– А проявления любопытства относительно Салузы Секундус, ах… – Хават прикоснулся костистым пальцем к губам, – не поощряются. – Едва ли можно гордиться тем, что творится там! Хават позволил незаметнейшей из улыбок тронуть его тонкие губы. Поблескивая глазами, он глядел на барона. – А вы не задумывались, откуда берутся его сардаукары? Барон поджал пухлые губы, словно младенец, и возмущенным голосом проговорил: – Ну… он набирает рекрутов… говорят, есть вспомогательные части и из их числа… – Фэ-э! – протянул Хават. – Эти россказни о происхождении сардаукаров… слухи, не более. А что говорят те немногие, кто уцелел в схватках с ними? – Сардаукары – великолепные воины, в этом нечего сомневаться, – сказал барон. – Но я думаю, мои легионы… – Праздношатающийся сброд по сравнению с ними! – оскалился Хават. – Вы не задумывались, почему Император выступил против Дома Атрейдесов? – Тебе не следует копаться в этих вопросах, – предупредил барон. «Неужели даже он не представляет себе подлинных причин решения Императора?» – спросил себя Хават. – Мне следует копаться в любых вопросах, если мои усилия служат вашим интересам, – сказал Хават. – Я – ментат. А от ментата нельзя скрывать информацию или ограничивать направления вычислений. Барон долго и пристально смотрел на него и наконец промолвил: – Говори, что считаешь нужным, ментат. – Падишах-Император обрушился на Дом Атрейдесов потому, что полководцы герцога, Гарни Холлик и Дункан Айдахо, вымуштровали настоящее войско, пусть небольшое, но лишь чуточку уступавшее сардаукарам. Были там солдаты и получше императорских. Герцог намеревался укрепить свои силы, сделать свою армию не слабее императорской. Барон взвесил услышанное и произнес: – И какое же отношение ко всему этому имеет Арракис? – Он мог бы поставить ему рекрутов, прошедших жесточайший отбор на выживание. Барон покачал головой: – Но разве можно считать таковыми фрименов? – Именно о них и речь. – Ха! Зачем тогда предупреждать Раббана? После устроенного сардаукарами погрома и притеснений Раббана могла уцелеть лишь горстка фрименов. Хават молча глядел на барона. – Горстка, не более! – повторил барон. – Только в прошлом году Раббан уложил шесть тысяч. Хават по-прежнему молча глядел на него. – И в предыдущем году девять тысяч, – продолжил барон, – и сардаукары до отлета – не менее двадцати тысяч. – Каковы потери Раббана за последние два года? – спросил Хават. Барон потер пухлые щеки. – Ну, рекрутов он нахватал, конечно. Его агенты зазывали такими посулами и… – Можно считать тысяч тридцать для круглого счета? – спросил Хават. – Пожалуй, многовато, – сказал барон. – Напротив, – ответил Хават, – я, как и вы, умею читать между строк в отчетах Раббана. А вы, безусловно, не могли ошибиться в оценке моих отчетов от наших агентов. – Арракис – свирепая планета, – отвечал барон, – и потери в бурях… – Мы оба знаем цифры этих потерь, – сказал Хават. – Так, значит, он потерял тридцать тысяч? – возмущенным тоном переспросил барон, побагровев от негодования. – По вашим собственным подсчетам, – сказал Хават, – его солдаты перебили четырнадцать тысяч человек, потеряв за два года вдвое больше. Вы сказали, что сардаукары сообщали о двадцати тысячах человек. Может быть, немногим больше. И я видел ведомости их отправки с Арракиса. Если они перебили двадцать тысяч, их потери составили пять за одного фримена. Ну, барон, вам эти цифры что-нибудь говорят? Холодным тоном барон отметил: – Это – твоя работа, ментат. Что же они значат? – Я передал вам результаты подсчета, произведенного Дунканом Айдахо в том ситче, что они посетили, – сказал Хават. – Все сходится. Если таких селений-ситчей у них всего двести пятьдесят, тогда на планете живет около пяти миллионов фрименов. А я считаю, что их, по крайней мере, в два раза больше. На подобной планете приходится расселяться подальше друг от друга. – Десять миллионов? Щеки барона задергались от изумления. – По меньшей мере. Барон поджал пухлые губы. Глаза-бусинки пристально глядели на Хавата. «Неужели это результаты расчета? – удивлялся он. – Как могло случиться, что мы не заметили столько народа?» – Мы даже не сократили хоть на сколько-то прирост населения, – продолжил Хават, – просто отсеяли горстку менее удачливых, оставив сильных набирать новую мощь… Как на Салузе Секундус. – Салуза Секундус! – рявкнул барон. – Какое отношение все это имеет к планете-тюрьме Императора? – Человек, переживший Салузу Секундус, оказывается выносливее остальных, – ответил Хават, – и если как следует обучить его владеть оружием… – Чепуха! Из твоих слов следует, что мне нужно заняться набором войска из фрименов, после того как мой племянник хорошенько их придушит. Хават едко проговорил: – А свои собственные войска вы не прижимаете? – Ну… я… но… – Угнетение – вещь относительная. К вам в солдаты идут люди получше прочих, тех, кто их окружает, а? У них есть довольно неприятная альтернатива службе в войсках барона, а? Барон умолк, рассеянно глядя перед собой. Возможно… или же Раббан и впрямь невольно дал Дому Харконненов мощнейшее оружие? Наконец он сказал: – А как увериться в преданности таких рекрутов? – Я бы формировал из них небольшие части, не более взвода, – сказал Хават. – И перестал бы их притеснять, и изолировал – но так, чтобы обучающий персонал понимал их. Лучше всего брать инструкторами тех, кто прошел уже этой дорогой. Я бы внушал им как мистическую идею сознание того, что их планета – тайный тренировочный центр для воспитания сверхвоинов. И чтобы все время они могли видеть то, что доступно высшему существу. Обеспеченная жизнь, красивые женщины, прекрасные дома… словом, что ни пожелают. Барон начал кивать: – Так живут на родине сардаукары. – Рекруты рано или поздно начинают убеждаться, что существование подобной планеты оправданно, раз она воспитала их, элиту. Простой солдат-сардаукар ведет образ жизни во многом возвышенный, как и члены Великих Домов. – Это мысль! – прошептал барон. – Значит, вы начинаете разделять мои подозрения? – поинтересовался Хават. – И когда все это началось? – спросил барон. – Ах да, вот еще – откуда происходит сам Дом Коррино? Жили на Салузе Секундус люди до того, как Император послал туда первых каторжников? Даже герцог Лето, кузен императорского Дома по женской линии, не был в этом уверен. Такие вопросы нежелательны. Глаза барона оживленно блеснули. – Да, секрет оберегали весьма тщательно. Использовали все мыслимые способы… – Кстати, а что здесь скрывать? – перебил его Хават. – Что у Падишах-Императора есть планета-тюрьма? Все это знают. Что у него есть… – Граф Фенринг! – вдруг выпалил барон. Хават, нахмурясь, удивленно поглядел на барона: – Что – граф Фенринг? – Несколько лет назад, в день рождения моего племянника, – пояснил барон, – этот императорский щеголь, граф Фенринг, заявился сюда в качестве официального наблюдателя, чтобы… ах, заключить деловое соглашение между Императором и мной. – Так?