— А-Пао, это тебе, подарок от того мальчика. Я осторожно приподнял голову и увидел у него в руках коробку шоколадных конфет. Папа поставил её рядом со мной, погладил меня по голове и вышел. Шоколад! Для такого обжоры, как я, это был самый лучший подарок! Несмотря на боль во всём теле и на головокружение, я ощущал острое чувство голода. Я немедленно открыл коробку, взял оттуда одну конфету и положил в рот. Ох, как вкусно! Взял ещё одну. Чуть погодя — ещё одну. Так одну за другой я доел всю коробку. Во рту ещё оставался приторный вкус, а в желудке — невыносимая тяжесть, но я изо всех сил боролся с подступающей дурнотой, было бы жалко, если бы такие вкусные конфеты вышли обратно. Шоколад очень быстро рассеял горечь поражения, и я даже чувствовал себя немного счастливым. Тем временем дверь открылась и снова вошёл отец. Увидев, что я весь вымазан в шоколаде, он был ошеломлён: — Ты что, слопал всю коробку? Ты же только что получил серьёзную травму, ты же знаешь, нельзя есть что попало! Я не знал, что ответить, только и смог выдавить: — О… Мой растерянный вид ещё больше разозлил его, и моя травма, похоже, уже не была для него помехой, потому что он поднял меня с кровати и задал мне трёпку. На моей памяти это было первое поражение в жизни. В то время я не знал, что, когда вырасту, меня ждёт ещё больше тяжких поражений. Как бы там ни было, вкус тех шоколадных конфет я помню до сих пор. МОЯ ВТОРАЯ НЕУДАЧА Дело было примерно в 1971 г., к тому времени я уже успел какое-то время поработать каскадёром. У Саммо Хунга, моего страшего брата по школе, опыт был ещё больше, он подписал контракт с компанией Golden Harvest и стал известным постановщиком трюков. Мы с Юэнь Бяо подрабатывали на съёмочных площадках под его покровительством и, можно сказать, для нас всегда находилась работа. Однажды мне позвонил человек, который представился ассистентом какого-то известного продюсера. Этот телефонный звонок принёс мне радостную весть. «Продюсер ищет актёра на главную мужскую роль в новом фильме, нужно, чтобы этот актёр владел боевыми искусствами и мог выполнять трюки. Я порекомендовал им тебя, и они хотят с тобой встретиться». Услышав такую новость, я страшно разволновался. Всё это время я выполнял самую чёрную работу, и вот теперь у меня есть возможность сыграть главную роль и наконец появиться на экране! Обезумев от радости, я пропустил мимо ушей дальнейшие слова своего собеседника: — Возможно, твой гонорар за участие в этом фильме будет невысок — по правде говоря, я даже не знаю, сколько они собираются тебе заплатить… Я перебил его: — Это неважно! В любом случае для меня это очень большая удача! Только когда я приехал на съёмочную площадку, обнаружилось, что всё совсем не так, как я себе представлял. Вообще процесс работы над фильмом не был для меня неизведанной областью. Ещё когда я учился в школе китайской оперы, нам с братьями доводилось сниматься в дешёвых халтурных фильмах, такие обычно снимают всего за несколько дней. Кроме того, я уже довольно долго работал каскадёром на различных съёмочных площадках и мог отличить качественный фильм от халтуры. Тот фильм, в котором меня пригласили сняться, носил довольно любопытное название — «Маленький тигр из Кантона». Поначалу я даже не понял, пригласили меня на роль человека или на роль тигра. Но шутки шутками, а та картина, в которой я впервые в жизни играл главную роль, была обыкновенной низкопробной лентой. По сюжету я играл парня, который хотел отомстить за отца, убитого бандитами во время драки. Сам процесс съёмок был организован ужасно: никакого сценария, никаких постановщиков боёв, условия съёмок отвратительные, оборудование устаревшее и изношенное, работать приходилось сверх установленных временных рамок, а меня режиссёр заставлял стоять перед камерой и просто изображать различные движения и стойки, даже мне самому была невыносимо скучна эта работа. По мере того как продвигались съёмки, многие не выдерживали и уходили, так что в конце концов разбежалась вся съёмочная группа, и на этом работу пришлось свернуть. Продюсер и режиссёр испарились, прихватив с собой все деньги, никто из нас так и не получил свой гонорар, а в работе над этим фильмом была поставлена точка. В те времена каскадёры всегда получали деньги за работу на руки в конце рабочего дня, а в тот съёмочный день, который стал у нас последним, каскадёры не получили положенного им гонорара, и мне было из-за этого очень неловко. Я решил заплатить им из своего кошелька. В то время я зарабатывал очень мало, поэтому расплатился с ними из денег, которые дал мне отец. В итоге такой фильм нельзя было даже выпустить на экран. Вот чем окончился мой первый опыт исполнения главной мужской роли. МОЯ ТРЕТЬЯ НЕУДАЧА И вот я вернулся к своему ремеслу рядового каскадёра, самым огромным моим желанием было стать постановщиком трюков и боевых сцен. Постановщики боёв обладают непререкаемым авторитетом и практически полновластно распоряжаются съёмочным процессом, но ещё важнее то, что именно они контролируют оплату труда участников съёмок, так что у них есть возможность зарабатывать ещё больше денег. На тот момент для меня это была чуть ли не самая главная мечта. В то время наш старший брат по школе Саммо Хунг уже стал постановщиком боёв и частенько давал нам с Юэнь Бяо возможность подработать. Однажды я выполнял очередной трюк, который завершался моим падением. После того как я со всей силы грохнулся на землю, рабочий день закончился, я же был очень измотан, мне было так больно, что я не смог сразу подняться. В этот момент кто-то подошёл ко мне и поздоровался. Я очень занервничал, но всё-таки ответил ему. Но когда человек объяснил цель своего визита, я приободрился. Он искал постановщика боёв для новой картины и выбрал меня. — Бюджет нашего нового проекта невысок, мы не можем оплатить работу нашего нынешнего постановщика и решили пригласить к сотрудничеству новичка. От многих я слышал о некоем талантливом каскадёре, а именно — о тебе, поэтому я решил рискнуть и пришёл к тебе, чтобы спросить, захочешь ли ты подписать с нами контракт. Боже! Как давно я мечтал о такой возможности! — Скажите, где подписывать! — выпалил я не раздумывая. Мой собеседник опешил, его явно удивила моя готовность немедленно подписать контракт. Он предложил мне встретиться с ним на следующий день и обсудить детали. На следующий день я прямо с утра отправился к ним в офис, встретился с продюсером и вскоре после этого подписал контракт. Я спросил, можно ли мне привести с собой несколько помощников, и они охотно согласились. Тогда я позвал в свою съёмочную команду Кори Юэня и Юэнь Бяо, расписав им, каким классным получится этот фильм, и мы вместе стали мечтать о том, какое нас ждёт прекрасное будущее. Что касается лично меня, я наслаждался чувством радости от того, что моя мечта стать главным на съёмочной площадке наконец-то вот-вот осуществится. Когда мы оказались на площадке, до меня начало доходить, что дела обстоят не совсем так, как я рисовал в своём воображении. Среди съёмочной группы царил полный бардак, только и слышно было, как все вокруг друг с другом ругаются. Продюсер подошёл к оператору и стал копаться в его оборудовании, режиссёр был недоволен декорациями, которые сделала художественная группа. Юэнь Бяо, который по нашей школьной иерархии был младше меня, ничего мне не сказал, зато Кори Юэнь бурчал мне на ухо: — Ты посмотри, что творится на площадке, всё совсем не так, как ты нам расписывал. Мне было очень стыдно. Этот фильм фактически оказался очередным мусором. Несмотря на то, что мы с братьями вложили всю душу в боевые сцены, это не спасло фильм от провала. В этой картине я ещё и играл мужскую роль второго плана, мне сейчас даже смешно об этом вспоминать. В итоге она в прокате собрала всего несколько сот тысяч гонконгских долларов. Некоторое время спустя я в качестве постановщика боёв принял участие в другом их проекте, и кассовые сборы нового фильма также были очень низкими. В то время фирма настолько глубоко влезла в долги, что уже едва в состоянии была выплачивать зарплату. Как раз в это время весь мир был взбудоражен смертью великой звезды кунг-фу — скончался Брюс Ли[72]. Вскоре после его смерти производство кунг-фу боевиков в Гонконге пришло в упадок. Зрители не хотели видеть боевиков, в которых больше не было Брюса Ли. Режиссёры один за другим пытались создать нового Брюса Ли, но ни один не преуспел в этом, и вскоре кинорынок снова наводнился комедиями и любовными мелодрамами. Так пришёл конец и моей начавшейся было карьере постановщика боёв. МОЯ ЧЕТВЁРТАЯ НЕУДАЧА После первой неудачи в роли постановщика трюков и боевых сцен моя профессиональная карьера пошла под откос. И как раз в тот момент родители вызвали меня к себе в Австралию. Они уже получили там грин-карту и хотели, чтобы теперь я приехал к ним и обосновался в Австралии. В Гонконге я больше не видел для себя никаких перспектив, поэтому без колебаний сел в самолёт и отправился к родителям. Однако в Австралии я пробыл всего несколько месяцев. Я не смог вынести безделья и не хотел сидеть на шее у родителей, поэтому решил вернуться в Гонконг. Вновь открыв дверь своей квартирки в Гонконге, я испытал ужас. Оказывается, квартира, в которой несколько месяцев не обитало ни души, выглядит довольно жутко: всё внутри покрыто слоем пыли и опутано паутиной, а большая часть мебели, которую я смастерил своими руками, испортилась. Собравшись с силами, я первым делом занялся уборкой, а затем позвонил старшему брату Саммо Хунгу и попросил его помочь мне с поисками работы. В то время он уже подписал контракт с компанией Golden Harvest и стал штатным постановщиком боёв. Только вот я ещё не осознавал тогда, что за полгода моего отсутствия здесь произошли огромные перемены и что, вернувшись на съёмочную площадку, мне придётся весь свой путь начинать с нуля. К счастью, Саммо очень скоро нашёл для меня работу. Тот фильм назывался «Рука смерти», Саммо Хунг ставил трюки и боевые сцены, а я был его помощником. Режиссёром был знаменитый ныне Джон Ву, тогда он был молодым и никому не известным начинающим режиссёром. Я ещё сказал тогда Саммо Хунгу: «Джон Ву? Кто это такой? В первый раз слышу». «Я тоже никогда о нём не слышал, это какой-то новичок». Много позже мы снова встретились с Джоном Ву, теперь уже в Голливуде, стали вспоминать те времена, воспоминания нас обоих сильно растрогали. «Рука смерти» — очень даже неплохой фильм, я был не только ассистентом постановщика боёв, но и сыграл в нём одну из ролей. И я, и Джон Ву были на тот момент новичками и в процессе работы над фильмом часто советовались друг с другом и обменивались опытом. В те времена режиссёры частенько взваливали всю работу на постановщика боёв, а сами спали в сторонке или просто уходили. Джон Ву, в отличие от них, внимательно следил за тренировками, за тем, как мы разъясняем трюки и как работаем над каждой боевой сценой. Кроме того, он не был так раздражителен, как режиссёры старшего поколения, и ко всем участникам съёмочного процесса относился очень доброжелательно. На досуге он делился со мной кое-какими знаниями из области режиссуры, хотя в то время я даже не думал, что когда-нибудь сам стану режиссёром. В общем, он произвёл на меня очень приятное впечатление. Но радость моя была недолгой. Как раз когда я уже начал осваиваться в этой профессиональной сфере и собирался в ней укорениться, Саммо Хунг сообщил мне печальную вещь: «С тех пор, как умер Брюс Ли, кино жанра экшн никак не может выбраться из застоя, кинокомпания за последнее время отменила очень много проектов…» Я понял, что именно он хочет сказать, как бы мне ни хотелось игнорировать этот факт. «Сейчас мне не только для вас работу подыскать тяжело, есть такая вероятность, что я и сам скоро останусь без работы». Саммо тяжело вздохнул. Я бессильно опустился на стул. Стены в офисе были увешаны фотографиями, запечатлевшими былую славу гонконгских боевиков. А сейчас я даже не представлял себе, что мне делать дальше. Я находился в тупике. Продолжать трудиться на съёмочных площадках, подвергая свою жизнь опасности и получая в качестве вознаграждения несчастные гроши? Но каково тогда моё будущее? Подавленный, я подумал о том, чтобы снова уехать к родителям. Я собирался вернуться в Австралию лишь после того, как чего-то достигну здесь, кто бы мог подумать, что я вернусь так скоро и ни с чем. Меня переполняло чувство обиды. Но мои финансы таяли на глазах, ещё немного — и мне не на что будет даже поесть. Я вырос в школе китайской оперы, и сейчас у меня по-прежнему не было ничего, кроме боевых искусств и умения двигаться. Неужели так с пустыми руками и возвращаться к родителям? По дороге домой я рассматривал небоскрёбы и неоновые фонари, ощущая, что они не имеют ко мне никакого отношения. Я всё так же оставался неудачником. МОЯ ПЯТАЯ НЕУДАЧА Когда я во второй раз приехал в Австралию, я не мог больше быть нахлебником у своих родителей. Я нашёл себе две работы, которые совмещал. Я стал цементщиком на стройке и одновременно подрабатывал официантом в ресторане. Однако за моей вымученной улыбкой мама каждый день видела, как я несчастлив. По прошествии нескольких месяцев она мне сказала: — Сынок, ты сейчас занимаешься тем, что тебе совсем не по душе, ты чувствуешь себя не на своём месте. Мамина забота толкнула меня на откровенность: — Я потратил десять лет своей жизни, изучая кунг-фу, которое абсолютно никому не нужно, у меня ничего нет, и я не знаю, что мне делать дальше… Вскоре после этого разговора я получил телеграмму от Вилли Чана. Он был тогда генеральным директором кинокомпании Ло Вэя и занимался подготовкой к съёмкам фильма «Новый кулак ярости». Он прислал мне приглашение. Я думал, что он приглашает меня в качестве рядового каскадёра, и хотел было указать ему, что нет никакой необходимости приглашать для этого именно меня, чтобы я ехал в такую даль. Но его слова заставили меня застыть от удивления: — Мы приглашаем тебя на главную роль. Правда, гонорар мне был назначен весьма скудный: всего 3000 гонконгских долларов. Помедлив несколько секунд, я согласился. У меня не было времени размышлять над вопросами, какое меня ждёт будущее, достаточно ли будет 3000 долларов, чтобы прожить, и что будет, если и этот фильм провалится в прокате. Я знал лишь одно: я должен снова попытаться, ради самого себя. Я снова простился с родителями. Они не стали меня отговаривать, но отец дал мне определённый срок времени: если за два года из меня так и не выйдет ничего путного, я должен буду вернуться к ним насовсем. И я опять уехал в Гонконг. И пускай мне был назначен ничтожный гонорар, однако я впервые участвовал в производстве фильма среди настоящей элиты гонконгского кинематографа. Ло Вэй был тем великим режиссёром, который прославил Брюса Ли и снял такие шедевры, как «Кулак ярости» и «Большой босс», мог ли я не дорожить данной мне возможностью? Хотя, по мнению Ло Вэя, парень, которого ему привёл Вилли Чан, выглядел недостаточно мужественно, да ещё и нос слишком большой, тем не менее он возлагал на меня большие надежды. Ло Вэй надеялся сделать из фильма «Новый кулак ярости» ещё один великий шедевр и с его помощью раскрутить молодую звезду кунг-фу. Для этого он собрал первоначальный актёрский состав, принимавший участие в фильме «Кулак ярости», чтобы актёры играли тех же персонажей, что и в оригинальном фильме. Однако на этот раз он использовал совершенно новый сюжет. Когда мне рассказали об этих планах, в душе я возликовал: будущая молодая звезда — это ведь я? В офисе режиссёра Ло Вэя я подписал первый в своей жизни серьёзный контракт сроком на два года с ежемесячным доходом 3000 гонконгских долларов, гонорар за каждый фильм также составлял 3000 гонконгских долларов. Я обязывался принимать участие во всех будущих проектах Ло Вэя и соглашаться на любую роль, которую он мне предложит. Ныне такие условия контракта выглядят чересчур несправедливыми, но тогда мне так не казалось, ведь у меня, по крайней мере, наконец-то появился стабильный заработок. Что касается внешности нового Брюса Ли, Ло Вэй был ею не очень-то доволен. Не считая моего мускулистого телосложения, которое его устраивало, он считал, что всё остальное нуждается в корректировке — к примеру, не очень ровные зубы и слишком маленькие глаза. Он настаивал на том, чтобы я сделал пластическую операцию, но я под разнообразными предлогами всё-таки этого избежал. В первый день съёмок фильма «Новый кулак ярости» я прибыл на съёмочную площадку ни свет ни заря и обнаружил всех в унынии из-за того, что их постановщик боевых сцен временно выбыл из строя. Я не растерялся и тут же предложил свои услуги. Моё предложение было принято с энтузиазмом. Смешнее всего было то, что мой гонорар за постановку боевых сцен оказался втрое выше, чем за главную роль. Как бы там ни было, у меня на тот момент был уже достаточно богатый опыт работы постановщиком боёв, но практически отсутствовал опыт актёрской игры. В фильме «Новый кулак ярости» я не только исполнял главную роль, но также был постановщиком боевых сцен, причём гонорар за постановку боёв в четыре раза превышал гонорар за исполнение главной роли Съёмочный процесс не принёс мне особой радости. Ло Вэй мечтал сделать из меня второго Брюса Ли, и я должен был играть яростного и хладнокровного, лишённого каких-либо человеческих чувств персонажа, который думает только о мести. Но я никак не мог принять такого персонажа, в итоге он получился некрасивым и совершенно безжизненным. Общаясь наедине с Вилли Чаном, я поделился с ним тем, что меня беспокоило: «Мне не подходит такая роль, режиссёр хочет, чтобы я стал вторым Брюсом Ли, но это совсем не то, чего хочу я». Когда мы узнали результаты кассовых сборов, мы были шокированы.