла помочь себе сама. Хочется придумать историю, которую будет праздновать весь мир. Она будет полна замороженного горячего шоколада, и в ней наши любимые люди никогда не будут болеть и никогда не будут грустить. Будь моя воля, люди бы не верили в Санта Клауса, но обязательно бы верили во что-то другое, поскольку есть какая-то извращенная прелесть в том, чтобы всем вместе разбиваться в лепешку, желая внести в жизнь немного волшебства. Другими словами, поразмыслив над этим, я пришел к выводу, что реальность частенько лажает, и единственный способ пережить это – время от времени уходить от нее, находя что-то более радостное с тем, кто приносит тебе самую настоящую, непритворную радость. В моей жизни этот человек – ты. И если для того, чтобы ты это поняла, мне нужно нарядиться Сантой, то так тому и быть. – Но что, если все это волшебство – притворство? – спросила Лили. – То, возможно, притворяясь, мы лучше поймем себя и кем хотим быть. Я, конечно, не хочу быть Сантой. Но хочу быть парнем, который охотно пройдет через всевозможные психологические ужасы, чтобы нарядиться для тебя Сантой. – Психологические ужасы? Как по сигналу за пределами деревни послышался шум. – В ПОМЕЩЕНИИ САМОЗВАНЕЦ! – раздался громкий и отчетливый голос эльфа. Я повернулся к Лили. – Похоже, кое в чем я ошибся. Нет, я по-прежнему свято верю в придумывание историй, любовные признания и переодевания в Санту, чтобы тебя осчастливить, но вот «в погоне за чем-то» сейчас не мы, а другие, и нам пора удирать. – На санях? – Боюсь, они прикручены к полу. Придется удирать пешком. Готова? Лили распрямила плечи, вытерла глаза и спрыгнула с саней. – На все сто! Мы покинули рождественскую деревню. Я зашел в мужской туалет и стянул с себя наряд Санты – не хотел походить на заплутавшего чувака с Санта-кон, бродящего по улицам в поисках моста или туннеля до дома. Повесил костюм на дверцу кабинки и отправил фото его местонахождения дяде Сэлу. Когда я вышел из туалета, Лили писала что-то в записной. Увидев меня, она захлопнула книжку. – Идем? – спросил я. – Куда? – Как насчет просмотра фильма «Эта жизнь прекрасна»? Он начнется в семь, на кинофоруме. Я и печенья захватил. Выражение ее лица было бесценным. Милая Лили думала, как бы помягче мне отказать. – Печенья из пекарни «Левейн», – добавил я. – Состоят на девяносто процентов из сахара и масла. Другими словами, нужно налопаться ими, пока мы еще молоды и наши тела способны это переварить.