– Что это? – спросила Джессика. – Тихо, – ответила Чани. – А теперь надо преобразовать для него немного священной воды. Быстро! Не спрашивая более, чувствуя в словах Чани глубокий смысл, Джессика поднесла кувшин ко рту и пригубила. Глаза Пола открылись. Он поглядел на Чани. – Ей нет нужды преобразовывать воду, – ровным слабым голосом произнес он. Ощутив вкус жидкости языком, Джессика почувствовала, как заторопилось тело, почти автоматически преобразуя яд. Во время этих манипуляций, неизменно сопровождавшихся эмоциональным подъемом, она почувствовала излучение жизни, исходящее от Пола… там, в глубине ее восприятия. И тут она все поняла. – Ты выпил священной воды! – выдохнула она. – Одну только каплю, – ответил Пол, – маленькую… – Как ты мог решиться на такую глупость? – возмутилась Джессика. – Он твой сын, – ответила Чани. Джессика яростно поглядела на нее. Редкая гостья, теплая понимающая улыбка тронула губы Пола. – Послушай мою любимую, – сказал он, – послушай ее, мать. Она знает. – Он обязан уметь все, что могут сделать другие, – сказала Чани. – Когда эта капля оказалась у меня во рту, когда я ощутил ее вкус и запах, все, что она творила со мной, – только тогда я по-настоящему понял, что произошло с тобой. Прокторы твоих Бинэ Гессерит твердят о Квизац Хадераче, но они даже представить себе не могут, в скольких местах я побывал. За несколько минут я… – Он умолк, нахмурясь, поглядел на Чани. – А ты что здесь делаешь, Чани? Ты же должна быть… Почему ты здесь? Он попытался приподняться, опершись на локти. Чани ласково удержала его. – Пожалуйста, мой Усул, – сказала она. – Я чувствую себя таким слабым, – сказал он. Взгляд его метнулся по комнате. – И давно я здесь? – Три недели ты пробыл в коме, такой глубокой, что казалось, даже искра жизни исчезла из твоего тела. – Но ведь это была только капля, и я преобразовал ее, – сказал Пол. – Я преобразовал Воду Жизни. – И прежде чем Чани или Джессика успели его остановить, зачерпнул ладонью из широкого кувшина возле постели и вылил жидкость себе в рот. – Пол! – отчаянно крикнула Джессика. Он схватил ее за руку, обратил к ней смертельно исхудавшее лицо и послал свое сознание к ней. Контакт получился другим: без нежности, сочувствия, жалости, как с Преподобной Матерью Рамалло или с Алией… Но контакт был, чувства их соединились. Он потряс ее, лишил сил, от страха она внутренне съежилась. Он громко сказал: – Ты говорила мне о месте, куда ты не смеешь войти? О черном месте, куда не смеет заглянуть Преподобная. Покажи мне его. Она покачала головой, ужаснувшись самой этой мысли: – Нет! Но Пол не давал ей опомниться. Покоряясь его силе, она закрыла глаза, направила мысли к той тьме, что внутри. Сознание Пола текло и вокруг, и сквозь нее, словно низвергаясь в разверзшуюся тьму. Она успела чуть заглянуть в это место, прежде чем разум ее в ужасе отшатнулся. Дрожь от увиденного, непонятно почему, сотрясала все ее существо. Там, во тьме, дул ветер, сыпались искры, пульсировали, расширяясь и сжимаясь, кольца света; извергаемые ветром из тьмы белые силуэты мелькали среди огней. Наконец она открыла глаза, Пол глядел на нее. Он все еще держал ее руку, но и чувство контакта, и страх исчезли. Она подавила дрожь. Пол выпустил ее руку – и словно выбили костыль: Джессика попыталась подняться, пошатнулась и упала бы, если бы не Чани. – Преподобная Мать? – спросила Чани. – Что случилось? – Я устала, – прошептала Джессика. – Я так устала. – Посиди, – предложила Чани, – посиди здесь. – И она помогла Джессике привалиться к стене. Через юные руки, казалось, проходила жизненная сила. Джессика приникла к Чани. – Он и в самом деле видел Воду Жизни? – спросила Чани, высвобождаясь. – Он видел, – прошептала Джессика, разум ее все еще бушевал, не в силах успокоиться после контакта. Но теперь она, словно после многонедельного шторма, ступила на твердую землю. И все Преподобные в глубине ее сознания всполошились… Она чувствовала, как они спрашивают: «Что это? Что случилось? Что было в том месте?» Но мысли эти таяли перед фактом – сын ее действительно Квизац Хадерач. Тот, кто мог быть сразу во многих местах. Воплощенная мечта Бинэ Гессерит. И все же осознание этого не успокаивало. – Что случилось? – повторила Чани. Джессика покачала головой. Пол произнес: – В каждом из нас неразрывно слиты две древние силы – та, что дает, и та, что берет. Мужчине нетрудно заглянуть в то место своей души, где обитает берущая сила, но заглянуть в обиталище дающей он не может, оставаясь мужчиной. Женщине – наоборот. Джессика увидела, что Чани не отводит от нее глаз, но слушает Пола. – Ты понимаешь меня, мать? – спросил Пол. Сил ей хватило, только чтобы кивнуть. – Это голос седой древности, – сказал Пол, – чувства эти вросли в каждую клеточку нашего тела. Такие силы в основе нашей природы. Ты можешь сказать себе: «Да, я понимаю, как это происходит». Но когда заглянешь в глубь себя и окажешься прямо перед лицом грубой мощи, без какой-либо защиты, сразу поймешь: она может победить тебя. Нет большей угрозы для Дающего, чем сила, которая берет, и нет большей угрозы для Берущего, чем сила, которая дает. И так легко этим силам покориться! – А ты, сын мой, – спросила Джессика, – ты из тех, кто дает, или из тех, кто берет? – Я в точке равновесия, – ответил он, – я не могу дать, не взяв, и не могу взять, не… – Он умолк, поглядел на стену справа. Чани почувствовала щекой легкое дуновение, повернувшись, заметила, как колыхнулась ткань. – Там был Отейм, – сказал Пол, – он подслушивал. В этих словах Чани услышала отзвук его пророческого дара, и то, что будет сейчас, она видела, словно все уже произошло: Отейм расскажет, что он видел и слышал, остальные разнесут слух, как огонь, по стране. «Муад'Диб не как все мужчины», – скажут они. Зачем волноваться? Да, он мужчина, но умеет видеть и в глубинах Воды Жизни, как это делают Преподобные. Он действительно Лисан аль-Гаиб. – Ты видел будущее, Пол? – спросила Джессика. – Ты расскажешь нам, что ты видел? – Не будущее, – ответил он, – я видел настоящее. – Он заставил себя сесть, отмахнувшись от Чани, бросившейся помогать. – Пространство над Арракисом полно кораблей Гильдии. Уверенность, слышавшаяся в его тоне, потрясла женщин. – Здесь и сам Падишах-Император, – продолжил Пол, подняв глаза к скалистому потолку пещеры, – и его верная ясновидящая, и пять легионов сардаукаров. Здесь и старый барон Владимир Харконнен, с ним и Сафир Хават, и семь кораблей, набитых всеми войсками, что удалось собрать. В небе над нами силы Великих Домов, и все они… ждут! Не в силах отвести глаз от Пола, Чани качнула головой. Странный, ровный его тон, пронизывающий взгляд наполняли ее благоговением. В горле ее пересохло. Попытавшись сглотнуть, Джессика спросила: – И чего они ждут? Пол поглядел на нее: – Разрешения на посадку. Гильдия удавит любого, кто сядет на Арракисе без ее разрешения. – Так, значит, Гильдия нас защищает? – спросила Джессика. – Защищает! Гильдия-то и спровоцировала конфликт. Они повсюду разнесли вести о том, что мы делаем здесь, после чего снизили цены на проезд, так что они вдруг оказались доступными и для самых беднейших Домов. Сейчас все они мечтают об одном – как будут грабить нас. Джессика услышала горечь в его голосе и удивилась. Сомневаться в его правоте она не могла, слова его звучали столь же убедительно, как в ту ночь, когда он рассказывал ей о том, что ждет их среди фрименов. Пол глубоко вздохнул и сказал: – Мать, придется тебе потрудиться. Нам нужна Вода Жизни, много Воды и катализатора. Ты, Чани, вышли разведчиков, пусть найдут предспециевую массу. Если мы разместим Воду Жизни над предспециевой массой, что может случиться? Джессика взвесила его слова, вдруг поняла их смысл. – Пол, – выдохнула она. – Да, Вода Смерти, – ответил он, – дальше начнется цепная реакция. – Он указал себе под ноги. – Малых делателей станет косить смерть, и основа всего жизненного цикла на Арракисе погибнет вместе со специей и делателями. Без них Арракис станет тогда подлинной пустыней… Чани рукой закрыла рот, словно онемев от богохульства, льющегося из уст Пола. – Вещь принадлежит тому, кто может ее уничтожить, – сказал Пол. – Мы можем уничтожить специю.