– Подлинник. Первое издание, с иллюстрациями, – гордо сообщила я. – Для моего любимого пирата. – Йо-хо-хо! – воскликнул мой пират. – И это еще не все. – Книг много не бывает! – Это не книга. Последний подарок… в общем, сам увидишь. Тут мне понадобится вся моя смелость. И надежда на то, что Дэшу хватит такта не рассмеяться, когда я предстану перед ним уязвимой, беззащитной и ужасно причудливой. Тот еще вызов! * * * Пока я переодевалась, Дэш ждал меня за дверью спальни. Потом я приоткрыла ее и позвала его фразой из одной из подаренных книг: – «Войди, и будем знакомы, старина!»[70] Дэш рассмеялся, узнав цитату из «Рождественской песни», и с некоторой опаской заглянул в комнату. – К чему такая секретность? – спросил он. Я глубоко вздохнула и сделала это. Полностью распахнула дверь, чтобы он увидел меня. Дэш ахнул. Не от отвращения. От удивления. – Ты – Лили-подарок! Он понял! Ура, ура, ура! Я была не в роскошном нижнем белье, но все равно рисковала. Я надела ярко-красное дамское белье, заказанное в онлайн-магазине старомодной женской одежды: традиционные викторианские панталоны, похожие на просторные бриджи с кружевами под коленями, сорочку и скромный корсет. По современным стандартам я была чересчур одета. По стандартам Лили я была практически обнажена. Я даже не надела очки. – Думаешь, миссис Крэтчит[71] выглядела так под своим платьем? – застенчиво спросила я Дэша. Почему я встала так далеко от выключателя? Мне хотелось немедленно вырубить свет! – Скорее такое исподнее у миссис Физзиуиг[72]. Она устраивала грандиозные вечеринки. Прямо как ты. – Она тоже калечила библиотекарей? – Только когда устраивала вечеринки на льду. Последовало неловкое молчание. Я тут приоделась. Что теперь делать? – Иди ко мне, Лили-подарок, – позвал Дэш. Мой пират притянул меня к себе. И поцеловал. И целовал меня снова и снова. Медленно. Глубоко. Властно. Дэш вошел в комнату. Я сорвала с него колпак Санты, зарылась пальцами в его волосы и покрыла поцелуями любимое лицо: лоб, нос, щеки, губы. – Санта точно не отморозил себе нос, – пробормотал Дэш. И тут домой вернулись родители – мы услышали в прихожей их веселый смех. – Может, подняться посмотреть, как она? – спросил папа. – Ты же знаешь, в Рождество она всегда засыпает до полуночи, – ответила мама. – Ее выматывают все радости и волнения дня. Судя по шагам, они направились в свою спальню. Я повернулась к двери, полагая, что, раз уж родители вернулись, Дэш закончит сеанс поцелуев и пойдет к себе домой. Вместо этого Дэш попросил: – Закрой дверь, Лили. * * * Дверь оставалась закрытой не больше минуты. Затем она распахнулась без предварительного стука. Папа бросил в комнату треуголку Дэша: – Доброй ночи, Джек Воробей. – Сочту это за Депп-оскорбление, – отозвался Дэш. – Отлично. Теперь отчаливай. Я проводила Дэша в прихожую и поцеловала на прощание. – Знаешь, что самое прекрасное в настоящей любви? – спросила я его. – Что? – Настоящая любовь. Дэш поцеловал меня в последний раз, надел пиратскую шляпу, подмигнул здоровым глазом и вышел в ночь. Я не чувствовала себя уставшей, и меня ждали подаренные Дэшем замечательные противни. Пора печь вкусняшки! До следующего Рождества всего каких-то триста шестьдесят четыре дня! * * * notes Примечания 1 Переиначена строка из песни «The Twelve Days of Christmas», которая звучит так: «A partridge in a pear tree» («Куропатка на грушевом дереве»). В песне поется о девушке, которая в течение двенадцати дней дарит своему возлюбленному подарки: в первый день – куропатку на грушевом дереве, на второй – двух голубей, на третий – три французские курицы, на четвертый – четыре певчие пташки, на пятый – пять золотых колец, на шестой – шесть гусынь, на седьмой – семь плавающих лебедей, на восьмой – восемь молочниц, на девятый – девять танцующих дам, на десятый – десять скачущих лордов, на одиннадцатый – одиннадцать волынщиков, на двенадцатый – двенадцать барабанщиков. Названия двенадцати глав этой книги перекликаются с соответствующей строчкой из песни. – Здесь и далее примечания переводчика. 2 Рождественский черт. 3