– Лили! – воскликнул дедушка, когда я грохнулась на землю. Я не ушиблась – всего-то набила пару синяков, – но дедуля попытался спуститься, чтобы помочь мне. И упал. Неудачно. Миссис Бэзил вызвала 911. Я позвонила Дэшу. 11.30 Мой звонок перенаправили на голосовую почту. Дэш ехал в Бруклин на вечно запаздывающем экспрессе, который местные называли «Чертов тарантас». Когда он поднялся на поверхность и написал мне, я сказала ему ждать меня в следующем месте нашего назначения. Я хотела побыть с дедушкой, пока его не отпустят из больницы. От страха я не хотела мириться с реальностью. Отказывалась ее видеть. После осмотра дедули врачом «Скорой помощи» я сообщила Дэшу новости: «Дедушке просто нужна повязка. Встретимся в следующем назначенном месте. Прости!» Пират Дэш написал в ответ: «Тысяча чертей! Как там дедушка? Нос на месте?» Я рассмеялась. От улыбки наконец расслабились нервно сжатые челюсти. «На месте. Синяки на щеках да шишка на голове. Но он уже спрашивает про обед, а значит, чувствует себя хорошо. Проголодался только». «Не спеши, – ответил Дэш, – я чудесно провожу время, распугивая своим видом не по годам развитых детей в Парк-Слоуп». «Медицинской повязкой?» «Нет, глазом. Повязку снимаю». Пауза. «Ну вот, меня просят покинуть магазин. До встречи!» 15.00 На «Клиппер-Сити» моря побороздим, Бар «Добычу пиратов» опустошим. Весь Манхэттен с тобой обойдя, Громко крикну: «Люблю я тебя!» Ахой![61] Я совершенно потеряла счет времени. Сотовая связь постоянно прерывалась. Почему она всегда так ужасна именно там, где больше всего нужна? В больницах, метро, кинотеатре? Доктора входили и выходили. Приехали родители. Приехали дяди Сэл и Кармин. Приехали Бенни, Лэнгстон и Марк. Казалось, народ в больнице собрался на вечеринку. Родичи, чтобы убить время, доставали из сумок покупки и заворачивали их в подарочную бумагу. А может, наоборот, не хотели зря тратить время – завтра же Рождество. Дедушку определили в палату. Доктора хотели несколько часов понаблюдать за его состоянием. Никто из них не сказал, почему. Я открыла записную книжку и увидела прикрепленные к ней билеты на шхуну «Клиппер-Сити». Я забыла о встрече с Дэшем. «Ничего страшного! – написал мне Дэш. – Для пострадавшей роговицы нет ничего лучше хлестких ветров Гудзона». «Прости». «Не извиняйся. Мне только что предложили подработать барменом в «Добыче пиратов». «Потому что у тебя пиратская повязка на глазу?» «Нет. Потому что я тут единственный трезвый». 18.00 Разрази меня гром! Ура, ура, ура! Обратно в «Стрэнд» пора. Будем искать книги о старых морских пройдохах и портовых крысах. И, запертые на цокольном этаже, мы… но об этом тсс! Туда я тоже не попала. И написала: «Прости. Снова!» «Не извиняйся. «Стрэнд» в период закупочного хаоса перед самым закрытием магазина – как по мне, так самое расслабляющее место в мире. Твоя любовь ко мне безгранична!» «Ты донимаешь покупателей, пытающихся вернуть купленные книги и получить за них деньги обратно?» «Нет. Я развалился в кресле секции «Мы здесь, мы не такие, как вы» и собираюсь немного вздремнуть. Поэтому не извиняйся. Как дедушка?» Кардиолог сообщил новости, когда дедуля спал. – Я рекомендую вам устроить его в пансионат для пожилых с медицинской помощью. Как вежливо он избежал ужасающих слов: «дом престарелых». – Вздор, – отреагировала миссис Бэзил. – Я могу обеспечить ему необходимую помощь. – У вас дома есть лестницы? – спросил доктор Лицо-Кирпичом. – У меня пятиэтажный особняк. Конечно, есть. – Еще одно падение он может не пережить. Вы готовы установить в своем доме кресельные подъемники? Подобные нововведения плохо сказываются на старых манхэттенских особняках. – Я могу подготовить для него комнаты на первом этаже. – Вы готовы к постоянно проживающей вместе с вами сиделке? Необходимо строжайшим образом следить за его реакцией на антикоагулянты. Судя по синякам на его лице, есть риск микроинсульта. При его состоянии лестницы представляют наибольшую опасность. Я уж молчу про лестницы в пять этажей. Выражение лица мамы было мрачным, но покорным. – Мы знали, что этот день придет. Будем смотреть правде в глаза или отворачиваться от нее, рискуя ухудшением его состояния лишь для того, чтобы встать перед тем же выбором несколько месяцев или год спустя? Умом я понимала, что так будет лучше для дедушки. Но также знала, как ненавистна ему эта мысль, как сильно он будет сопротивляться, и сердце сжималось от боли. Рекомендации доктора означали увеличение продолжительности и улучшение качества жизни дедушки, однако для него самого они были равносильны смертному приговору. Я ожидала, что миссис Бэзил начнет спорить с мамой, но она со вздохом согласилась: – Вы правы. – Стоит отменить рождественскую вечеринку? – спросил дядя Кармин. Отменить пятидесятилетнюю семейную традицию. Кощунство! Ее отмена – верный знак конца света. – Нет, – ответила миссис Бэзил. – Вечеринка будет. Этот праздник нужен нам теперь, как никогда прежде.