– Очень, – ответила, даже не успев понять, о чем вопрос. – Так идем же! Сегодня ночь исполнения желаний, а я – твой волшебник, – он тихо смеется. – Вперед! 17. Терпение и труд Утро после бала во всех сказках пресное, как больничная каша. Их сказка лишь не стала исключением. Нет, им не нужно было бежать на работу очертя голову, благо что суббота. Но в ближайшие дни обоим предстояло разгрести авгиевы конюшни накопившихся дел, и они точно знали: эти часы были последними часами отдыха. Арат проснулся, когда до сигнала будильника было еще минут сорок. Какая тревога его разбудила? Все произошедшее вчера не было случайностью или красивой импровизацией. Впервые за все время с момента того снегопада, его план был выполнен полностью и безукоризненно. Все, как он любил. Ему с самого раннего детства очень нравилось организовывать жизнь окружающих его людей. Это им всем казалось, что лошадь случайно подвернула ногу, и прекрасную Лоли вдруг спас ее застенчивый сосед. А сейчас у них уже трое детей. Или тот Новый год, когда будто случайно у друга оказался один номер на два ключа с однокурсницей Арата – Ольгой. Пусть у них и не гладко потом все было, но какие страсти тогда полыхали… Вот и теперь он сложил этот праздник, как пазл из десяти тысяч сегментов, аккуратно встраивая в него все сюжеты и лица. В последний момент лишь пришлось аккуратно вплести туда внезапно появившуюся в его жизни Марину, но она и была той изюминкой дня, что ему не хватало. Безупречно. Видеть себя повелителем судеб, двигать людьми, словно фишками, и делать их хоть немного счастливыми. Был ли сам он счастлив вчера? Безусловно. Видя в глазах у Марины восторг, как у девочки, что получила свой загаданный подарок под елку – вот оно счастье. Вот он, его подарок. Он ощущал себя сказочником, рассказавшим, уже вероятно, лучшую сказку всей своей жизни. Ему это удалось. И спавшая рядом Марина будет помнить ее всю жизнь. Как и он. Арат тихо встал, любуясь расслабленной девушкой. Во сне она была совершенным ребенком, хотелось укрыть одеялком, поцеловать ее в лоб и сказать: “Малыш, ничего не бойся.” Не стал будить ее, уйдя в ванную. Отчего же ему так тревожно? Когда Марина проснулась, Арат уже побрился, доставая из шкафа строгий офисный костюм и пытаясь завязать себе галстук. Тот самый… Марину захлестнули воспоминания о прошедшей ночи, она точно знала: лучшей ночи в ее жизни. Уже в прошлом. Кто он такой, ее Соболь? До вчерашнего вечера ей казалось: она довольно хорошо его знала, а выходит – всего лишь придумывала? Он ей лгал все это время? Притворялся? – Малыш! Прекращая опять думать. Мне сейчас кажется, что ты сверлишь отбойником мозг. Слава Богу, пока только свой. Если хочешь спросить – просто спрашивай. А ведь он был прав. За все время их знакомства Марина не задала ему ни одного вопроса. Будучи уверена, что догадалась и так. Что там сложного? Просто парнишка, азиат. А ведь он никогда не был с ней прост. Многих ли она знала монголов? А говорящих по-русски вот так вот, как он? А так думающих? – Только знаешь… прежде чем меня обо мне расспросить, ты себе ответь: хочешь ли? Действительно ли хочет Марина узнать, кто рядом с ней? Чтобы не было потом виноватых. Договорились? – Да. Хорошо. Я тебя поняла. Мне надо бы ехать, а я … – А ты хочешь быстро принять ванну. Через полчаса жду тебя в саду, в том самом месте, там будет завтрак. И пожалуйста, не убегай, эта мысль сияет на твоем лице, как фонарик. Завтрак оплачен, а мне самому его не съесть, обещаешь спуститься? Кивнула. Опять он ее раскусил. – Спасибо. – Развернулся и пошел открывать дверь, в которую тихонько стучали. Марина пошла в ванную. И здесь тоже интерьер – роскошное произведение искусства. Овальная белоснежная ванна была уже наполнена, Арат позаботился. Не смогла отказаться: скинула халат, погрузилась в пенистую горячую воду сразу по шею. Вдохнула, всплыла, выступив грудью из пены. В этот момент вошел Соболь. Взглянул на нее, от увиденной картины гулко сглотнул, его рука метнулась, освобождая шею из петли галстука. Марина усмехнулась. Ненасытный. Присел на сухой краешек ванны, обвел пальцем ее мыльный сосок, жмурясь, как мартовский кот. – Я от тебя схожу с ума. Как ты это делаешь? – дернулся было поцеловать, но передумал, вставая. – Просто купаюсь. Ты что-то хотел? – Да. Вот, возьми, – протянул ей увесистый темный пакет. – Этой ночью я принес в жертву своей несдержанности твою юбку. Обещал все исправить – держи, компенсация, – положил пакет на столик у раковины. – Жду тебя на завтрак. День сегодня у меня тяжелый, надо хорошенько подкрепиться. Она что-то хотела спросить, возразить, но увидела его выразительный взгляд, словно говоривший ей: “Ты этого в самом деле хочешь?” – и осеклась. Не хочет. Не готова. Не трогая волос, потратила еще минут пятнадцать на релаксацию, быстро вытерлась, оделась. Развернула подарок Арата, восхитилась. Не юбка – мечта парня, любящего катать девушек на байках, танцевать с ними танго и быстро потом раздевать. Тончайшая кожа – она была пошита единым широко расклешенным полотном, оборачивалась вокруг талии, как полотенце после душа, и застегивалась на две молнии, которые можно было просто расстегнуть, образовав два разреза – хоть до самого пояса. Черная, матовая, длиной до середины бедра, на Марине она сидела так, как будто на нее и была сшита. Девушка была консервативна в выборе предметов гардероба. Эта черта отличала всю их семью. Вещи они выбирали очень долго и носили буквально до дыр. Подарок Арата сразу же стал ее фаворитом. В память о ночи танго. Завтрак Марина запомнила смутно. Голову заполнили шальные мысли, кружа и кусаясь, как дикие пчелы. Кто же он, этот мужчина? Секретный агент? Бонд, Арат Бонд. Мафиози? Миллиардер, золотая молодежь? Вот последнее – точно нет. При всей его непредсказуемости и порой даже бесшабашности он слишком много работал. Не просто болтал по телефону с друзьями, а действительно работал. Дальше в голову уже лезли совершенные глупости. Коммивояжер? Риелтор? Организатор похорон? – Малыш, мне не нравится ход твоих мыслей, – в очередной раз обжег ее взглядом Соболь. – Точно не хочешь ничего спросить? Покачала головой. Нет, пока нет. Она еще не определилась, что делать с самой собой дальше. Ей совершенно точно нужна была пауза, чтобы усвоилась вся эта ночь. Чтобы привыкнуть к ней. И познакомиться с новой Мариной. И дипломный проект, разумеется, куда от него подеваться? Пожалуй, эти работы станут для нее особенными. Каждое полотно она уже разделила с Аратом. Каждое место уже отпечаталось у нее в памяти по-своему. Светотени фонарей, ребра оград, вертикали домов и блеск неоновых реклам на влажном асфальте. Бруклинский мост – здесь был робкий, почти целомудренный поцелуй. А в Юнион-сквере был совершенно другой – торопливый, жадный. Руки под его свитером. Руки на ее бедрах. Да. Это будут удивительные картины – отражение целого мира на двоих. – Уже лучше, – улыбнулся Арат одними глазами, видя, как Марина снова ускользает от него, но на этот раз красиво. Прикрывает глаза, перебирает пальцами. Все, Марины с ним больше нет. – Вот теперь нам точно пора. Она лишь кивнула, мысленно уже раскладывая пастель и расставляя акценты. *** Когда Марина подходила к мольберту, мир пропадал. В работу она ныряла с головой, забывая про еду и сон. И звонок телефона она просто не услышала. Неделя у нее выдалась бесконечная. Работа, снова работа и еще раз работа, а потом, почти до полуночи, а то и дольше – студия. К пятнице было готово семь из одиннадцати набросков ее дипломных рисунков. За два дня – субботу и воскресенье – она планировала закончить хотя бы несколько полотен. Потом, вечерами, свободными от съемок, все остальное. Время еще было. Правда, эти дни она едва успевала поесть, а спала так и вовсе не больше четырех часов. Даже на встречи с Соболем ни минутки не урвала, только на мгновение выныривала из процесса и в туалете отвечала на его сообщения. Бывало, что даже засыпала с телефоном в руках. А телефон зудел над ухом, словно комар. В конце концов она схватила трубку только для того, чтобы этот мешающий ей звон прекратился. Кто бы это ни был – он сейчас пойдет лесом. Даже Лиза. Даже Алекс. Даже, возможно, Арат, которого она, между прочим, предупреждала, что будет рисовать. – Да? – рявкнула она в трубку по-русски. Кто угодно может пойти лесом, но только не Георг. С королями не спорят. – Ты снова забыла про меня? – строго спросил ее покровитель. Снова? Один раз за три года она случайно опоздала на их встречу, а ее периодически, словно котенка, тыкали в эту лужу. – Нет, – устало соврала Марина. – Была в ванной. Суббота. Вторая суббота месяца. А ей на самом деле плевать. Георг стал помехой. Причем довольно раздражающей. А когда-то она этих дней ждала с нетерпением, готовилась к ним. – Буду через час. – Георг, – Марина попыталась ускользнуть, увильнуть от него. – Что? – Нет, ничего, – вздохнула она. Сказать “не приезжай, мне некогда” она просто не посмела. С обидой посмотрела на картины. Убирать их? Даже не подумает! Он распрекрасненько переживет. Тем более, что Марина уже совершенно не знала, как себя вести с этим мужчиной. Нелюбимым и совершенно чужим. Таким… прошлым? Она не хотела его видеть. Не хотела с ним разговаривать. Про постель даже речи не шло, ей становилось дурно от одной только мысли, что он может к ней прикоснуться. Впервые за все время их знакомства она даже не стала переодеваться. И краситься. Даже в душ, после некоторых размышлений, решила сейчас не ходить. Ничего. Она и так прекрасна. Арата, к примеру, ее рубашка с разноцветными от пастели манжетами только раззадорила бы. Арат на нее любую смотрел так, что ей тут же хотелось эту рубашку быстренько снять. И джинсы. И белье. И лечь на ближайшую горизонтальную поверхность. Впрочем, можно было и не ложиться. А вот для Георга ее внешний вид явно стал разочарованием, и она мысленно усмехнулась. Да, вот так, господин миллиардер. Ваша бывшая любовница – отнюдь не фея, не кукла с витрины, а живая женщина. Вот теперь любуйтесь и на острые ключицы (она и сама видела, как похудела), и на круги под глазами, и на немытые два дня волосы, затянутые в небрежный хвост. По взгляду поняла – он заметил. Все же бизнесмен, глава огромной корпорации, политик. Он помнил всегда, что главный демон в деталях, и ничего никогда не упускал. Сдвинул брови, поджал губы. Оглядел с ног до головы. – Ты здорова? Ты была у врача? – Я вполне поправилась, – спокойно отвечала Марина, убирая с лица волосы перепачканными в пастели пальцами. – Просто работы много сейчас. И защита диплома. Совершенно ни на что не хватает времени. Невысказанным упреком прозвучало: "А еще ты тут так не вовремя". – Мне не нравится, как ты выглядишь. Сходи к врачу. Сдай анализы. Ты должна быть безупречна. Спасибо, вы очень любезны к вассалам, король. Такая честь – вдруг заметили. – Я просто устала. – У меня очень важная встреча в Москве. И ты мне будешь нужна там. Здоровая и красивая. – Зачем? – нахмурила тонкие брови Марина. – Мне сейчас совершенно никак. Диплом, выставка, работа. Черная пятница. – И все это – видимо, очень внезапно. Я тебе сколько раз говорил: научись, наконец, трезво распределять свое время. То ты гуляешь все дни напролет, то вдруг у тебя “выставки и дипломы”. Что-то мне тут подсказало, что за год можно было найти время на это. И еще. Я не должен просить о вещах очевидных. Я твой работодатель, и в контракте весьма красноречиво упоминались эскорт-услуги. Без подтекста – типичный контракт с “лицом фирмы”. Вы торгуете лицами, мы их покупаем. Твое лицо оплачено. Будь уж любезна. Или что там у нас в неустойках? В графе “неустойки и штрафы” ничего хорошего для Марины не было. Вот совершенно. Когда Марина подписывала этот контракт – он казался ей идеальным. Теперь… Все изменилось. – Это все, что ты хотел мне сказать?! – прищурилась Марина, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в мякоть ладоней. – Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы. – А в контракте прописано, что я должна все бросать по субботам и потом работать ночами?