— У тебя самая восхитительная попка на планете. Она хихикнула. Я на нее набросился. Не смог сдержаться. Не мог думать ни о чем другом. Роско сводила меня с ума. Последней каплей стал ее смех. Я обезумел и затащил Роско в просторную постель. Здание отеля могло бы разрушиться до основания, но мы бы этого не заметили. Затем мы лежали, измученные, в объятиях друг друга. Потом Роско встала и второй раз за утро сходила в душ. Снова оделась. На этот раз надела и джинсы. Улыбнулась мне, словно говоря, что решила избавить меня от новых соблазнов. — Значит, ты говорил правду? — спросила Роско. — Ты о чем? — улыбнулся я. — Сам знаешь, — улыбнулась она в ответ. — Когда сказал, что у меня хорошенькая попка. — Я не говорил, что у тебя хорошенькая попка, — поправил я. — Мне довелось насмотреться на огромное количество хорошеньких попок. Я сказал, что у тебя самая восхитительная попка на всей планете. — Но ты говорил правду? — настаивала она. — Можешь не сомневаться. Чем бы ты ни занималась, Роско, постарайся не забывать о том, насколько привлекательна твоя попка. Я позвонил и заказал завтрак в номер. Убрал стул из-под дверной ручки, готовясь встретить поднос с едой. Раздвинул плотные шторы. Утро было чудесное. Ярко-синее небо, ни одного облачка, ослепительное осеннее солнце. Номер наполнился светом. Мы открыли окно, впуская воздух, запахи и звуки. Вид был очень живописный. Прямо под нами был аэропорт, а дальше раскинулся город. Машины на стоянке в лучах солнца сверкали драгоценными камнями на темном бархате. Самолеты поднимались в воздух и неторопливо разлетались в разные стороны, словно жирные и важные птицы. Высокие здания в центральной части города тянулись вверх к солнцу. Чудесное утро. Но это было уже шестое утро, которым не мог насладиться мой брат. Роско позвонила Финли в Маргрейв. Рассказала ему о снимке, где Хаббл и Столлер стояли на солнце перед складом. Назвала наш номер и попросила связаться с нами, если позвонит Молли из Вашингтона или если Пикард узнает в фирме проката что-нибудь о сожженном «понтиаке». Я решил, что нам лучше остаться в Атланте на тот случай, если Пикард опередит Молли и мы получим информацию о том, в каком отеле остановился Джо. Высока вероятность, что он остановился в городе, возможно рядом с аэропортом. Нет смысла возвращаться в Маргрейв, а затем снова ехать в Атланту. Поэтому мы стали ждать. Я повозился с радиоприемником. Нашел станцию, передававшую что-то хотя бы наполовину приличное. Один из ранних альбомов «Кэннед хит». Живой и солнечный блюз, то, что надо для радостного солнечного утра. Подали завтрак, и мы съели все, что нам принесли: блинчики, варенье, бекон. Большое количество кофе в фарфоровом кувшине с толстыми стенками. Затем я снова растянулся на кровати. Но я не находил себе места. Мне казалось, мы совершили ошибку, оставшись ждать здесь. Мы ничего не делали. Я видел, что Роско чувствует себя так же. Положив на столик фотографию Хаббла, Столлера и желтого грузовика, она принялась ее пристально разглядывать. Я смотрел на телефон. Он не звонил. Мы бесцельно слонялись по номеру. Нагнувшись, я поднял с пола «дезерт игл». Подержал его. Провел пальцем по выгравированному на рукоятке имени. Мне захотелось узнать что-нибудь о человеке, купившем этот мощный автоматический пистолет. — Что за человек был Грей? — спросил я. — Грей? Он был таким дотошным. Ты хочешь получить архивы Джо? Тебе следовало бы посмотреть бумаги Грея. Он проработал в полиции Маргрейва двадцать пять лет. Все подробно, тщательно, разложено по полочкам. Грей был хорошим следователем. — Почему он повесился? — спросил я. — Не знаю. Я так и не смогла понять. — Он был в состоянии депрессии? — Не совсем. То есть Грей всегда был каким-то подавленным. Угрюмым, понимаешь? Он был очень нелюдимым и не находил себе места от скуки. Он был хорошим следователем и бесцельно растрачивал себя в Маргрейве. Но в феврале все было не хуже, чем в остальное время. Для меня случившееся явилось полной неожиданностью. Я была очень расстроена. — Вы были близки? Роско пожала плечами: — Да, наверное. В каком-то смысле мы были очень близки. Понимаешь, Грей был очень нелюдим, ни с кем по-настоящему не сближался. Никогда не был женат, жил один, у него не было родственников. Совершенно не употреблял спиртного, поэтому не ходил выпить кружку пива. Тихий, неопрятный, немного полноватый. Совершенно лысый, с длинной всклокоченной бородой. Очень замкнутый. Одиночка. Но со мной он был близок так, как ни с кем другим. Мы по-своему любили друг друга. — И он ничего не говорил? — спросил я. — Просто однажды взял и повесился? — Так оно и произошло. Настоящий шок. Я до сих пор не могу ничего понять. — Почему Грей оставил пистолет в твоем столе? — спросил я. — Он спросил, можно ли хранить его там. У него в столе не было места. Все ящики были завалены бумагами. Грей просто спросил, можно ли положить ко мне в стол коробку с пистолетом. Это было его личное оружие. Он сказал, департамент полиции не даст разрешение на использование этого пистолета в служебных целях, так как у него слишком большой калибр. Грей обставил все так, что у меня сложилось впечатление, будто речь идет о какой-то большой тайне. Я положил пистолет умершего следователя на пол, и тут тишину разорвал звонок телефона. Рванув к столику, я схватил трубку и услышал голос Финли. Стиснув трубку, я затаил дыхание. — Ричер? — сказал Финли. — У Пикарда есть то, что нам надо. Он проследил машину. Выдохнув, я подмигнул Роско. — Замечательно, Финли. Выкладывай, что он раскопал. — Отправляйся к нему на работу. Пикард выложит все при личной встрече. Я не хочу, чтобы наши дела обсуждались по телефону. Я зажмурился, ощутив прилив энергии. — Спасибо, Финли, — сказал я. — Поговорим позже. — Хорошо. Только будьте осторожны. Он положил трубку, а я остался сидеть у телефона, улыбаясь. — Я думала, он никогда не позвонит, — рассмеялась Роско. — Но, наверное, восемнадцать часов — совсем неплохо, даже по меркам Бюро, правда? Отделение ФБР в Атланте располагалось в новом административном здании в центре города. Роско поставила машину на улице. Дежурный у входа, позвонив по внутреннему телефону, сообщил, что специальный агент Пикард сейчас к нам спустится. Мы остались ждать его в вестибюле. Просторном и светлом, но все равно обладавшем какой-то мрачной атмосферой, свойственной государственным учреждениям. Через три минуты из лифта появился Пикард. Вразвалочку подошел к нам. Казалось, он заполнил собой весь вестибюль. Кивнув мне, Пикард протянул Роско руку. — Наслышан о вас от Финли. Его медвежий рык раскатился по просторному помещению. Роско улыбнулась. — Машина, которую нашел Финли, — продолжал Пикард. — Это «понтиак», сдавался внаем. Его взял в аренду Джо Ричер, в аэропорту Атланты, в четверг в восемь часов вечера. — Замечательно, Пикард, — сказал я. — Какие догадки насчет того, где Джо мог остановиться? — Не догадки, а кое-что получше, дружище, — сказал Пикард. — В агентстве известно его точное местонахождение. Машина была заказана заранее. И ее подали прямо к гостинице. Он назвал отель, расположенный в миле от того, в котором остановились мы с Роско. — Спасибо, Пикард, — сказал я. — Я перед тобой в долгу. — Не бери в голову, дружище. Только будьте осторожнее, хорошо? Он направился к лифту, а мы помчались обратно на юг к аэропорту. Роско свернула на объездную дорогу и влилась в поток машин. За разделительным бордюром по встречной полосе промелькнул черный пикап, совершенно новый. Обернувшись, я успел увидеть, как он исчез за колонной грузовиков. Черный. Совершенно новый. Скорее всего, случайное совпадение. В здешних краях пикап — самая распространенная машина. Мы вошли в отель, где, по словам Пикарда, остановился в четверг Джо, и Роско показала администратору полицейский значок. Та постучала по клавишам компьютера и сказала, что нам нужно в номер 621, шестой этаж, по коридору до конца. Там нас встретит дежурный. Поднявшись на лифте, мы прошли по темному коридору. Остановились перед дверью номера Джо. Почти сразу появился дежурный и отпер дверь мастер-ключом. Мы вошли в номер. Там было пусто. Чисто и убрано. Номер был готов принять новых постояльцев. — А где его вещи? — спросил я. — Куда их дели? — В субботу в номере была сделана уборка, — объяснил дежурный. — Этот человек устроился к нам в четверг вечером и должен был освободить номер к одиннадцати часам утра в пятницу. Мы всегда даем один дополнительный день, но если постоялец так и не появляется, вещи относят в хозяйственное помещение. — Значит, они убраны? — спросил я. — Да, они в хранилище внизу. Вы бы посмотрели, чего у нас там только нет. Люди оставляют самые разные предметы. — Мы можем на них взглянуть? — Спуститесь в подвал. Из вестибюля вниз по лестнице. Не заблудитесь. Дежурный ушел. Мы с Роско вернулись к лифту и спустились вниз. Отыскали служебную лестницу и прошли в подвал. Хозяйственное помещение представляло собой огромный зал, заполненный стопками постельного белья и полотенец. Большие корзины, коробки с мылом и другими косметическими средствами. Между ними сновали горничные с тележками, которые используют при уборке номеров. В углу у входа, в стеклянной кабинке за столом сидела женщина. Подойдя к кабинке, мы постучали в стекло. Женщина подняла глаза. Роско показала свой значок. — Чем могу вам помочь? — Номер шесть-два-один, — сказала Роско. — В субботу утром оттуда забрали вещи. Они у вас еще здесь? Я снова задержал дыхание. — Шесть-два-один? — повторила женщина. — Их нет. Он их забрал. Я с трудом перевел дыхание. Мы опоздали. Я оцепенел от разочарования. — Кто за ними приходил? — спросил я. — Когда? — Сам постоялец. Сегодня утром, часов в девять — в половине десятого. — Кто это был? Достав с полки небольшую тетрадь, она пролистала. Послюнявила толстый обрубок-палец, ткнула в строчку. — Джо Ричер. Он расписался и забрал свои вещи. Развернув книгу, женщина пододвинула ее к нам. Указала пальцем на подпись. — И как выглядел этот Ричер? — спросил я. Она пожала плечами. — Иностранец. Латиноамериканец. Быть может, кубинец? Невысокий смуглый мужчина, щуплый, милая улыбка. Как мне запомнилось, очень обходительный. — У вас остался список его вещей? — спросил я. Женщина провела толстым пальцем дальше по строчке. В самом конце была маленькая колонка, заполненная убористым почерком. В ней были перечислены сумка, восемь предметов одежды, пакет с туалетными принадлежностями, четыре ботинка. Последним предметом значился один кейс. Мы молча покинули хранилище и поднялись наверх. Вышли на утреннее солнце. День уже не казался нам таким прекрасным.