Сначала в клуб. Убедиться, что эта тварь добралась до места назначения. Потом в особняк. Забрать пистолет или что там подогнала с изнанки Шаннка, вздремнуть пару-тройку часов, переждать явление Князева. Найти подходящее место – было на примете одно такое. Между остановкой и подъездом твари. На такси она не поедет, дождется первой маршрутки. От остановки поднимется по длинной лестнице и пойдет дальше, мимо оврага, за которым – котлован с вколоченными сваями. Никакой строительной техники, разумеется. Она свернет. Он тоже. Даже если она заорет, никто не услышит. Затащить на заброшенную стройку, пристрелить, столкнуть в щель под плитами – вопрос десяти минут. Внизу вода. Незамерзающая жижа гнойного цвета. Когда еще найдут – и что к тому времени от нее останется? Игни мысленно проговаривал каждый шаг, это помогало удерживать глаза открытыми. На светофоры уже не отвлекался. Пару раз ему сигналили. Плевать. «Нужно было облегчить моц», – фоном подумал он, чувствуя, как тяжело дается торможение его неподготовленному транспорту. Даже пустые кофры – лишний вес, и зеркалами можно было бы пожертвовать. А так быстрее раздолбает, чем продаст… Котлован, напомнил себе Игни. Котлован. Он почти видел эту яму с угрожающе накренившимся на краю вагончиком-бытовкой, брошенными на дне лопатами и чаном с застывшим бетоном. Идеальный последний приют для таких, как эта тварь. Идеальная могила. Он снова проскочил на красный. Дорога была пуста. На очередном перекрестке, когда до цели оставалась всего пара поворотов, Игни заметил ржавую пассажирскую дверь некогда серой «Волги». Там, где ее не должно было быть. Он понял, что не успеет разминуться. И он не успел. Арсеника Когда на кухне задребезжал мобильный матери, Арсеника с трудом разлепила веки и глянула на часы. Половина пятого. До чего душно… Одеяло слишком жаркое, подушка – неудобная. Ни утро, ни ночь. Нужно уснуть обратно… Телефон не унимался. Наконец мать услышала тоже. Прошаркала тапочками по коридору и ответила. Говорила долго. Бормотала, бормотала – ни слова не разобрать. И кому в такую рань-то понадобилось? Дверь приоткрылась. Арсеника подняла голову, отвела с лица налипшие волосы. – Мам, что там? – Беда. Мать прошла в комнату и тяжело опустилась в кресло. Она по-прежнему сжимала в руках телефон. Даже в сумерках было видно, что цвет ее лица слился с воротом белой пижамы. За десяток минут она словно потеряла несколько лет жизни. – Наша старая квартира сгорела. Тут уже и Арсеника не выдержала. Рывком села в кровати, спустила босые ноги на пол. – Как? Когда? – Ночью. Точно пока не знаю, говорят, газовый баллон взорвался. Вся мебель, что оставалась… Да и Бог бы с ней, с мебелью. Вер, бабушка Люба… Умерла. Арсеника охнула. Спрятала лицо в ладонях, чтобы скрыть сухие глаза. Соседка. Та самая, у которой после возвращения с изнанки города прижился Ландер. Но где же тогда он сам? – Больше никого не нашли? – поинтересовалась она осторожно. – Нет, – отрезала мать. Поняла, точно ведь поняла, кого именно касался вопрос. В последнее время она даже по фамилии его не называла. Арсенику это вполне устраивало. На самом деле, ей тоже было страшно, но не от того, что в старом доме погиб случайный человек. Даже не оттого, что чертов Ландер, похоже, избежал своей участи. Дев все-таки это сделал. По-настоящему. Вот так, значит. Пожар. Или совпадение? Старый дом, взрыв газа – всякое может быть. – Ладно, дочь. Будем держаться. Посидев еще немного, мать погладила ее по плечу, чего не делала уже давно. Подняла соскользнувшее на пол одеяло, снова застыла, словно забыв, что собиралась уходить. Потом вдруг вспомнила и направилась к двери. – Ты постарайся еще поспать. А я туда поеду. Бедная бабушка Люба, бросили мы ее совсем одну… – Это уже из коридора, под аккомпанемент все тех же шаркающих шагов. Арсеника вернулась в постель. Подтянула колени к груди, свернулась клубком под одеялом и закрыла глаза. Интересно, куда подевался Ландер? Тем более ночью, когда по всем статьям ему положено было смирно лежать в своем саркофаге и видеть сладкие сны про вторую душу. И знает ли Дев о том, что обломался? Стоило ей только задремать, как в голове начиналась рваная маета и мелькание бессвязных картинок – ни сюжета, ни смысла, ни логики, одна только муторность и пульсация крови в висках. Арсеника ерзала, ворочалась, просыпалась, пыталась заснуть глубже, но мельтешащая дрянь возвращалась и снова прокручивалась с того момента, на котором была прервана ее телодвижениями. Лицо, которое хотелось забыть. Слишком длинный нос, слишком крупный рот, слишком густые брови. Родинка на переносице, чуть сбоку – только сейчас вспомнилось. Рваная челка, падающая на глаза. Он пропитал ее мысли подобно тому, как кровь пропитывает чистый бинт. Она сама вписала его в свою историю и расплачивалась теперь хороводами тяжелых, обрывочных сновидений, где были его красные кеды, пластиковые часы с пестрым циферблатом, клоунские ужимки и этот неровный осколок имени – Дев – который отчего-то хотелось расшифровать, объяснить себе, сделать понятным. Пожар вспоминался тоже, но не картинкой, а ощущением, и в глубине, отдельно от всего остального. Промучавшись около часа – Арсеника слышала и то, как мать готовит себе завтрак перед тем, как уйти, и тиканье часов из-за стены, и далекий вой сигнализации, и хлопок входной двери – она выбралась из постели совершенно опустошенной. Достала из шкафа бесформенную вязаную кофту и завернулась в нее, но тепла все равно не почувствовала. Затем налила себе кофе, положила смартфон на стол рядом с чашкой и посматривала в его сторону всякий раз, как делала глоток. Тишина. Арсеника встала, открыла и закрыла холодильник. Опять покосилась на телефон. Где же Ландер? Кофе подошел к концу одновременно с терпением. Пальцы сами заскользили по экрану. Еще не дождавшись ответа, Арсеника точно знала, каким он будет. Не слова, а настроение, голос, тон. И когда она успела так его изучить? Не Ландера. Дева. На этот раз «контакт Вика» медлил. Точно, времени-то сейчас… – Да, – ответил он хрипло и глухо, как в подушку. – Надо поговорить, – сама она шептала от волнения. – Говори. – Не по телефону же. Буркнул что-то неразборчивое. Арсеника переспросила. Повторил громче. Оказывается, назвал адрес. Ну вот, снова колотит. Неужели так теперь будет перед каждой встречей? Или привыкнет? Незачем к нему привыкать. Дев появился на пороге босиком, в одних только спортивных штанах и с зубной щеткой за щекой. Кивком пригласил войти, а сам скрылся в ванной. Арсеника проглотила ком в горле и начала разматывать шарф. Свои замшевые сапожки она аккуратно поставила рядом с его кедами, нос к носу. Насколько удалось разглядеть из прихожей, всего одна жилая комната. Обиталище из серии «сдам на сутки, часы». Под бодрый плеск воды Арсеника прошла в кухню. Минимум обстановки – стол, два стула, плита и несколько шкафов. Грязные тарелки в раковине. Пепельница, пачка сигарет. Пока осматривалась – пришел. Все такой же по-утреннему несобранный с влажными, гладко зачесанными назад волосами. – Кофе будешь? Она кивнула. Дев не увидел, но принял молчание за согласие. Закурил и с сигаретой в зубах принялся колдовать у плиты. Чтобы гостья не скучала, без звука включил телевизор. Шли местные новости. На экране мелькнули знакомые дебри. Чтобы узнать двор, Арсенике хватило и полуминутного видео. Чужая память на сей раз сработала куда охотнее. Вот, значит, в какой дыре она жила раньше… Дом-суицид. И хорошо, что на изнанке города стало одним адресом больше. – Дев, послушай… – Чем чаще она повторяла его прозвище – не мысленно, а вслух, – тем легче оно ей давалось. – Это ведь ты сделал? Он мельком глянул на экран и снова отвернулся. – Ну. – Только Ландера там не было. И женщина какая-то погибла. Перед Арсеникой появилась потрескавшаяся от времени хозяйская кружка, но увиденное на экране отбило всякое желание что-то в себя заливать. В желудок словно камней набили. – Знаю. – Дев уселся напротив. Закинул ногу на ногу, раздавил в пепельнице окурок. Арсеника сама не заметила, когда ее перестала раздражать его манера тянуть гласные. – Ты ведь хотела, чтобы он чего-то там осознал перед смертью. – Ну, в общем…