Мечты, мечты! Пора было брать себя в руки: пахать и работать. Заказы на их среднего размера конторку валились, как из рога изобилия. Ноябрь и декабрь – самый хлебный сезон. На повестке дня “Черная пятница”. Спустя несколько часов весь мир вокруг был для Марины черным. Черные баннеры, черные проспекты. Распродажи и скидки, акции и спецпредложения. Черные подгузники и черные прокладки. От одного слова “пятница” уже мучительно тошнило. Сегодня она набрала его двенадцать тысяч раз, сто двадцатью шрифтами и шаблонами. На одеялах и бутылках, сосках и коробках, тапочках и станках для бритья. Осталась на все сверхурочные. Ее шеф, взглянув на качающуюся Марину, ползшую в туалет, не отрываясь от скетчбука, похлопал ее по спине, сказав, что так она быстро станет уважаемым специалистом. Как быстро? Хотелось бы завтра. Ближе к ночи она доползла до машины. От усталости страшно замерзла, не могла даже ключи повернуть, пришлось долго и старательно дышать на пальцы, их отогревая. Глупые мысли, крутившиеся в голове весь этот тяжелый день, испарились. Места на них не осталось, в голове был только сон. Завела машину, тихонечко сидела, поглаживая пальцами телефон. Она так и не прочитала сообщения, которые приходили весь день. Удержалась. Когда раздался звонок, потеплело на душе. Он, кто же еще может ей позвонить в одиннадцать вечера? К чему себя снова морозить, пусть греет. Испытание пройдено, можно и награду получить. Нет у нее никакой зависимости. Во всяком случае, непреодолимой. – Ты еще не улетела в теплые края, как лебедь? – Уж скорее унылая цапля. Нет, я только что с работы вышла. Сижу вот, коплю в себе силы, чтобы доехать домой. – Я должен тебе сообщить одну важную новость. Не против? Ого! Марина вздрогнула. Тон его был скорее весел, но после всего того, что она тут успела за день надумать… – Вот теперь даже не знаю. Мне можно пугаться? – Да. Повод, думаю, есть. Уже через час ты меня не увидишь. У нас только час на то, чтобы встретить этот неизбежный факт мужественно, как подобает… ну, нам. Вот и приехали. Славно. Не зря ее терзали смутные сомнения. Так быстро… – Ты чего там затихла, Малыш, не готова к сражениям? –Я очень устала. Пожалуй, лучше давай попрощаемся прямо сейчас, и я поеду на пристань. – Сдурела? Этого голос прозвучал отчего-то не только в трубке. Показалось? Марина подняла взгляд. Через дорогу, на той стороне перекрестка, стоял уже знакомый ей мотоцикл. Его наездник яростно снимал шлем. Пригладил взъерошенные волосы рукой в перчатке, оглянулся, словно что-то ища. Зажал шлем коленями и рванул на черном своем двухколесном коне прямо к ней. – Что ты успела надумать себе за те полторы минуты, что поймала звонок? Скажи мне, это такая болезнь у русских женщин: “придумала – страдала – утопилась”? Ну так, чтобы мне знать. Ты из гордого племени Карениных? Она не успевала ничего сказать, Арат открыл машину, вытащил из нее вяло сопротивляющуюся Марину, схватив ее лицо ладонями, и поцеловал. Покрыл поцелуями брови, нос, веки, щеки – порывисто, жадно. – Ты же уходишь? – Кто это сказал вам, Наташа Ростова? Через час вас покинет Арат прошлогодний. Молодой и прекрасный, двадцатидвухлетний. На смену придет уже вполне зрелый мужчина в расцвете своих двадцати трех лет. Поняла, наконец, перелетная птица? Ей потребовалась почти минута, чтобы выплыть из волны его поцелуев, куда ее бросило прямо из лужи отчаянья, и понять, что он ей говорит. – У тебя день рождения? – Сегодня. Точнее завтра, седьмого, в ноль часов десять минут. Уже ровно через сорок минут. Ты готова? – Двадцать три? – у Марины сел голос. – Мне двадцать пять. Было. Давно – в конце мая. – Хоть двести пятнадцать, это вообще ничего не меняет. Садись. Завтра с утра отвезу тебя сюда же. Ну, ты решилась? Хотя… – он скептически оглядел ее наряд: широкую юбку-плиссе, прикрывающую колени, теплую рубашку и пиджак. – Если хочешь, завезу на яхту переодеться. – С ума сошел? У нас всего сорок минут! – еще мгновение назад Марина готова была сопротивляться и обижаться, но сейчас ее охватил ужас от мысли, что он передумает и нарушит из-за нее свои планы. – Все хорошо! Она залезла на сидение сзади, он передал ей шлем (где только взял?), усмехнулся, скользнув ладонью по коленке, прикрытой лишь плотными колготками, прямо под юбку. – Согласен. Так даже лучше. Могучий двигатель стального зверя рванул, она вцепилась в монгола руками, ногами, всем телом. И они полетели. 16. Крылья за спиной Правильная девочка Марина из хорошей семьи всегда водила дружбу с хорошими мальчиками. Такие мальчики не гоняли по ночному городу на мотоциклах. Не ходили по “нетрадиционным” барам. Они были скучными и предсказуемыми. Арат удивлял каждый раз, каждую встречу. И ведь его никак нельзя было назвать хулиганом или сорвиголовой. Но таких людей она раньше не встречала. Она почти его не знала, но вместе с ним открывала и себя, неизвестную доселе Марину, смелую, отчаянную, бесшабашную. Секс с человеком, которого ты знаешь чуть больше часа? Да, так ведь и было. Привезти этого же незнакомца на свою яхту, пустить в свою каюту и в свою постель? Запросто. А ведь даже с Георгом это путь она так и не прошла до конца. Спали они всегда порознь. Теперь вот мотоцикл! Еще несколькими минутами раньше она была уверена, что только умственно отсталые способны получать странное удовольствие от езды на этих неустойчивых конструкциях. Они же стоять могут только с ножкой-опорой! Будучи водителем машины, она просто злилась, когда из зоны заднего вида вылетали эти самоубийцы. Хотя, безусловно, безопасность дорог и улиц Нью-Йорка отличалась от московских весьма и весьма. В Нью-Йорке все ездили строго по правилам. И в голову никому не приходило их нарушать. Желающих быстро пополнить городской бюджет космическими штрафами не было вовсе. Они неслись по ночному Нью-Йорку, поток света бил в глаза даже через светофильтры шлема. И ей вовсе не было страшно. Нет, только не с Соболем. Она вдруг поняла очень остро, что доверяет ему безгранично. Выехали на Таймс-сквер, полный машин и людей. Остановились на переходе, и снова его ладонь легла на ее колено, а справа и слева от них остановилось еще несколько мотоциклов: настоящие мустанги улиц. Байкеры, черные тени Нью-Йорка. Кивнули Арату, что-то ему объясняя на понятном только им языке жестов. Он потыкал пальцами в навигаторе, что-то отправил, махнул им рукой. Марина поняла: друзья, очевидно, их сопровождавшие. Куда? Поймала себя вдруг на мысли, что это неважно. У нее снова приключение, настоящее, чудесное – в этом девушка не сомневалась. Все, что происходило с ней рядом с Аратом, было приключением. Проехали Сорок вторую Восточную улицу, рванули на восток, в сторону воды и шоссе Франклина. Она еще пыталась ориентироваться, все чаще утыкаясь носом в остро пахнущую кожей черную куртку Арата. Теплый. Он грел ее через несколько слоев одежды, прикрывая от порывов встречного ветра. Так бы и ехала с ним хоть на край света, хоть целую вечность, обхватив тугим узлом рук и ног. Словно ловя ее мысли, Арат оглянулася, потянулся всем телом, как большой гладкий зверь. Ее Соболь. Вторая Авеню, слева Бельвью – госпитальный комплекс, впереди чаща кварталов Восточного Манхеттена. Мимо пролетел парк Стуивзант Сквер с его роскошной чугунной оградой. Роскошной, конечно, лишь по меркам Америки – куда ей было даже до ограды Страстного бульвара! Марина еще совсем недавно очень любила ходить туда вечерами гулять. С тех пор прошла целая жизнь. Повернули на четырнадцатую улицу, пролетели ее по зеленому коридору, почти не тормозя, лавируя между стадами желтых нью-йоркских такси. Светофор, поворот на С-Авенью, снова скорость. Марина ощущала себя, словно птица в полете. Нет, она оседлала дракона, крепко обнимая его теплую черную тушку, летящую низко над землей по улицам Манхеттена. Поворот, Хаустон Ист до развязки на шоссе Франклина Рузвельта, и они полетели еще быстрее. Слева мелькнул Ист-Ривер, пролетел, будто и не было его. Пронеслись мимо поворотов на все знаменитые мосты Манхэттена и мимо ее пристани, ставшей такой родной за последние месяцы. Миновали морской вокзал Баттери – парк терминала. Остановились там на светофоре. Снова рядом черные мотоциклы и дружеские жесты – настоящая стая. Дальше Марина уже ничего не запомнила. Где они? Быстро мчались: развязки, развороты, огни и ветер. Чувство полета. Крылья за спиной. Объятья ветра. И только на въезде на Шестую авеню сообразила – они возвращаются. Что-то забыли? Заерзала от нетерпения, на очередном светофоре толкнула Арата в бедро. Он в ответ лишь пожал плечами. Не знает и сам? Да, его навигатор постоянно принимал сообщения и что-то исправлял в маршруте. Забавно. Остановились, проехав совсем немного от угла пересечения Шестой авеню и Сорок первой Западной стрит у входа в Брайант-парк. Все, кто ехал рядом, выстроились в ряд, оказалось – целых восемь мотоциклов. Ого! Арат, красиво соскользнув с седла, как это умеют делать только настоящие наездники, подал Марине руку. Удивительно, что живя в Америке, он так и не отвык от этой привычки. Или только с ней? Марина же наездником никогда не была, а потому сползла с мотоцикла с присущей ей неуклюжестью. Были бы ноги короче – так и вовсе упала бы. Сняла шлем, встряхнула длинной и толстой светлой косой, вызывая восхищенные взгляды друзей Арата. Оглянулась. – Никогда еще в жизни мне не удавалось преодолеть путь длиною в триста метров на роскошном мотоцикле с предельной скоростью и всего-то за сорок минут! – сверкнула зубами она. – Я дошла бы пешком значительно быстрее. – Тебе не понравилось? – в голосе монгола мелькнули вдруг нотки тревоги. – Я согласна так проезжать каждый день несколько раз – пусть даже из подъезда в подъезд, это было волшебно! Арат приобнял ее, привлекая к себе жестом собственника, поцеловал в шею. Ей было приятно. Ей – вечному критику такого рода демонстраций отношений. Дожили! Что с тобой, Марина? – И куда мы теперь? Еще раз и обратно? – Нет, что ты. Через пять минут я уже постарею, забыла? Идемте скорее, нельзя пропустить это важное событие. Схватил ее за руку, и они побежали. Бежали недолго, в финале этого спринта притормозили у каменной стены с вывеской, и Марина снова не поверила своим глазам: легендарный клуб-ресторан Онегин. Одно из самых популярных и дорогих мест Нью-Йорка. Пятница – время молодежных дискотек. Вот это сюрприз! Арат приобнял ее сзади, выдохнув в волосы: – Смелее! – Туда? – Ты видишь тут места получше? За ее плечом выроста уже знакомая фигура друга – Кирюхи. – Ей! Чего тормозите? Пятнадцать секунд, и мы все опоздаем! И весьма бесцеремонно толкнул их прямо на вход, игнорируя строгую надпись: “Закрытый коктейль-вечер!” Марина даже не успела вдохнуть, а пара ступенек, что вела вниз, чуть не стала ее персональной катастрофой. Пока она их преодолевала, на вошедших обрушился шквал конфетти, шариков и воплей “Хеппи бездей!” Успели. День рождения на танцполе ночного клуба ресторана “Onegin”? Конечно, ведь это Арат! На обалделый взгляд Марины он снова пожал плечами и шепнул лишь: “Подарок!” О, в это она уже верила. Такого количества народа, искренне рвущегося высказать ее спутнику кучу всяких пожеланий сразу на трех языках, она и представить себе не могла. Его тискали, мяли, вырывали из рук в руки. Он всем улыбался, смеялся, сияя во все зубы. Просто светился. Непривычная к пристальному вниманию толпы Марина неоднократно пыталась уйти из зоны его присутствия. Как бы не так! Он все время оглядывался, находил ее руку своей ладонью, ни на секунду не оставляя без внимания. Кормил, принося изумительно вкусные блюда русской кухни, по которым она, как оказалось, давно скучала. Вытаскивал к бару, заказывая ей какие-то божественные коктейли. Вечер был в самом разгаре, когда объявили “Час танго”, и на главный танцпол вышла роскошная пара: яркая девушка в коротком алом платье и высокий брюнет в черном фраке. И началась феерия. Танец-секс, танец о боли расставания и радости встречи. Полет и падение, рождение и смерть. Сама любовь – сражение тел и союз душ. Марина помнила, что изначально его танцевали мужчины с ножами. Ведь когда-то они вместе с Лизой ходили в танцевальную студию. Особых высот не достигли, но танцевать их там научили отлично. Алгоритмы движений, формы, память рук и ног. Здесь было другое. Так должен выглядеть джаз: импровизация, страсть до потери сознания. Ветер. Марина невольно тянулась носочком за каждой барридой, вздыхая порывисто с каждой ливадой. Ритуал, волшебство, невероятно древнее и волнующее. – Хочешь? – горячее дыхание обожгло Марине шею.