– Тусовку на свой выпускной – и ту найти не можем, – проворчал Джеймс. – Так это и не выпускной, – сказала Шарлотта. – А что тогда? – Последний день школы. Я школу не заканчиваю. Ты, что ли, заканчиваешь? – У меня только пиво заканчивается, – заметил Джеймс. – Я, по ходу, никогда школу не закончу, – заявила Шарлотта. – Да и пофигу. Ролло сказал: – Ага, похуй-пляшем, руками машем. – Все рассмеялись его похабной фразочке, а он добавил: – Мы ж сельские ребята. – Да не, какое там, – возразил Джеймс. – Твоя мать работает на лошадиной ферме. Мой батя занимается орошением. А за домом у меня, чтоб ты знал, братан, стоит огромный-преогромный сарай. – Здесь, за городом, куда приятнее, – заговорила Стиви. – Копов нету. – Это правда, – согласился Джеймс, – никто до тебя тут не докопается. – Только не забывай о змеях. – Особенно о той змее, что у меня в штанах, – сказал Ролло, и девушки завизжали и засмеялись. Джеймс был разочарован: когда обе девушки прыснули, пиво хлынуло через нос почему-то именно у Шарлотты. Стиви была младше, ещё только девятиклассница, но казалась проще и не такой взвинченной. Держала спину прямо и соблазнительно курила. И что он забыл с этой Шарлоттой? Вообще-то ему нравилась Стиви. Он высадил Ролло, а потом довёз Шарлотту до дома. Получалось, что Стиви всё ещё вроде как остаётся в грузовике. Он позаботился о том, чтобы ссадить Шарлотту первой. Поцеловал на прощание, пока они стояли у неё перед домом. Она обвила ему руками шею и прильнула к нему, вяло чмокнув влажными губами. Джеймс держал её без особых усилий, одной левой рукой, в то время как правая свободно висела. Вышел Шарлоттин старший брат (у него сегодня был выходной) – и уставился на них из дверей. «Закрой дверь или выруби чёртов вентилятор, дурила!» – крикнула изнутри её мать. В грузовике Джеймс спросил у Стиви: – Тебе домой? – Да не то чтобы, – ответила она, – в принципе, нет. – Хочешь, прокатимся? – Конечно. Было бы прикольно. Они остановились ровно там же, где были час назад с остальной компанией, сели, смотрели на невысокие горы и слушали радио. – Какие планы на лето? – спросила Стиви. – Ожидаю знака свыше. – Значит, никаких, – сказала она. – Чего никаких? – Планов. – Я вот не знаю, стоит ли поставить себе целью просто найти подработку на лето или отыскать что-нибудь существенное и постоянное – только бы не возвращаться в школу. – Думаешь бросить учёбу? – Думал записаться на военную службу, как батя. Она никак не отреагировала на эту мысль. Положила кончик пальца на приборную доску и стала возить им взад-вперёд. Джеймс исчерпал запас красноречия. В шее ощущалось такое напряжение, что он сомневался, удастся ли повернуть голову. На ум не шло никаких тем для разговора. Он всё хотел, чтобы она сказала что-нибудь про Шарлотту. Но девушка только спросила: – А ты чего это такой надутый? – Да блин… – Ну чего? – По-моему, нам с Шарлоттой пора расстаться. Вот прям реально пора. – Ага… Я бы сказала, она, наверно, чувствует, что так скоро и будет. – Реально? Чувствует? – Просто ты от неё не тащишься, Джеймс, вот ни чуточки. – А это прям видно, да? – Вокруг тебя как будто туча, из которой льёт дождь. – Что, и вот сейчас, в эту минуту – тоже? – Что? – Ну сейчас же на меня ничего не капает, нет? – Нет. – Она улыбалась, она сияла, будто солнце. – А ты что, правда служить пойдёшь? – Ну а то. В армию или в морскую пехоту. Кажется, ты не против, если я тебя сейчас поцелую, не? Она засмеялась: – А ты забавный. Он надолго приник к ней губами, а потом она сказала: – Вот что мне в тебе нравится. Ты такой забавный, когда радуешься. А ещё симпатичный – это тоже кое-что. – И они ещё немного поцеловались, пока по радио не началась реклама и он не завозился с ручкой настройки. – Хммм, – протянула она. – Что такое, Стиви? – Пытаюсь понять: целуется этот мужчина как военный – или как морской пехотинец? Хммм, – промычала она, целуя его. Наконец отстранилась. – Может быть, как лётчик? Он поцеловал её и нежно-нежно коснулся её рук, её щёк, её шеи. Он знал, что не стоит сразу лезть руками туда, куда так хотелось. – У меня ещё одно тёплое пиво осталось, – предложил он. – Пей. Я не хочу. Джеймс сел напротив водительской двери, а она – напротив своей. Он был рад, что солнце садится, – не надо было париться о том, как он выглядит. Иногда он не был уверен, что у него на лице есть хоть какое-то осмысленное выражение. Теперь ему приспичило рыгнуть. Джеймс просто взял и без всякого стеснения дал волю отрыжке, после чего воскликнул: – Привет от желудка! Стиви полюбопытствовала: – А твой папа в тюрьме, правда? – Это с чего ты это взяла? – А что, нет? – Не, это скорее про моего отчима, – сказал Джеймс. – Вообще он просто чувак какой-то левый. В том, что он в нашей жизни вообще появился, мамка моя виновата, не я. – А твой настоящий папа служит в армии, да? Джеймс облокотился руками на руль и опёрся на них подбородком, глядя наружу… Так, теперь ей вдруг взбрело в голову, что они должны выложить друг другу самые грязные тайны. Он вышел, завернул за кустик и отлил. Солнце закатилось за гору Верблюжий Горб на юго-западе. Небо над головой ещё было чисто-голубым, а затем у горизонта окрасилось немного другим оттенком, таким розовато-жёлтым, который исчезал, если внимательно приглядеться. Сидя вновь в грузовике рядом с ней, он объявил: