– Вот! Не подскажешь мне, милая Лиза, отчего две прекрасные леди на двух континентах так плохо вдруг спят и немыслимо заняты? – Ты случаем у нас не Отелло? А то вдруг сорвешься, попрешься душить… – А есть за что? Ближе к делу, агент Лиза. Она рассмеялась – точь-в-точь, как Марина. – Мы рисуем открытки, – таинственным голосом поведала Лиза. – Сегодня в полночь в Лондоне откроется аукцион новогодних открыток. Онлайн. Мы в нем ежегодно участвуем. Это очень хорошие деньги – авторские эксклюзивные открытки стоят дорого. Рождество, Санта Клаус, олени… – Дорого – это сколько? Она помолчала, потом осторожно уточнила: – И что ты задумал? – Как что? Прикидываю, где мне купить бумагу и краски. Срочно начну рисовать! Все наконец-таки брошу, заживу как король… Ну, так сколько? – От десяти до полтинника. Долларов, штука. Мы рисуем порядка полсотни, я – черновик, в нем идея, Маруська доводит до полной красивости. Приход пополам. Будешь третьим? – Аукцион, говоришь… нет уж, я что-то передумал. Мои открыточные идеи ужасны: вяленые олени, пьяный Санта, кан-кан обнаженных зайчих на столе… Прости, Лиз, еще раз, беги, не задерживаю. – А отчего у нее не спросил? – Постеснялся, конечно. Все, я побежал на трамвай, то есть на самолет. Пока, и удачи на творческом поприще. И отключился, пока агент Лиза не выведала у него чего-нибудь лишнего. У нее это как-то само собой получалось, без лишних усилий. Значит – полночь. Погуглил, быстро нашел этот самый аукцион эксклюзивных открыток ручной работы, что в Лондоне. После покупки ее отправляли с указанной покупателем надписью и по заявленном адресу. Марина была зарегистрирована под ником "Аврора" – забавно. Посмотрел уже заявленные работы молча, едва не с раскрытым ртом. Потрясающе. Лучшее, что он видел когда-либо. По-детски светло и прекрасно, так талантливо, что, глядя на эти картинки, Арат напрочь забыл о всех гадостях этого дня. Все растаяло, будто на солнце. Так значат, в полночь их купят. Что купят – никаких сомнений. В Москве будет три часа ночи. В Нью-Йорке – семь вечера. Арат хочет их все. Решение созрело быстро. Он зарегистрировался как покупатель и позвонил (ну конечно же!) Кирюхе. В два часа ночи. Тот был просто в безумном восторге. – Кирюх… – Надо было тебя еще в Москве скормить этим всем из De Vossen. Пусть бы сыто выковыривали из зубов огрызки Арата, – он гулко зевнул. – Я не вкусный. Кирюх, нужна помощь. – Ну конечно. Я так ждал, так ждал! Мой друг позвонил мне с предложением дать миллион? Нет? А зачем? Выкладывай уже. И Арат выложил. Ему нужны эти открытки. Все до единой. Но Марина не должна догадаться. Дипломат ты, Кирилл, или где? В Нью-Йорке закончится рабочий день, можно взять пару друзей и быстренько устроить свой "аукцион". Арат, разумеется, все оплатит. И сам постарается там быть, но не обещает. Он понятия не имеет, есть ли связь в древнем Мурэне. Все решили, Кирюха ворчал и капризничал, напоследок еще и потребовав в оплату парочку открыток. Устало упав на постель, Арат потянулся. Да, день был.. насыщенным. В дверь постучали. Арат взглянул на часы, а ведь пора. Рейс на Мурэн подтвердили, через три часа они улетают. В приоткрывшийся тихо проем проскользнула сестра. Она осторожно присела на кровать, оглянулась, поежилась. Ему не хотелось сейчас никаких разговоров. Не время, не место, но у Солки был такой жалкий вид… Что пришлось снова сесть, обнимая сестру, гладя непослушные, жесткие, медные волосы. – Ну, рассказывай. Или ты просто пришла посидеть на кровати? – Арат, мне не до смеха. Не знаю, что делать. – Вот точно не плакать. Если б я в своем каждом «не знаю, что делать» лил горькие слезы – давно утонул бы. Рассказывай. И сестра рассказала, как подруга прожужжала ей все уши о том, что они с Аратом давно влюблены, как Ромео и Джульетта, но он робеет, да и увидеться просто нет никакой возможности. Что эта встреча разрешит все проблемы. А теперь… – Арат, не может быть, чтобы она врала! Я просто поверить не могу! Скажи, все так и было? Ты ведь не будешь меня обманывать, я знаю. Как все это глупо, мерзко! Взрослые ведь люди, не дети! Ты скажи, что ей от нас нужно? – Сол. Я действительно очень люблю, только вот совершенно другую девушку. У меня все серьезно настолько, что бросил дела и поехал в Мурэн. За советом и благословением. Ох. Никогда он еще не говорил об этом вот так четко, прямо и точно. Даже себе не признавался. А теперь слова прозвучали, как приговор. И стало легче – словно гора с плеч. И не ври больше сам себе, малодушный, даже если очень захочется. Как сложно признаться самому себе! – Американка? – захлопала глазами сестра, жалобно изогнув брови. – Арат, ну ты все же пойми, вся наша родня будет против. С Уянгой же просто, она из хорошей семьи… а американку совершенно точно не примут. Арат усмехнулся. Вот уже Сол и забыла совершенно о цели своего визита, потрясенная неожиданной новостью. Женщины… – Русская. Поверь мне, примут, и куда охотнее, чем твою эту подругу. А семья у нее знаменитая. Хорошо еще, если я там придусь ко двору. Вот о чем он сейчас? Зачем врет? Или просто мечтает? Но его понесло. Очень хотелось встряхнуть эту рыжую, перегнуть через колено и просто отшлепать. Куда она лезет? – А вообще, не кажется ли тебе, сестрица, что все это – не твое дело? Может, поговорим о твоей работе, учебе или несчастном, который все просит меня дать ему твоей номер? А что, Сол, он – из прекрасной семьи, отлично устроен, здоров, образован, хорош собой, скоро станет одним из самых известных голосов в этом мира. Не знаешь, почему это я не привез его в гостиницу? – Ты очень вредный, Арат. Я хотела тебе рассказать, а не буду. Носись со своей русской, мне совершенно это безразлично. Резко встала и вышла. Успел только крикнуть ей вслед, что через сорок минут придет в номер и заберет на такси в аэропорт. В том, в чем будет одета. Похоже, этот визит ее все-таки был разведкой боем. Что же, то, что было нужно ему, противники получили. Пора и в полет собираться. 32. Древний Мурэн Здесь было еще холоднее. Уже на трапе самолета лютый мороз наотмашь ударил по пассажирам, ослепив и лишив дыхания. С натянутыми по самые глаза горнолыжными шлемами-балаклавами, в меховых шапках поверх них, в лисьих шубах и унтах, которые не заменят в лютый мороз никакие пуховики и "аляски", люди осторожно спускались на суровую монгольскую землю, перебежками добираясь до небольшого автобуса аэропорта. Арат подхватил за локоть все еще дувшуюся Солку, проигнорировал жест прощания от Уянги, стараясь не думать о том, что хотел бы сделать сейчас с ними обеими. Дом их семьи находился почти в самом центре Мурэна. От аэропорта взял такси, загрузив русский "Ларгус" под самую крышу подарками. Ехали по пустынным улочкам, занесенным снегом, он смотрел в окно – молча. Как быстро разросся маленький городок у границы с Россией! И как изменился… Стал больше – раз в пять. Многоцветие крыши, магазины, детские площадки. Дома их совершенно не ждали, матушка, похудевшая, ставшая еще будто выше и строже, вдруг всплеснула руками и села. – Ратай!* Как ты мог нас не предупредить? Сола, а ты куда только смотрела?! – Посмотришь за ним, эхээ!** Он вон, почти что женился в своей Америке, а мы и не знаем. Да, почти что эмээ?*** Суровый взгляд умных глаз, пытливый, как будто пронизывающий до самых пяток. Ей врать Арат никогда не умел. Улыбнулась. – Не болтай лишнего, тэнэг хэрэм.**** Иди раздевайся, отец еще вчера уехал к деду на станцию. – Эхээ, моя машина на месте? – Да, в гараже у Барака. Стоит, ключи вон висят, – она сразу же все поняла. – Покормишь? Я все тебе расскажу и поеду, пока не темно. – Конечно, пойдемте. Подошла, обняла, прижалась крепко. Арат вдруг впервые почувствовал себя настоящим мужчиной, не просто мальчишкой. – Вы тут справитесь, эхээ? – Поезжай, раз тебе так нужно. Быстро перекусив, насладившись давно забытым чисто монгольским столом – из одних мясных блюд, не сдержав данного матери слова и почти ничего ей не рассказав (не было времени), Арат собрался, прогрел свой личный "джип" – УАЗ военного образца – и рванул прямо в сторону гор. Стремительно темнело. Триста километров – это порядка четырех часов пути по ночной степи. Он уже давно не сидел за рулем автомобиля, успел отвыкнуть. Час спустя уже болели руки, печка бессовестно жгла одну ногу, на потолке выступал иней, а дорога впереди еще только набирала обороты. Мгла и вьюга, ледяной ветер, и только глаза неведомых зверей отражались от фар вдоль дороги, да редкие указатели подтверждали самое ее наличие. Спать не хотелось. Он ехал и думал о жизни. О Марине, конечно. О своей любви. Очень трезво, впервые вот так – на холодную голову. Собственно, сам его приезд сюда и имел главной целью – подумать. Уже под утро, съезжая в "долину озер", Арат твердо решил разговаривать о своих делах только с дедом. Он был не просто умен, его предок. Дед единственный из всех знакомых Арату людей умел видеть самое главное в ворохе лишнего. Подогнал уазик к самой базе, выскочил, натянул балаклаву на самые глаза. Тут все очень сильно изменилось: простая лодочная станция, которую когда-то дед купил и построил сам, разрослась в огромную турбазу. Современные коттеджи, каменные здания. Он шел и ничего не узнавал. Так и плутал бы по базе, если бы дверь одного из коттеджей не отворилась, и из нее буквально Арату на голову не выпал его родной отец. Собственной персоной, Есугей Потемчин. С минуту стоял, не узнавая, пока сын не стянул с лица шапку. Обнялись. Мороз отнимал право на слова, да они и не были им нужны. Отец и сын, соратники и друзья. Одинаково крепкие, одного роста. Даже походкой похожи.