На лице Квилиана появилось недоумение, он никак не ожидал такой вспышки, и, хотя он открыл рот и попытался заговорить, возгласы собеседника заглушили его слова. Окно разбилось; свеча погасла, и в комнату запрыгнул Боршин. Квилиан повернулся и увидел в другом конце комнаты мокрую от дождя, покрытую ранами тварь. Он издал невнятный крик и застыл на месте, словно парализованный. Джек уронил портфель, отыскал флакон с кислотой, вытащил пробку, выплеснул содержимое на голову существа и, не останавливаясь, чтобы посмотреть на результат, подхватил портфель и метнулся мимо Квилиана. Он оказался у двери еще до того, как существо испустило первый крик боли. Джек выскочил в коридор и запер за собой дверь, задержавшись лишь на мгновение, чтобы украсть плащ Квилиана. Он спускался по наружной лестнице, когда прозвучал первый выстрел. За ним последовали другие, но Джек уже пересекал кампус, придерживая на плечах плащ и проклиная лужи, поэтому не услышал их. К тому же гремел гром. Вскоре до него донесся рев сирен. Поглощенный грозовыми мыслями, Джек побежал. Погода ему помогала, но одновременно и мешала. Движение на улицах стало заметно медленнее, а к тому времени, как он оказался на открытом участке дороги, ее еще недавно сухая поверхность стала скользкой, и он не мог бежать так быстро, как ему хотелось. Темнота, опустившаяся на город, вынуждала автомобилистов покидать улицы при первой же возможности – а те, что сидели дома, там и оставались, в безопасном сиянии множества свечей. Пешеходы исчезли, и Джек решил, что вполне может бросить свою машину и без проблем обзавестись новой. Выбраться из города оказалось совсем не сложно, а вот опередить грозу – намного труднее. Складывалось впечатление, что они с Джеком двигались в одном направлении, по маршруту, который он наметил и запомнил заранее как быстрый и не слишком очевидный путь, позволявший вернуться в темноту. При любых других обстоятельствах он бы радовался исчезновению солнца, которое сначала обжигало, а потом покрыло загаром его непокорную кожу. Но теперь темнота замедляла его бегство, а он сейчас не мог допустить аварии. Автомобиль заливала вода, раскачивал ветер, вспышки молний высвечивали очертания города, который Джек покидал. Полицейские фонари на дороге заставили его неохотно сбросить скорость, и Джек начал искать съезд с шоссе. Он вздохнул и едва заметно усмехнулся, когда ему жестом велели проезжать мимо места столкновения трех машин, откуда к раззявленной пасти «Скорой помощи» несли на носилках мужчину и женщину. Джек включил радио, но услышал только помехи. Тогда он закурил и приоткрыл окно. Изредка ему в щеку ударяли капли дождя, но воздух был прохладным и уносил дым прочь. Джек глубоко дышал, стараясь расслабиться, – он только сейчас понял, в каком напряжении находился. Прошло довольно много времени, прежде чем гроза стала успокаиваться, на смену ей пришел легкий дождик, а небо отчасти прояснилось. Теперь Джек ехал по открытой местности, охваченный одновременно облегчением и мрачными предчувствиями, которые появились между проклятиями во время его бегства. «Чего я добился?» – спросил себя Джек, думая о годах, проведенных на Светлой стороне. Он потратил немало времени, чтобы разобраться в новых для себя областях, получить необходимые документы и овладеть основами преподавания. Потом встал вопрос о том, чтобы найти работу в университете, имевшем необходимые ему средства обработки данных. В свободное время он научился ими пользоваться, а затем – выдумывать проекты, позволявшие делать это, не вызывая подозрений. Потом ему пришлось перебрать все имевшиеся в его распоряжении исходные данные, связанные с действительно интересующими его вопросами, организовать информацию и придать ей соответствующую форму. На это ушли годы, и ему пришлось столкнуться с целым рядом неудач. Однако на этот раз Джек был так близок к цели, что уже чувствовал ее вкус и запах. На этот раз он знал, что вплотную подошел к ответам, которые его интересовали. А теперь он спасался бегством, прихватив портфель, полный бумаг, которые не успел изучить. Не исключено, что он вновь потерпел неудачу и возвращается в земли своих врагов без оружия. Если так, то он лишь отсрочил свою судьбу. И все же Джек больше не мог оставаться на Светлой стороне – ведь теперь у него и здесь появились враги. Он задумался, не кроется ли в том, что с ним происходит, какой-то таинственный урок, доступное, но пропущенное им откровение, которое рассказало бы ему о нем самом больше, чем о его врагах. Если и так, Джек его не уловил. Еще совсем немного… Жаль, что ему не хватило времени, чтобы все проверить, заново сформулировать и перепрограммировать, если потребуется. Но его время вышло. Теперь он не мог вернуться и заточить меч, если тот окажется тупым. А ведь были еще и другие, личные проблемы, которые он предпочел бы разрешить лучшим образом. К примеру, Клэр… Позднее дождь прекратился, хотя небо все еще полностью скрывали угрожающие тучи. Он рискнул увеличить скорость и снова попробовал включить радио. Всплески помех еще возникали, но музыки все-таки было больше, чем треска, и он не стал его выключать. Когда начались новости, Джек спускался по крутому склону горы, и, хотя ему показалось, что он услышал свое имя, звук стал слишком тихим, чтобы можно было сказать наверняка. Кроме него, на дороге никого не было, но Джек принялся постоянно оглядываться назад и всматриваться в каждый перекресток. Его приводило в ярость то, что у смертных все еще имелся хороший шанс остановить его прежде, чем он обретет силу. Въезжая на высокий холм, Джек заметил на горизонте слева завесу дождя и несколько слабых вспышек молнии – таких далеких, что он не услышал грома. Продолжая изучать небеса, он понял, что в них нет движения, и поблагодарил за это Короля Бурь. Закурив следующую сигарету, он нашел другую станцию, где звук был лучше, и стал ждать новостей. Когда они начались, его имя не упоминали. Джек подумал о том далеком дне, когда он стоял возле дождевой лужи и обсуждал свое тяжелое положение с собственным отражением. Он попытался увидеть того, мертвого, себя – уставшего, худого, замерзшего, голодного, со стертыми ногами и въевшейся в тело вонью. Все эти раздражители исчезли, осталось лишь легкое чувство голода, едва ли сравнимое с прежними ощущениями – тогда он был близок к полному истощению. И все же, на самом ли деле мертво то его прежнее «я»? Что изменилось? Тогда он бежал с Западного полюса, пытаясь сохранить жизнь, ускользнуть от преследователей и добраться до Сумеречных земель. Сейчас убегал с яркого Восточного полюса, но тоже в Сумеречные земли. Тогда им двигали ненависть и немного любовь; в сердце горела месть, согревая и поддерживая. Они никуда не делись и сейчас. Он обрел знания об искусстве Светлой стороны и ее науке, но это никак не изменило того, кто стоял возле лужи; он стоял там до сих пор, внутри у Джека, и мысли их совпадали. – Утренняя Звезда, – сказал он, опуская стекло и обращаясь к небесам, – раз уж ты слышишь все, услышь и это: я совсем не изменился с того момента, когда мы с тобой беседовали в последний раз. Он рассмеялся. – Хорошо это или плохо? – Эта мысль пришла ему в голову неожиданно. Джек поднял стекло и задумался над собственным вопросом. Он не любил самоанализ, но всегда был любознательным. Джек видел перемены в людях, происходившие за то время, что он находился в университете. Они были особенно заметны в студентах, причем свершались за очень короткое время – в период между зачислением и выпуском. Однако его коллеги также в некоторой степени менялись, становились другими отношения и чувства. Он один оставался прежним. «Может быть, это что-то базовое? – пытался понять Джек. – И является частью фундаментального различия между обитателями Темной стороны и Светлой? Они меняются, а мы – нет. Важно ли это? Наверное, вот только я не понимаю чем. У нас нет нужды меняться, но складывается впечатление, что для них это необходимо. Почему? Возможно, дело в продолжительности жизни? В другом к ней подходе? Наверное, в том и в другом. Да и вообще, какая польза в переменах? Он съехал на обочину пустынной дороги после следующего выпуска новостей. На этот раз по радио сказали, что его разыскивают, чтобы допросить в связи с убийством. Джек развел небольшой костер и бросил в него все документы, что были у него с собой. Пока они горели, он открыл портфель и положил в бумажник другие документы, которые приготовил несколькими семестрами ранее. А затем разбросал пепел. Потом Джек разорвал плащ Квилиана на несколько кусков и отправил в овраг, где журчала мутная вода. Вернувшись к машине, он решил, что ее следует еще раз поменять, и как можно скорее. Джек снова выехал на шоссе и взглянул на ситуацию с учетом последних данных. Боршин убил Квилиана и ушел, несомненно, тем же путем, каким явился, – через окно. Властям известно, зачем Квилиан отправился в университет, а Пойндекстер подтвердит, что Джек присутствовал в кампусе, и расскажет, куда он пошел. Клэр, как и многие другие, даст показания, что они с Квилианом друг друга недолюбливали. Вывод становился очевидным. Хотя он убил бы Квилиана, если бы такая необходимость возникла, Джека возмущала мысль, что его могут казнить за преступление, которого он не совершал. Сложившаяся ситуация напомнила ему о том, что случилось в Иглесе, и он рассеянно потер шею. Несправедливость происходящего терзала его. Быть может, обезумевший от боли Боршин думал, что убивает Джека, или просто защищался, понимая, что тому удалось сбежать. Насколько серьезные ранения он получил? Джек ничего не знал о регенеративных способностях твари. Неужели Боршин и сейчас продолжает искать след, по которому шел так долго? Послал ли его Повелитель Нетопырей, приказав найти Джека, или он действовал по собственной воле, наученный ненавидеть его? Джек содрогнулся и прибавил скорость. «Когда я вернусь, все это не будет иметь значения», – сказал он себе. Однако сомнения его не оставляли. Проехав ближайший город насквозь, он сменил автомобиль на окраине и устремился на нем к Сумеречным землям, к тому месту, где пела когда-то яркая птица. Он долго сидел на вершине холма, скрестив ноги, и читал. Его одежда покрылась пылью, под мышками появились пятна пота, под ногтями собралась грязь, веки норовили опуститься, и он с трудом их поднимал. Джек постоянно вздыхал и делал записи на полях бумаг, которые изучал. Тусклые звезды сияли над горами на западе. Он бросил последнюю машину за много лиг к востоку от этого холма и пошел пешком. Мотор ее уже какое-то время глох и стучал, а потом машина остановилась и категорически отказалась двигаться дальше. Теперь Джек знал, что миновал то место, где между соперничающими Силами царило перемирие, и, спотыкаясь, побрел в темноту, взяв с собой только портфель. Ему всегда больше нравились высокие места. За все путешествие он спал лишь однажды; и хотя сон был глубоким и крепким, без сновидений, Джек ненавидел свое тело за каждое потраченное на него мгновение и поклялся себе больше не спать, пока не покинет места, находящиеся под властью людей. Теперь, когда это произошло, ему осталось сделать всего одну вещь перед тем, как он позволит себе отдохнуть. Нахмурившись, Джек переворачивал страницы, находил то, что искал, делал пометки на полях и возвращался к исходным записям. Кажется, все верно. Кажется, почти все сходится… Прохладный ветерок пробежал по вершине холма и принес с собой запахи дикой природы, которые Джек успел забыть в городах людей. Теперь же на ускользающий сон походили резкий свет вечного дня, запахи и звуки города, ряды студенческих лиц в аудитории, скучные собрания, монотонное гудение машин и оскорбительно яркие цвета. Сейчас обо всем этом напоминали только страницы в его руках. Джек вдохнул вечер, и обратный перевод, который он сделал на основе распечаток, вдруг предстал у него перед глазами и ускорил движение мыслей, точно внезапно понятое стихотворение. Да! Его глаза обратились к небесам и отыскали скользящую по ним белую немигающую звезду. Джек вскочил, забыв об усталости. Правой ногой быстро начертил на земле узор. Затем наставил палец на спутник и прочитал слова, написанные на листах, которые держал в руках. Мгновение ничего не происходило. Потом спутник остановился. Джек продолжал молча указывать на него пальцем, спутник стал ярче и начал увеличиваться. Потом вспыхнул, точно падающая звезда, и исчез. – Новое знамение, – сказал Джек и улыбнулся. Глава 9 Когда про́клятое существо ворвалось в Хай-Даджен, оно промчалось по комнатам в поисках своего повелителя. Наконец обнаружив его у находившегося в центре восьмиугольной комнаты ртутного бассейна, куда тот бросал серу, существо привлекло его внимание и повисло на вытянутом пальце. И сообщило, по-своему, новость, которую принесло. Его повелитель повернулся, совершил странное действие с куском сыра, свечой и пером, после чего покинул комнату. Он удалился в высокую башню и оттуда долго смотрел на восток. Затем резко повернулся и стал изучать единственный другой подход к своей крепости – северо-западный. Да, и там тоже! Невозможно! Если, конечно, это не иллюзия. Он поднялся по лестнице, закручивавшейся против часовой стрелки вдоль стены, распахнул люк и выбрался наружу. Потом, задрав голову, вгляделся в огромную черную сферу и яркие звезды вокруг, понюхал ветер. Опустив глаза, посмотрел на раскинувшуюся перед ним массивную крепость, Хай-Даджен, воздвигнутый его силой вскоре после того, как он был создан на вершине этой горы. Когда он понял разницу между созданным и рожденным и обнаружил, что его сила сосредоточена в этой точке пространства, он впитал ее из корней горы, притянул к себе вихрем с небес, засиял, словно поглотивший молнию громоотвод, и занялся творением сам. Он решил, что, если его сила пребывает здесь, значит, это место должно стать его домом и твердыней. Так и произошло. Те, кто желал причинить ему зло, умирали, выучив таким образом урок, или рассекали вечную тьму на кожистых крыльях до тех пор, пока не заслуживали его снисхождения. Он хорошо заботился об этих последних, и, вновь обретя человеческий облик, многие из них предпочитали остаться у него в услужении. Другие Силы, по-своему, в своих сферах, столь же могучие, как и он, почти не доставляли ему проблем после того, как были установлены подобающие границы. Чтобы кто-то осмелился выступить против Хай-Даджена теперь… Нет, немыслимо! Только глупец или безумец на такое способен. Однако там, где прежде их не было, возвышались горы – или их видимость. Он отвел взгляд от своего дома и принялся изучать далекие очертания. Его тревожило, что он не может отыскать внутри самого себя таких громадных сил, какие потребовались бы, задумай он создать хотя бы иллюзию гор в своих владениях. Услышав шаги на лестнице, он обернулся. Из люка показалась Ивен, выбралась наружу и подошла к нему. Она была в свободном, заколотом на левом плече серебряной брошью черном одеянии с короткой юбкой, перетянутой на талии ремнем. Когда он ее обнял и привлек к себе, Ивен задрожала, чувствуя, как токи силы расцветают в его теле; она знала, что он предпочитает обходиться без слов. Он указал на гору, на которую смотрел, – потом на другую, на востоке. – Да, я знаю, – сказала Ивен. – Мне рассказал посланец. Именно по этой причине я поспешила сюда. Я принесла твой жезл. Она протянула ему черные шелковые ножны, сняв их с пояса. Он улыбнулся и слегка покачал головой. Левой рукой он снял с шеи цепочку с кулоном и поднял ее так, чтобы яркий самоцвет оказался перед ними. Ивен почувствовала кружение сил, и на мгновение ей показалось, что она падает в камень. Он рос, заполняя все ее поле зрения. Затем он перестал быть драгоценным камнем, внезапно став северо-западной горой, воздвигшейся прямо перед ней. Долгое время Ивен не сводила взгляда с высокого серо-черного каменного купола. – Она выглядит настоящей, – сказала она. – Она кажется такой… вещественной. Молчание. Затем, одна за другой, звезды на небе стали гаснуть, исчезая за горными пиками и склонами, и Ивен воскликнула: