Филин выдернул не глядя какой-то провод, заломил пионерке руки, надежно скрутил и своим фирменным узлом затянул. Отдышался. Ну что основной кордебалет, похоже, окончен. Антракт. Вот как раз теперь самое время решать, что же ему все-таки делать с этими вот двумя… Глава 24.Шульга Придя в себя после оглушающего грохота, Шульга, одолев рвотный спазм, выплюнул на бетон мерзкий соленый сгусток — в намертво стиснутых челюстях остался вырванный кусок мяса. Сел рядом с опрокинутым стулом, огляделся. На бетонном полу раскинулись несколько тел. Дальше, в сумраке, Филин склонился над пятой, той, что была за компьютером. Вяжет, опрашивает. Жестко и грамотно. Мародеры ГРУ-шника недооценили, за что и поплатились единственной своей ценностью — жизнями. Впрочем, и они с Назгулом оказались не лучше — точно такой же трюк пленный мог проделать и с ними, наручники подрезал явно еще наверху. Но главное, что захваченный сепарский разведос оказался бывшим начальником охраны бывшего украинского президента. То есть человеком, с которым Шульга уже раз столкнулся в жестком, хоть и очень быстром бою. Филин теперь знает, что это они с Назгулом ликвидировали российского генерала. Знает и то, что их "разыскивает милиция". К счастью, ему неизвестно, что именно Шульга и есть тот самый "украинский спецназовец", благодаря кому он потерял должность и разжалован в капитаны. Филин оказался хорош, четверых матерых бойцов одолел в десять секунд. Даже удивительно, как он тогда в Шармалыке их упустил. Впрочем, не его вина, охранник и диверсант — профессии в корне разные. Вопрос в том, как он себя поведет, после того как его конвоиры вдруг превратились в пленных? Шульга осторожно подергал руками — скотч сидел крепко, без помощи не распутаться. Попробовал шевельнуть пальцами. Получилось, но слабо, однако из конечностей ушла ватность. А вот это в сложившейся ситуации козырь, который следует тщательно скрыть и приберечь на крайний момент. Все-таки их двое, а он один… Ну вот, похоже, и начинается. Завершив экспресс-допрос тощей связистки, ГРУ-шник подошел к раскинувшемуся посреди бомбоубежища Москвичу, склонился над ним, пошарил. Когда выпрямился, в руке у него сверкнул нож. Шульга молчал, ожидая дальнейшего развития событий. Не глядя на пленных, ГРУ-шник брезгливо обтер лезвие об черную штанину трупа, словно от дерьма отчищал, привычным движением загнал в ножны. Аккуратно ступая, чтобы не влезть в кровавые лужи, натекшие под картинно раскинувшимися по всему освещенному пространству телами лутеров, подошел к Назгулу. — Новозеландец, стало быть… Не соврал? — Подданный! — лаконично ответил напарник. — Ну и как там? Так же, как в фильме про этих, хоббитов? — Почти. Баранов, правда, немеряно. Разговор шел постстрессовы, а значит дурацкий. Но Филин явно вырабатывал линию поведения. Смотрел на Назгула нехорошо, оценивающе, а вопросы задавал, держа на уме что-то свое. Нет, так дело не пойдет, нужно выравнивать отношения. А для этого — заняться каким-то общим делом. Шульга застонал, привлекая к себе внимание. — Воды принеси! — прохрипел он, как мог, невнятно. — Рот в крови… Филин отвернулся от Назгула. Подошел, внимательно осмотрел, словно увидел сейчас впервые. Помолчал. — Ну что, шевелиться можешь? — Уже… немного… — сделав вид, что опробовал руки и ноги, сказал Шульга. Филин взял его под мышки, оттянул к стене, усадил. Сходил в глубину подвала, принес воду в разовом стакане, приставил к губам, словно исполняя последнюю волю приговоренного к смертной казни. Шульга прополоскал рот, выплюнул, остаток выпил. Вода, освежая, покатилась по пищеводу. — Ладно, пока отходи! ГРУ-шник, словно его грызла какая-то очень тяжелая мысль, взял фонарик, ушел в темноту, где-то порылся. Вскоре под потолком ожило несколько лампочек, и все помещение заполнилось неярким маскировочным светом. В дальнем конце, рядом с генераторами и пластиковыми емкостями обнаружилось подобие кухни. — Тут кофе! — крикнул Филин. — Нести? — Давай! — без малейших колебаний ответил Назгул. Шульга, продолжая изображать обездвиженного, кивнул. Филин повозился, принес два дымящихся стаканчика, напоил с рук Назгула, потом Шульгу. Поднял один из стульев, взял кофе себе, уселся, и стал молча смаковать горячий напиток. — Ты рисковал. Сильно! — сказал Шульга, просто, чтобы начать разговор. — Не так чтобы очень, — ответил Филин. — Они тут прятались много суток, привыкли, сработал эффект убежища. Вот и расслабились. — Почему решил нападать? — вступая в разговор, поинтересовался Назгул. — Они же ваши, могли и договориться. — Сам в это веришь? — ухмыльнулся ГРУ-шник. — Стали бы они свою базу светить? — Резонно! — кивнул Назгул. Филин нахмурился и сменил тему. — Где служил? Спецназ? Ваша "Альфа"? — спросил он, обращаясь к Шульге. — В четырнадцатом был гражданский, мобилизованный. Водитель на батарее "Рапир", — чуть подумав, ответил Шульга. Врать нужно как можно меньше. Компьютер лутеров сейчас в полном распоряжении Филина, вдруг он продвинутый и начнет информацию проверять? — А потом? — В пятнадцатом по ранению демобилизован. Помыкался с годик, потом предложили на контракт. В разведгруппу. — Водилу — мобика, и в разведгруппу? — Так получилось. В пятнадцатом под Дебальцево столкнулся с людьми, попал вместе с ними в замес. Они вспомнили, через год разыскали. — Понятно. Чья группа, какие задачи? Почему в ней иностранный гражданин? — Группа закрытая. Для точечных акций на неконтролируемой территории. У нас не Россия, служит много советников. Частным образом. — Прошлым летом уже работали? — Я да, он нет. На последнем вопросе лицо у Филина стало каменным. Суть его была ясна и понятна. ГРУ-шника интересовала информация о тех, кто напал в конце июня прошлого года на его группу. И ответ он был готов получить, похоже, любой ценой. Шульга протянул паузу, чтобы сообразить, как лучше всего ответить. Судя по тому, как он повел себя с "Валечкой", Филин — опытный дознаватель, а потому нужно действовать предельно аккуратно, словно на минном поле. Почуяв, как напрягается ситуация, в разговор немедленно встрял Назгул. — Слушай, а давай мемуары пока отложим! Скоро утро, у нас гора трупов. Нужно решать, что и как дальше делать! — Так вот я как раз и решаю! — так же невыразительно ответил, не отводя взгляда от Шульги, Филин. И подтянул висящий на плече автомат. Глава 25.Филин Филин напоил укров кофе чтобы чуть их расслабить перед новым допросом. Стокгольмский синдром никто не отменял, им на курсах по психологии в свое время эту технику разложили. Можно человека до полусмерти избить и пытать паяльником, но достаточно его полдня подержать в одиночке, а затем угостить вкусненьким и поговорить за жизнь — и он тебя возлюбит, как завещал в свое время Иисус Иосифович Га-Ноцри. Устанавливать с пленными доверительные отношения он не планировал, но прежде чем с ними что-то решать, нужно было удостовериться в том, что это и есть те самые шармалыкские налетчики. Сомнения у Филина имелись, потому что информация, которой он располагал, была противоречивой. Еще осенью, до отъезда в Донецк, старый сослуживец, получивший тепленький пост в Аквариуме — московском здании, где сидят основные органы управления ГРУ, рассказал по секрету, что примерно через неделю после ростовских событий, ФСБ-шники в Киеве вычислили и перестреляли всю группу украинских спецназовцев, за что получили кучу орденов и медалей. Посмертно, потому что из Киева никому из мстителей уйти тогда не удалось, но это уже совсем другая история. Во вчерашнем же сообщении от киевского "афганца" говорилось, что на ликвидацию Хмурого отправлены в Донецк именно его "старые друзья". Врать, конечно, могли и те и другие, поди проверь. Но не исключен и промежуточный вариант. Ликвидировали, но не всех или кто-то смог выжить. Ну и опять же — спецназ любой армии и страны — большая деревня. Даже если это и не они, что-то обязательно знают. Именно это и следовало проверить. Немного расшевелив разговором Резкого, Филин сосредоточился на Жилистом. По всем неуловимым признакам он и был в группе старшим. Жилистый вел себя умно. Врал минимально, аккуратно смешивая правду и полуправду, умалчивая о главном. Каждое слово взвешивал. На Филина смотрел без испуга, хотя знал точно, с кем сейчас говорит. Крепкий орешек. Точнее, как в оригинале "Die Hard". Жилы вытягивай — не сознается, до последнего вздоха будет надеяться на удачу. Филин и сам такой. Наконец добрались до главного. На вопросе о том, что делал в июле прошлого года, Жилистый наконец-то поплыл — в Шармалыке работал он! У филина кровь ударила в голову, но он вхял себя в руки. Нельзя идти на поводу у эмоций. Нервам пленника могло быть вполне логичное объяснение. Он же теперь знает кто такой Филин, о налете наслышан, потому, естественно, испугался, даже если там был не он… Филин недовольно поймал себя на том, что подсознательно ищет для укров разные оправдания. А это контрпродуктивно и глупо. Он уж было собрался разрешить все сомнения и задать вопрос в лоб, как в разговор, почуяв возрастающее напряжение, вклинился Резкий.