Встречу выпускников праздновали в ресторане TOUTCH Moscow – традиционном месте встреч всех МГИМошников. Сняли отдельный вип-зал, столы просто ломились от всяческих яств и закусок.. Пили за все: за прошедший год, за сданные кем-то экзамены, за жизненные успехи всех и каждого. Все веселые, раскрасневшиеся, шумные и такие еще молодые. Вся жизнь впереди, им пути открыты – это ли не счастье? После пары стопок водки его неожиданно отпустило. Образ лучезарной Марины словно накрыли непроницаемым покрывалом. Он по-прежнему мысленно представлял ее рядом с собой – вот бы познакомить ее с Дианой, которая внезапно бросила дипломатию и открыла свой дом мод. Или спросить, знает ли она вон того весельчака Серегу, который сейчас, между прочим, преподает “Защиту авторского права” в Московской Академии художеств. Выпил еще. Было уже почти не больно, даже немного весело. Водка – прекрасная анестезия, почему он раньше не догадался? – Скучаешь? – раздался вкрадчивый голос рядом. Ольга. Девушка, в которую он был влюблен когда-то. Первая настоящая любовь. Она была безупречна: красивая, умная, яркая, фарфоровой кожей, вишневыми глазами и темными локонами. А еще она была так похожа на монголок – тоже независимая, гордая и знающая себе цену. Не влюбиться он просто не мог. Но у них вдруг случился головокружительный роман с Кирюхой. У Ольги, разумеется, не у Арата. В длинном ряду воздыхателей Ольги монгол был лишь одним из многих. Просто азиатский мальчишка, вечно спешащий на лекции, ловивший жадными взглядами каждое движение своей королевы. Не то что Кирюха – безусловный их лидер, красавец, ловелас и балагур. Они были красивой парой – высокий блондин и эффектная брюнетка с алыми губами. Для Кирилла, пожалуй, это были рекордно долгие отношения – даже больше года. Арату вполне хватило времени, чтобы излечиться и радоваться за лучшего друга. Потом он уже так не влюблялся, по крайней мере, в Москве. Были отношения – легкие, веселые, необременительные. Исключительно ради удовольствия. Большая любовь настигла его только в Нью-Йорке. Ольга стала, пожалуй, даже еще красивее. Короткая стрижка ей шла невероятно. шапочка густых темных волос подчеркивала длинную шею и красивые сильные плечи. Кажется, у нее был разряд по плаванию? Да, и по стендовой стрельбе. Как и у всех них. – Скучаю, – неожиданно для самого себя признался Арат. – Как ты? – Великолепно, – неудивительно, такая женщина, как она, всегда точно знала, чего хочет. И всегда добивалась задуманного. – Я слышала, ты у нас теперь – важная птица высокого полета. Вот как? Ну что ж, пора привыкать к популярности – даже среди всех этих своих, раз уж он впервые в жизни вышел в круг людей безусловно успешных, публичных и твердо намерен был там оставаться. – Осталось лишь отрастить хвост и перья, – усмехнулся монгол одними губами. Глаза остались внимательными, серьезными. – Надежда международной дипломатии, представляешь? – Танцуешь? – обсуждать чьи-то успехи ей был недосуг. В этом не изменилась она совершенно. – Еще бы. А ты пригласишь? – А вот даже да. Пойдем-ка тряхнем стариной. Он поднялся, подал ей руку. Ольга была его ниже. Не как… та, которой рядом нет и не будет уже никогда. Тонкая. Очень податливая. Запах духов такой правильный, едва уловимый, будоражащий. Медленный танец, зазвучавший так кстати, позволил ему обхватить ее талию полной ладонью. Арат достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать: она не просто так вздыхает и прижимается к нему всем телом. Сегодня он мог ее взять. Она бы не отказала. Скользнул пальцами по обнаженному плечу, замечая и мурашки, и ее изменившееся дыхание. Забавно. Несколько лет назад он бы обязательно воспользовался ситуацией, но сегодня он даже не заметил ее, когда пришел в ресторан. И сейчас понимал – не хочет. Красивая женщина танцует в его объятиях. Осторожно увлекает его ближе к окну, туда, где темно, где нет столиков, только кадки с пальмами. – А ты возмужал, – промурлыкала низко Ольга. – Стал таким… интересным мужчиной. – Брось, это ты у нас лишь хорошеешь. Мне даже страшно, что будет на следующей встрече, или лет через пять… Ты войдешь – и все разом ослепнут от восторга? Она засмеялась, очень выгодно продемонстрировав и ямочки на щеках, и декольте. – И ты тоже зажмуришься? – Нет, не посмею, конечно, лишь только прищурюсь. На тебе будет алое платье, наверное, бархат. – Отчего же? – она улыбалась лукаво. – Может быть, шелк? Он так ласков под чуткими пальцами… – Громко шуршит. И зимою в нем холодно. – Если греть меня страстным дыханием, то станет теплее. А поцелуи согреют любого. Не правда ли, Рат? Хм, давно ли открыли сезон охоты на его скромную персону? Или он настолько привлекателен стал вдруг для женщин, что они сами на него вешаются? Пожалуй, это даже лестно. Монгол никогда не считал себя красавцем, но вот уже третья женщина за последний месяц буквально падает в его объятья с самыми заманчивыми намерениями. А почему нет? Она согласна. Он абсолютно свободен. Самое время просто поддаться моменту и просто расслабиться. – Рат? – Ольга пристально смотрит ему в глаза, а потом запрокидывает лицо. Ее губы так близко… Арат молчит, понимая, что абсолютно не хочет ни целовать ее, ни продолжать этот нелепый, ненужный флирт. Нет ни малейшего возбуждения. И все же целует послушные губы. Аппетит приходит во время еды, разве нет? Нет. Тело не реагирует – никак. Зря он столько выпил, наверное, все дело в этом. А Ольга тяжело дышит. Ее глаза туманны. Она не готова вот так его отпустить. Хватается за его плечи и охает растерянно. Верхняя пуговица с воротника рубашки вдруг оторвалась, отлетела в сторону. Арату кажется, что он слышит даже стук от ее падения на пол. Он был в этой же рубашке на переговорах с АЛРОСом. Его любимая рубашка. Это Марина оторвала тогда пуговицы на ней в порыве их страсти. А после пришила своими руками, сама. Его вдруг разом накрыло. Что он здесь делает? На себя разозлился, на женщину эту, так плотно прижавшуюся, жадно смотревшую. Ее алые губы живо напомнили ему сцену с ложкой в гостинице Улан-Удэ. Как-то много их стало вокруг, этих хищниц. Дурно, душно. У него закружилась голова, на лбу выступила испарина. – Прости, Оль, мне, похоже, пора, – выдавил он из себя. – Куда? Как это пора? – не поняла она. – Может, продолжим… в другом месте? Но ее он уже и не слышал. Быстро вышел из зала на свежий воздух – как был, в одной рубашке, зачерпывая ладонью снег с крыльца и растирая им лицо. Не нужно было столько пить на голодный желудок. Кирилл, зацепив краем глаза стремительное исчезновение главного хита сегодняшнего вечера, насторожился. Уж больно резко вдруг вышел Арат. На него не похоже. И пиджак его сиротливо остался висеть на стуле. Поймал локоток его партнерши по последнему танцу, тихонько его сдавил. – Солнышко, Оленька, скажи, ты зачем укусила Арата? Она закатила глаза, громко фыркнув. – Твоей этот… друг… совершенно неадекватен. Мне нахамил и сбежал. Звездная, видно, болезнь. Кирилл хорошо ее знал, пожалуй, даже слишком. На лице Оли и в самом деле растерянность. Добыча ускользнула так неожиданно? – Ой, не ври мне, лисица. Отчего, говоришь, он сбежал? Ты его совращала, надеюсь? – Кирилл, отвали. Вы там после этой своей Америки все совершенно безумные стали. Ясно. Ему все было ясно. Быстро подхватив пиджак друга, Кирилл рванул к выходу. Что этот монгольский Ромео надумал? Совершенный ребенок. Все влюбленные зачем-то теряли свой разум. Творили эпические глупости и не делали простых самых вещей. Кирилл знал, каково это – на собственном опыте. У самого выхода на улицу стоял Арат и дрожал. Надо думать: на улице все минус двадцать, а он… Мокрое лицо, взъерошенный, галстук набок, распахнутая на груди рубашка без пуговиц, на губах – следы алой помады. – Ба! Она что там тебя, изнасиловала? Тот не понял слов. Вообще ничего не понял. И не был так уж и пьян, просто… совершенно убит, абсолютно. Нужно было спасать человека и срочно. Кир быстро поймал такси, накинув на трясущегося крупной дрожью Арата его пиджак и свою куртку, буквально его завернув. Ехать было недалеко, благо бабушкина квартира на Басманной была совсем рядом. Всю дорогу Арат молчал и смотрел в одну точку. Только бы не сломался! Ох уж эти русские бабы! Коня им в подол и горящие избы на встречку. Вытащил друга из такси, повел в подъезд. Тот идти не хотел, упирался. – Это все пуговицы, понимаешь, – попытался объяснить он Кириллу. – Она говорила – с заговором на верность. – Кто – она? – Ведьма эта. Ну скажи, – он покачнулся, хватаясь за плечи друга. – Что этим девкам всем нужно? Денег? Одной вот – миллиардера подавай. А этой, выходит, хватит и дипломата? Раньше в цене были рост и красота, а теперь, значит, перспективы? Это он перегнул. У Кира перспективы были не меньше. Но сейчас в Арате говорила обида. Пусть выговаривается. Станет полегче. – Что-то я не заметил у ведьмы твоей страсти к… тому, что в цене. Мальчик с улицы – разве такая уж ценность? – Ты не понимаешь, Кирилл! Я для нее – только заплатка. Приложила к прохудившемуся месту и отлично. Был нужен любовник – прекрасно, я справился. Потом потребовалась сиделка – отлично. Отец для ребенка – Арат, где же ты? Я устал, понимаешь? И я стал не нужен. Ребенка не будет? Арат, пошел вон!