И на мгновение каток и правда превратился в волшебный мир красок, прямо как Диснейленд. Лед мерцал пурпуром, зеленью, золотом, серебром. Однако уже через секунду до меня дошло: блестки не должны мерцать. Они должны мягко переливаться подобно нежным снежинкам. И почему все падают? Из-за града или блесток? – Что это за блестки? – крикнула я кузине Керри, когда она катилась мимо меня. Блестки, блестки, блестки – все было в блестках, которые «Рокетс» рассыпали вокруг волшебной пыльцой. – Для рукоделия! – крикнула она в ответ. – Ты сказала денег не жалеть, вот я и не экономила! Я подняла со льда горстку блесток. Не косметических, как на лице кузины Керри, а роскошных, уровня Марты Стюарт, сделанных из измельченного стекла в форме мелкой гальки. Не волшебная пыльца, а рассыпанное на льду крошечное, острое и смертельное оружие. Потому те, кто катался, и падали, больно ударяясь о лед. Бумер пролетел мимо нас – «вжик!» – и грохнулся, пройдясь по блесткам. А когда Дэш наклонился, чтобы помочь другу подняться, упала библиотекарь, порезав лицо Дэша лезвием конька. – Глаз! – закричал Дэш. – Колено! – кричал кто-то другой. – Кажется, я сломал запястье, – простонал кто-то. Все случилось так быстро. В одну секунду выступали «Рокетс» и счастливые библиотекари катались вокруг них, а уже в следующую на катке развернулась сцена помощи пострадавшим. Врачи «Скорой помощи» маневрировали с носилками по катку, забрызганному кровью из множества ран, нанесенных лезвиями коньков. Это был Хаос на Мерцающем Льду. Резня библиотекарей. Дэша увезли на каталке к машине «Скорой помощи». Его пострадавший глаз закрывала окровавленная марлевая повязка, руки покрывали порезы от лезвий коньков тех, кто на него упал. – Прости меня, Дэш! – взмолилась я. – Я позвоню твоему отцу, скажу, что тебя везут в больницу. – Не сыпь мне блестки на рану, Лили, – пошутил Дэш. Кузина Керри протянула мне счет: – Ты должна мне сотню баксов. Я чувствовала себя хуже некуда. На мне лежала ответственность за то, что маленькую армию библиотекарей – милейших в мире людей – увозили на машинах «Скорой помощи» с вечеринки, устроенной в их честь. Я нанесла смертельную рану своему парню. Лили, обожавшая Рождество, испортила его своими руками. Глава 11. Дэш Не бойся волынщика 22 декабря, понедельник За три дня до Рождества я угодил в больницу, где не было ни одной живой души… не считая полдюжины библиотекарей на обезболивающих. После Великой Блестяшно-Ледовой Резни мы одновременно поступили в Пресвитерианскую больницу и заняли одну палату. Слегка тревожно, но скорее волнующе видеть кучку библиотекарей не в окружении книжных полок, а в тесном больничном помещении. И мне довелось это увидеть в непосредственной близости… одним глазом. Удар коньком пришелся не на сам глаз, но так как лезвие прошло довольно близко от роговицы, доктора до полного заживления пореза нацепили мне защитную повязку. К сожалению, перед этим я успел взглянуть на себя в зеркало. Глаз был таким красным, будто я целый год не моргал и в нем полопались все сосуды. Если бы я проходил кастинг на роль дьявольского отродья в рождественском спектакле, то прошел бы его на раз-два. (Хотя с завязанным глазом я больше подходил на роль рождественского пирата.) Отец написал, что «уже едет», но сообщение пришло два часа назад. Интересно, куда же он едет? Пока же моими опекунами был «Книжный отряд». – «Санта отморозил нос!» – выкрикнул Кевин из Каламазу[45] (в шейном корсете, под морфином). – Это почти про меня! Я словно все лицо отморозил, совершенно не чувствую его. – Санте не помешало бы провести в палате ремонт! – отозвался Джек из Провиденса[46] (с вывихом плеча). Неудивительно, что тусклая больничная отделка задевала его чувство вкуса – на нем был ошеломительный рождественский свитер с изображением Крампуса и яркие неоново-синие брюки, которые запросто сошли бы за леггинсы. – И Санте также не помешает двойной… – Он сунул руку в свой рюкзак от Марка Джейкобса и достал из него термос, шейкер для коктейлей и шесть коктейльных бокалов. – Вуаля! – Мне тройной! – попросил Крис, приехавший с Джеком, но живущий где-то в Нью-Йорке. (Он отделался царапинами и синяками, но хотел составить всем нам компанию.) – Мне достаточно двойного, – сказал я. Библиотекари синхронно повернули в мою сторону головы и хором шикнули. – Боюсь, тебе нужно пройти школу библиотекарей, ежедневно имея дело с народом и экономя на всем несколько лет, чтобы заслужить этот напиток, – мягко ответил мне Крис. – Но однажды, Дэш, все это станет твоим! Мы своих видим за версту, и ты у нас – юный, временно одноглазый и пока неограненный библиотекарь. Они подняли за меня бокалы. И несмотря на мое состояние и предстоящую встречу с отцом, я очень даже приободрился. Знаю, Лили не так хотела порадовать меня общением с библиотекарями, но тем не менее этот вечер подарил мне задуманное ею. Я поднял пластиковый стаканчик с водой, оставленный мне санитаром. – За блестки, что свели нас вместе! – произнес я тост. – Пусть они – не золото, но куда как забавней его! И за Лили, за ее старания и благие намерения, пусть мы из-за них и существенно пострадали. – За Лили! – подхватили все. Джек провозглашал следующий тост, когда в палату ввалился отец. – Вот ты где! – заявил он таким тоном, будто я прятался от него. – Там, где мне и положено быть, – отозвался я. Судя по его одежде (костюм с галстуком) и амбре «Бомбей сапфир»[47], я вытащил его с вечеринки. И судя по тому, сколько отец до меня добирался, он не особенно спешил. – Я прервал твое празднество? – Да. В Филадельфии. Ничего себе. Был не прав, признаю. На секунду я представил отца, отчаянно мчащего в такси к попавшему в больницу сыну. Трогательная картинка. – Собирайся, – нетерпеливо позвал отец. – Нас в машине ждет Лиза. Ладно. Чему быть, того не миновать. Я начал собирать вещи, а отец повернулся уходить. – Не так быстро, – остановил его Джек, поставив бокал на каталку. – Вы кто такой? – спросил отец. – Не важно. Важно то, что в следующую минуту я, черт возьми, буду взывать к вашей, видимо, заснувшей совести. Вынужден сообщить вам, что по стандартной оперативной процедуре, забирая своего ребенка из больницы, первой, второй и третьей вашей фразой должны быть версии одной и той же: «Ты в порядке?» – Повязка на его глазу, – присоединился к нему Крис, – знаете ли, не дань моде. Отцу не хватало ни времени, ни терпения выслушивать нравоучения. Он отреагировал так же, как с мамой: лучшая защита – нападение. – Да кем вы себя возомнили? – грубо рявкнул отец. Кевин направился к нему, выбросив вперед руку с бокалом, отчего капли напитка полетели в сторону отца. – Мы – библиотекари, сэр. И не позволим вам забрать этого будущего библиотекаря, пока вы не докажете нам, что хорошенько позаботитесь о нем дома. Занятно было видеть отца, противостоящего библиотекарю в шейном корсете. А еще занятнее было то, что все библиотекари в палате считали его неправым. Подтверждение моих собственных мыслей и чувств по поводу наших с ним отношений пришлось весьма кстати, поскольку на данном этапе своей жизни я слишком привык к такому поведению отца. – Все нормально, – сказал я всем. – Встретимся в приемной, пап. Узнай у доктора, можно ли взять для меня повязки на глаз. Мне нужно менять их по утрам, и лучше получить их бесплатно. Библиотекари, мне нужны адреса вашей электронной почты. Я хочу пригласить вас на вечеринку, если вы еще будете в городе. Пока библиотекари записывали свои е-мейлы на обратной стороне моего журнала, пришло сообщение от Лили. «Как ты?» (Длиннющий диалог из реплик прости-меня-пожалуйста-тебе-не-нужно-извиняться мы уже прошли.) «Меня выписывают, – ответил я. – Готова завтра к тому, что не требует глубинного восприятия?» «Готова к чему угодно, скажи только где и когда». «Обязательно». Однако сначала нужно пережить ночь с отцом. * * * Первыми словами Лизы, обращенными ко мне, когда я сел в машину, были: – О нет, бедняжечка!