Доброе отношение, неудачный выбор слов. Всю дорогу до дома она не умолкала, волнуясь и тревожась за мой глаз, и к тому времени как мы добрались до квартиры, отец уже больше досадовал на нее, чем на меня. А это настоящее достижение. Лиза во многом отличалась от мачехи, которую я себе представлял. Для начала, я ожидал, что ею окажется женщина, ближе по возрасту ко мне, однако Лиза была на год старше мамы. Это, кстати, страшно бесило маму, поскольку одно дело, когда тебя бросают ради модели поновее, и другое, когда тебя бросают ради кого-то с таким же пробегом, как у тебя. (Слова самой мамы. Она не должна была говорить мне такое, но в особенно темную ночь перед отчимом не сдержалась. Мне тогда было десять.) Еще я испытал огромное облегчение, узнав, что Лиза с отцом не хотят заводить других детей: на всех званых обедах отец во всеуслышание заявляет о том, что им достаточно меня. Значит, моему статусу ничего не грозит. Но в то же время это также подтверждает то, что, возможно, и меня первоначально совсем не хотели. Ведь если бы я в детстве приносил отцу радость, разве не захотел бы он испытать это чувство снова? (Знаю, все далеко не так просто, но порой именно так я и думаю.) Моя комната в доме отца представляет собой на одну четверть спальню, на три четверти склад из вещей для йоги и всякого ненужного мелкого хлама. Обычно перед моим приездом Лиза освобождает хотя бы половину заваленного пространства, но сегодня не успела. – Прости, – извинилась она, убирая с моей подушки гимнастический мяч. – Если хочешь, я принесу чистое белье. Я поменяла то, на котором ты спал в последний раз, но ведь с тех пор прошло несколько месяцев. К счастью, в ее голосе не слышалось упрека. Однако его с лихвой хватило в голосе подошедшего отца. – Да, от моего внимания не укрылось, что ты практически не бываешь у нас, Дэшил, – произнес он в дверях. – И так весь последний год. Если я не ошибаюсь, с того самого времени, как ты познакомился с Лили. Подростковые гормоны, я все понимаю, но семья есть семья, и пора бы тебе это осознать. – Ну тише, тише, милый, – пожурила его Лиза, засовывая в шкаф коврики для йоги. – Мы любим Лили. – Мы любим ее, но почти не знаем, – отозвался отец. – Год назад, напомню-ка я тебе, ты угодил из-за нее в полицейский участок. А теперь оказался в больнице. Это заставляет меня сомневаться в том, стоит ли с такой девушкой, как Лили, проводить столько времени? – Ты шутишь? – поразился я. – Ничуть. Я уставился на него одним глазом. – Ты совершенно не знаешь Лили и совершенно не знаешь меня, поэтому твои наблюдения, поданные с таким убедительным видом, для меня полнейшая чушь, пап. Отец побагровел. – А теперь слушай меня, Дэшил… – Нет, – покачал я головой. – Хватит. Ничего не говори. Не тебе судить. – Я – твой отец! – Я в курсе! И вполне достаточно того, что ты обращаешься со мной как с идиотом. Но не смей очернять Лили. Она вместе с мамой уравновешивает семейные качели, на другом конце которых сидишь ты. Отец засмеялся. – А, вот оно, влияние твоей матери. Все, что она тебе говорила… – Нет, пап. Все, что я сам говорил себе. Снова и снова. Ты, наверное, удивишься, но вообще-то я способен сам делать выводы. – Мальчики, – вмешалась Лиза, – это был долгий и тяжелый день для нас всех. Дэшу нужно отдохнуть после случившегося. Давайте на сегодня закончим с разговорами? – Простите, – возразил я, – но я должен знать, хочет ли он меня здесь видеть. Если нет, то я просто пойду домой. – Нет, Дэш, – строго сказала Лиза. – Сегодня ты не будешь ночевать один. Какие бы лекарства тебе ни дали в больнице, их действие скоро пройдет, и ты поймешь, что с одним глазом не так уж и удобно. Нужно, чтобы кто-то позаботился о тебе. Я не сказал ей, но моя мама повела бы себя точно так же и сейчас одобрила бы Лизу. – Слушай Лизу, – велел отец. – Вы же завтра не учитесь? – продолжала она. – Пригласи Лили на завтрак. Я сделаю имбирные оладьи. – Ты закажешь имбирные оладьи, – хмыкнул отец. – Нет, сделаю. Приятно готовить людям, которые этого заслуживают. – Боже правый. Видимо, я тут лишний, – пробурчал он. – Увидимся утром, Дэшил. – Он любит тебя, – сказала Лиза, когда отец вышел. – Не ты должна мне это говорить, – отозвался я. – Знаю. Пока она ходила за чистым бельем, я отослал Лили сообщение с приглашением на завтрак. Думал, что уже поздно и она легла спать, но Лили тут же ответила радостным согласием. – Лили ждет не дождется имбирных оладий, – сообщил я вернувшейся Лизе и забрал у нее белье. Я сам в состоянии застелить себе постель. – Чудно! – тоже обрадовалась она. – Тебе еще с чем-нибудь помочь? «Скажи мне, почему ты вышла замуж за моего отца, – подумал я. – Скажи, что мои ошибки будут моими ошибками, а не его». – Нет, спасибо. Тем не менее Лиза принесла мне стакан воды и поставила его на прикроватную тумбочку, рядом положила тайленол[48]. Поцеловала меня на прощание в щеку, отстранилась и внимательно оглядела. – А тебе идет. Правда, по-моему, ты больше напоминаешь охотника за головами, чем пирата. Извлеки из этого пользу. Я достал из ящика свою пижаму. – И, Дэш? – позвала Лиза, в дверном проеме. Я поднял на нее взгляд. – Ты прав насчет Лили. За такую, как она, стоит держаться. Но почему, размышлял я, мучительно долгое время лежа в кровати без сна, она хочет держаться за меня? Вдруг я пошел в отца? 23 декабря, вторник Я не писал Лили об имбирных оладьях, и она пришла со свежеиспеченными имбирными маффинами. Какое забавное совпадение. Только я хотел сказать ей о нем, как она воскликнула: – Твое лицо! – А что с ним? Его не видно за всеми этими повязками? К двадцати трем, надеюсь, буду походить на призрака оперы. – Это не смешно! – Вообще-то, смешно. И, думаю, ты не будешь спорить с тем, что я имею право юморить по этому поводу? Я наклонился ее поцеловать. Из-за одноглазости промахнулся, но Лили довольно приятным образом исправила мой промах. – Может, начать изображать Адама Драйвера? Ради прикола носить маску? В доказательство того, что я крут и жесток. Кстати, это отсылка к «Звездным войнам», а не к «Девчонкам»[49]. – Я поняла. Вуаля! Как здорово я отвлек тебя от моей раны. Опережая поток извинений, я повлек Лили в кухню, где Лиза корпела над сковородкой, а отец – над журналом «Уолл-стрит». – У гениев мысли сходятся! – воскликнула Лиза, увидев маффины. – Да на Рождество теперь кругом один имбирь, – проворчал отец. – Слава богу, не тыква! И все же… Имбирь – это как-то неоригинально. И если вы спросите меня, откуда пошла эта мода, то я виню в этом Старбакс. – Тебя никто не спрашивал, дорогой, – весело отозвалась Лиза, забирая у Лили маффины и ставя их на поднос. Через несколько минут оладьи были готовы. Лиза приготовила их в форме имбирных человечков. За этим последовало то, что было очень непривычно для Лили, – наше привычное молчание. Время от времени один из нас – даже отец – хвалил оладьи. Но кроме этого… ничего. Лили продолжала с ужасом взирать на мою повязку. Отец не отрывался от чтения журнала. Лиза тихо улыбалась, словно слушая сплетни невидимых эльфов. С отцом и Лизой так проходил любой прием пищи. С мамой и отцом тишина означала перемирие. Здесь – принятую по умолчанию пустоту. «Пожалуйста, давай никогда не станем такими», – хотелось мне попросить Лили. И, возможно, она прочла мои мысли, поскольку, когда я посмотрел на нее, закатила глаза. Я попытался повторить ее жест, не сообразив, что это плохая идея. В глаз как будто воткнули иглу. Должно быть, я вскрикнул: Лили и Лиза сразу спросили, в порядке ли я. Отец лишь сделал недовольную мину. – В норме, – заверил я их. – Но вспомнил, что мне нужно сменить повязку. – Я тебе помогу, – в унисон сказали Лили и Лиза. «Я справлюсь», – подумал я.