До пришествия Муад'Диба фримены исповедовали религию, происходящую, как ясно любому ученому, от Маомет-Саари. Многие подмечали обильные заимствования из других религий. Наиболее привычным примером является Гимн Воде – прямое заимствование из литургии Оранжевых Католиков, – призывающий дождь и тучи, которых никогда не видел Арракис. Но единство «Китаб аль-Ибар» фрименов и учений Библии, Фикха и Илма является куда более глубинным. Любое сопоставление верований, распространенных в Империи до Муад'Диба, должно начинаться с определения основных сил, придавших форму этим верованиям: 1. Последователи Четырнадцати мудрецов. Оранжевая Католическая Библия была их Книгой. Взгляды их изложены в Комментариях и другой литературе, вышедшей из рук комиссии переводчиков-экуменистов (КПЭ). 2. Бинэ Гессерит, всегда неофициально отрицавшие религиозную сущность своего Ордена. Невзирая на почти непробиваемую завесу обрядовой мистики ритуалов, все их учение, символизм, организация, обучение носили целиком религиозный характер. 3. Агностически настроенный правящий класс (в том числе и Гильдия). Для них религия была чем-то вроде театра марионеток, забавляющего публику и умягчающего ее нравы. В основном они веровали, что все феномены, даже религиозные, можно свести к механическому объяснению. 4. Так называемые Древние Учения, в том числе сохраненные скитальцами-дзенсуннитами от первого, второго и третьего исламских движений; навахристианство Чусука; варианты буддислама, доминирующие на Ланкивейле и Секуне; Книга Объединения Махаяны Ланкаватары, Дзен Хекиганьшу Дельты Павлина III; Тора и Талмуд-Забур, уцелевшие на Салузе Секундус; распространяющийся повсюду обряд Обеах, Муад Коран с его Илмом и Фикхом, в чистоте и неприкосновенности сохраненный рисоводами Каладана; всходы индуизма, разбросанные по всей Вселенной среди удаленных друг от друга групп пеонов и, наконец, Батлерианский джихад. Но есть пятая сила, в свой черед повлиявшая на верование, но эффект ее глубок и универсален, поэтому она заслуживает отдельного рассмотрения. Конечно же, это космические путешествия, и, рассматривая состояние верований во Вселенной, эти два слова следует писать так: КОСМИЧЕСКИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ! Странствия человека в космосе оставили глубочайший отпечаток на его религиозных воззрениях за сто и еще десять столетий, предшествовавших Батлерианскому джихаду. Начнем с того, что на ранней стадии космические путешествия, пусть технические средства их уже были достаточно совершенными, происходили медленно, нерегулярно и до монополии Гильдии осуществлялись с помощью бесчисленного множества методов. И первые космические впечатления, даже в искаженной интерпретации, дали колоссальный толчок мистическим размышлениям. Космос немедленно придал новое толкование Акту Творения. Эта резкая смена курса очевиднее всего в высочайших достижениях религиозной мысли эпохи. К чувству священного во всех религиях словно прикоснулся хаос из внешней тьмы. Юпитер и все его потомки, казалось, отступили в материнскую тьму, оттесненные двусмысленной женской сущностью и ее страшным ликом. Древние формулы сливались, переплетались, чтобы описать новые завоевания духа новыми геральдическими символами. То время было временем жаркой борьбы между звероподобными демонами и старыми молитвами и заклятиями. Ясности не было. Тогда-то они заново изложили Книгу Бытия, позволив себе так изменить слова Бога: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте Вселенную, и обладайте ею, и владычествуйте над всеми странными существами, что населяют бесчисленные земли, их воду и воздух». Тогда было время колдуний, и в их руках была сила. Меру ее можно увидеть хотя бы в том, что они не болтали, какими путями им удалось перехватить факел. А потом Вселенную затопил Батлерианский джихад – два поколения Хаоса. Божок машинной логики был низвержен, повсюду и в массах проникнулись новой идеей: «Да не будет ничем заменен человек». И два поколения, отданные во власть насилия, дали человечеству возможность оглядеться. Люди поглядели на своих богов и обряды и поняли, что и они воплощают ужаснейшее из неравенств – честолюбие, что больше страха. Религиозные вожди, чьи последователи пролили кровь миллионов, нерешительно начали встречаться и обмениваться взглядами. Космическая Гильдия, что уже распространяла свою монополию на все межзвездные перевозки, поощряла этот процесс, то же делали и Бинэ Гессерит – Орден, объединивший колдуний. Уже на одной из первых экуменических встреч было получено два важнейших результата. 1. Было установлено, что у всех религий совпадает, по крайней мере, одна заповедь: «Да не изуродуй души своей». 2. Была создана комиссия переводчиков-экуменистов (КПЭ), угнездившаяся на нейтральной почве Старой Земли, породившей когда-то все исходные религии. Они соглашались в главном – Вселенная есть творение Божества. В комиссии были представители всех религий, число последователей которых превышало миллион человек, и они удивительно быстро достигли соглашения по основному вопросу. «Мы собрались здесь, чтобы вырвать главное оружие из рук воинствующих суеверов – претензию на обладание одним-единственным Откровением». Впрочем, ликование по поводу этого «знака всеобщего согласия» оказалось преждевременным. В течение более чем года КПЭ оказалась не в силах что-нибудь добавить к этому сообщению. Люди с горечью судачили о причинах задержки. Трубадуры придумывали насмешливые, ехидные песенки о ста двадцати одном «старом эгоисте», так их прозвали по первым буквам КПЭ – комиссия переводчиков-эгоистов. Один из шлягеров, «Загар и отдых», с тех пор не забыт, и время от времени популярность его переживает новые всплески: Загар и отдых… Полдень и лень. Трагедия эгоистов, Трагедия всех эгоистов. Отдых и лень — Тысячный день. Время! Грядет Бог наш — Сэндвич! Заседания комиссии давали почву для слухов. Говорили, что они заняты сопоставлением текстов. Безответственные люди называли конкретные тексты. Подобные слухи неизменно порождали бунты против экуменизма и, конечно, новые остроты. Прошло два года… три года. Члены комиссии прервали свою работу – девятеро из них скончались, и следовало найти им замену. Было объявлено, что они трудятся над единой книгой и это поможет искоренить все «патологические симптомы прошлого религий». «Мы создаем инструмент любви, на котором можно будет играть всеми возможными способами». Многие считают странным, что именно это заявление привело к вспышкам разнузданнейшего насилия над экуменизмом. Двадцать конгрегаций отозвали своих делегатов. Один из членов комиссии решился на самоубийство: похитил космический фрегат и бросился на нем в Солнце. По оценке историков, бунты эти унесли восемьдесят миллионов жизней. В среднем для каждого мира, входящего в Лигу Ландсраада, это составит около шести тысяч. Учитывая беспокойные времена, такая оценка едва ли завышена, хотя любые потуги на точность здесь претенциозны. Связь между мирами в тот момент испытывала один из глубочайших отливов. Трубадуры, вполне естественно, резвились. В одной из популярных музыкальных комедий этих времен делегат КПЭ, сидя на белоснежном песке, распевал под пальмой: Ради бога, женщин и неги любви Мы забыли здесь страх и дела. Трубадур! Трубадур, спой иную песнь Ради бога, женщин и неги любви. Бунты и комедии – эти симптомы – выявляют истинную суть того времени. Они выдают психологический настрой, глубокую неуверенность, тягу к чему-то лучшему и боязнь, что все закончится ничем. В те годы анархию сдерживали в основном Протогильдия, Дочери Гессера и Ландсраад, в течение двух тысяч лет продолжавший свои собрания, несмотря на ряд серьезнейших препятствий. Роль Гильдии ясна: она предоставила транспорт для всего Ландсраада и КПЭ. Роль Бинэ Гессерит куда менее очевидна. Конечно, именно в это время они объединились, исследовали действие тонких наркотиков, разработали методы обучения прана-бинду и произвели на свет Миссионарию Протективу со всеми ее черными предрассудками. Но тогда же была создана и литания против страха, и книга Азхар – библиографическое чудо, хранящее великие секреты древнейших верований. Быть может, охарактеризовать это время можно лишь словами Ингсли: «И была эта пора временем глубочайших парадоксов». В течение почти семи лет трудилась КПЭ. А когда стала близиться седьмая годовщина их трудов, комиссия начала готовить Вселенную к величайшему озарению. В день своей седьмой годовщины они явили мирам Оранжевую Католическую Библию. «Книга достойная и значительная, – сказали они, – она способна заставить человечество воспринимать себя как творение Господа». Заседавших в КПЭ называли «археологами идей», вдохновленными самим Богом на величественное повторное открытие. Говорили, что они извлекли на свет «великие бессмертные идеи из-под груза столетий», что они «заострили моральные императивы любого религиозного сознания». Одновременно с О. К. Библией КПЭ представила «Литургическое руководство» и «Комментарии» – работу, выдающуюся не в последнюю очередь из-за ее краткости (объем ее – менее половины О. К. Библии), но также из-за несомненной искренности и разящего сочетания самобичевания и уверенности в своей правоте. Начало очевидным образом обращено к правителям-агностикам: «Мужи, что не обрели ответа на все вопросы, сведенные в сунну (десять тысяч религиозных вопросов из Шари-а), хотят воспользоваться собственным разумом. Все мужи хотят быть просвещенными. Что есть религия? Древнейший и достойнейший способ понять смысл творения Господа – Вселенной! Ученые ищут закономерности среди событий. Задача религии – найти место человеку среди этих закономерностей». В заключении, впрочем, Комментарии приобретали тон более резкий, возможно, предопределивший их судьбу: «Часто в том, что называлось доныне религией, крылась бессознательная враждебность к жизни. Истинное учение свидетельствует, что жизнь исполнена радостей, угодных очам Господа, что знание, лишенное действия, – пусто. Все должны понять, что зубрежка канонов бессмысленна, – надувательство, если угодно. Истинное учение узнать несложно. Оно там, где само сердце подсказывает: «Я знал это всю жизнь». Типографские прессы стучали, и печатные шигафибровые машины крутились, О. К. Библия распространялась по всем мирам среди странной тишины и покоя. Некоторые воспринимали их как Божью благодать, знак благословения установившемуся единству. Обаянию этой тишины поддались и сами члены комиссии. Восемнадцать из них линчевали в течение ближайших двух месяцев, а не прошло и года, как еще пятьдесят три отреклись от своего труда. О. К. Библию признали порожденной «притязаниями рассудка», утверждали, что страницы ее – чистый соблазн логики и гордыня людского рассудка. Сразу же начали появляться пересмотренные издания, что считались и с привычным фанатизмом, и с ханжеством. В этих трудах символика была привычной (крест и полумесяц, погремушка с перьями, двенадцать святых, тощий Будда и тому подобное), и скоро стало очевидным, что древние верования и предрассудки оказались не по зубам новому экуменизму.