– Ты жесток, человек тени. – Дракон вздохнул. – Хорошо. Он встал, поддерживая равновесие своим длинным хвостом, и медленно, задыхаясь и ковыляя, приблизился к краю карниза. – Ты отвратителен, – сказал он, обернувшись, а затем оттолкнулся лапами и исчез из виду. Джек подошел к краю и посмотрел вслед падающему дракону. Когда у него возникло ощущение, что тот вот-вот разобьется насмерть на горном склоне, дракон расправил крылья, и его подхватил поток воздуха; падение прекратилось, и он заскользил в сторону лесной деревни на берегу реки. – Интересно, какая польза от разума, – проговорил Джек, – если он не меняет природы зверя. – Этот дракон когда-то был человеком, – сказал Утренняя Звезда, – но жадность превратила его в то, чем он стал сейчас. – Я знаком с этим явлением, – сказал Джек, – ведь мне довелось некоторое время пробыть крысой. – Однако ты преодолел свою страсть и снова стал человеком; возможно, через какое-то время с драконом произойдет то же самое. Благодаря своему разуму ты вычленил и превозмог те черты, которые делали тебя предсказуемым. Разум склонен менять личность. Почему ты не уничтожил дракона? – В этом не было необходимости, – начал Джек. А потом рассмеялся. – Его туша провоняла бы тебе всю гору. – Возможно, дело в том, что ты не видел смысла в убийстве, ведь ты не нуждался в еде, а он не представлял для тебя реальной опасности? – Нет, – возразил Джек. – Ведь теперь меня можно считать ответственным за гибель овцы и лишение некоторых деревенских жителей будущей трапезы. Джеку потребовалось несколько секунд, чтобы узнать новый, скрипучий, щелкающий звук. Утренняя Звезда скрежетал зубами. Хлестнул холодный ветер, свет на востоке потускнел. – …Возможно, ты прав, – услышал Джек голос Утренней Звезды, тихий, словно тот обращался к кому-то другому, – относительно разума… – И его огромная темная голова слегка опустилась. Смущенный, Джек отвернулся. Его глаза проследили за стремительно пересекшей восточное небо справа налево белой немигающей звездой, которая всегда вызывала у него тревогу. – Правитель этой звезды, – сказал Джек, – сопротивляется всем заклинаниям связи и ни с кем не вступает в контакт. Она движется не так, как другие, и намного быстрее. Она не мерцает. Почему? – Это не настоящая звезда, а искусственный объект, который вывели на орбиту над Сумраком ученые Светлой стороны. – Для чего? – Его поместили там, чтобы он наблюдал за границей. – Зачем? – спросил Джек. – Они вас боятся. – У нас нет никаких притязаний на Светлые земли. – Я знаю. Но разве вы сами, по-своему, не следите за границей? – Конечно следим. – Зачем? – Чтобы знать, что на ней происходит. – И все? Джек фыркнул. – Если этот объект действительно находится над Сумеречными землями, он может подвергаться воздействию магии, а не только своих законов. Достаточно сильное заклинание окажет на него влияние. Когда-нибудь я его собью. – Зачем? – спросил Утренняя Звезда. – Чтобы показать, что моя магия сильнее их науки – ибо однажды так и будет. – Если кто-то обретет преимущество, это станет катастрофой. – Вовсе нет, если находиться на той стороне, которая его обретет, – заявил Джек. – Однако ты готов воспользоваться их методами, чтобы усилить собственные возможности. – Я готов на все, что послужит моим целям. – Мне любопытно, чем все это закончится. Джек подошел к восточной части карниза, перебрался через нее, нашел опору и посмотрел вверх – Что ж, я не могу ждать здесь с тобой, пока взойдет солнце. Я должен его преследовать. Прощай, Утренняя Звезда. – Доброго утра тебе, Джек. Точно торговец, с мешком на плече, Джек направился в сторону света. Он прошел через разрушенный город Дедфут, даже не взглянув на заросшие лианами святилища бесполезных богов – самую знаменитую его туристическую достопримечательность. На алтарях никогда не появлялось приношений, которые стоило бы украсть. Плотно замотав шарфом голову, Джек заспешил по знаменитой улице Поющих статуй. Каждая из этих статуй – поскольку те, кого они изображали, при жизни прославились своим индивидуализмом – запевала собственную песню, едва заслышав его шаги. Наконец, после долгого бега (а это была длинная улица), он оставил их позади, на время лишившись слуха и дыхания и приобретя взамен головную боль. Опустив кулак, Джек осекся посреди проклятия, потому что ему не хватило слов. Он не мог призвать на эти пустынные руины такой катастрофы, которая их уже не посещала бы. «Когда я стану править, все изменится, – решил он. – Я не позволю планировать города хаотично, чтобы результаты не оказывались вот такими». Править? Мысль пришла ему в голову незваной. «А почему бы и нет? – спросил он себя. – Если я сумею обрести силу, которой ищу, почему бы не обратить ее на достижение всего, чего я желаю? Когда я отомщу своим врагам, мне предстоит разобраться с теми, кто сейчас настроен против меня. Я с тем же успехом могу сделать это в качестве завоевателя. Я единственный, кто не нуждается в фиксированном месте силы. Я сумею победить других в местах их силы, как только овладею Колвинией, Утерянным Ключом. Должно быть, эта мысль была со мной с самого начала. Я награжу Розали, подсказавшую мне, что я должен сделать. И я добавлю еще кое-кого в свой список. После того, как разберусь с Повелителем Нетопырей, придет черед барона, а потом я позабочусь, чтобы Полковник, Который Никогда Не Умирал, поменял свое имя». Его позабавило, что среди прочего он нес в своем мешке те самые манускрипты, что вызвали гнев Повелителя Нетопырей. Некоторое время он даже раздумывал, не обменять ли их на свою свободу. Единственная причина, по которой он этого не сделал, состояла в том, что Повелитель Нетопырей мог принять его предложение, а потом не отпустить его или – того хуже – сдержать слово. Возвращение однажды украденных вещей стало бы ужаснейшей потерей лица, какую Джеку доводилось переживать. Исправить это можно было бы, лишь совершив то, к чему он стремился сейчас: отыскав силу, которая поможет ему добиться удовлетворения. Без манускриптов, конечно, сделать это было бы намного сложнее, и… Джек почувствовал, что голова у него идет кругом. Да, он был прав в своем разговоре с Утренней Звездой. Сознание, подобно шуму двухсот статуй Дедфута, было источником разлада и противоречий, причиной головной боли. Далеко справа снова появился спутник светлоземельцев. По мере того как Джек двигался вперед, мир обретал краски. Он увидел на далеких полях первые смутные пятна зелени. Тучи на востоке запылали ярче. Впервые за несколько веков Джек услышал, как запела птица, а отыскав ее взглядом на ветке, увидел яркое оперение. «Это добрый знак, – подумал он позднее, – когда тебя встречают песней». Джек затоптал костер, закидал его – вместе с костями и перьями – землей и зашагал вперед, навстречу дню. Глава 7 Он почувствовал его медленное приближение где-то в середине семестра. Как, он и сам не понимал. Здесь он был так же ограничен в средствах восприятия, как и все остальные. И все же, двигаясь на ощупь, сворачивая, прячась, меняя направление, возвращаясь, оно его отыскало. Джек это знал. Что это было – он понятия не имел. Однако с недавних пор в подобных обстоятельствах он чувствовал, как оно подбирается все ближе. Шагая по центральным улицам, где, несмотря на минувшие годы, выхлоп машин все еще казался ему гибельным, он прошел восемь кварталов от кампуса до «Убежища», мимо высоких зданий, окна в которых напоминали пробивки в перфокартах. Свернув, он оказался в районе, где по тротуарам катались банки из-под пива, а мусор вываливался из промежутков между домами. Люди с равнодушными лицами – у окон, на лестницах, в дверных проемах – глазели на него, когда он проходил мимо. Высоко у него над головой расколол воздух пассажирский лайнер, а еще выше навсегда застывшее солнце пыталось пригвоздить его, лишенного тени, к раскаленному тротуару. Дети, игравшие возле открытого пожарного гидранта, застыли, чтобы на него посмотреть. Затем возникло лживое обещание ветерка, бульканье воды, хриплая жалоба птицы под свесом крыши. Он швырнул сигарету в канаву и увидел, как ее быстро уносит прочь. «Столько света, а у меня нет тени, – подумал он. – Странно, что никто этого до сих пор не заметил. Где, интересно, я ее оставил?» В тех местах, где свет был тусклым, происходили перемены. Ему казалось, что некая составляющая то ли возникает в мире, то ли покидает его. Такова была природа потаенного ощущения глубинных связей, которое не возникало при полном свете дня. Вместе с ним приходили тонкие чувства и отдельные ощущения. Как если бы, несмотря на его глухоту к ним, тени все еще пытались взывать к Джеку. Благодаря этому он и понял, заходя в темный бар: то, что его ищет, подошло совсем близко. Жар вечного дня исчез, когда он оказался в задней части «Убежища». В розовом сиянии отфильтрованного через стекло свечного света он увидел ее темные волосы с отдельными светло-каштановыми прядями. Пробираясь между столиками, он почувствовал, что расслабляется, впервые с того момента, как покинул свою аудиторию. Он проскользнул в кабинку, сел напротив нее и улыбнулся. – Привет, Клэр. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. – Джон! Ты постоянно так поступаешь, – сказала она. – Одно мгновение – и ты уже здесь. Он продолжал улыбаться, изучая крупноватые черты ее лица, следы от очков, легкую припухлость вокруг глаз, упавшие на лоб прядки. – Как торговец, – сказал он. – А вот и официант. – Пиво. – Пиво. Оба вздохнули, откинулись на спинки стульев и посмотрели друг на друга. Наконец она рассмеялась. – Что за год! – провозгласила она. – Как я рада, что семестр закончился! Он кивнул.