путеводителей относилось к России, однако имелось несколько изданий и по другим странам. Видимо, эти путеводители оставили путешественники, проехавшие по нескольким странам, и которые теперь возвращались домой. Граф обнаружил путеводители «Baedeker» по Италии, Англии и Финляндии, а также два путеводителя по Парижу.Двадцать первого марта Ростов написал на листке бумаги одно предложение, вложил листок в конверт, положил конверт в стол дежурного коридорного и со спокойной совестью отправился в парикмахерскую…Граф высунулся в коридор и убедился в том, что брадобрей Борис поднялся вверх по лестнице. Ростов закрыл дверь парикмахерского салона и подошел к застекленному шкафу. В первых двух рядах на полках этого уже знакомого нам шкафа стояли шампуни производства компании «Красный волос». За этими рядами несгибаемых бойцов за чистоту и блеск волос стояли старые, запылившиеся бутылочки Ярослава. Граф вынул несколько бутылочек. Это были разные тоники и масла, однако пока Ростов не находил той бутылочки, которую искал.«Эта бутылочка точно должна быть здесь…» – подумал он.Чтобы найти то, что он искал, граф начал переставлять флаконы и бутылочки, словно играл в шахматы. И вот наконец за двумя покрытыми пылью флаконами французского одеколона граф обнаружил черную бутылочку, которую Ярослав называл «фонтан молодости».Ростов положил бутылочку в карман, поставил все флаконы и шампуни на место и поспешно сел в кресло. Граф закрыл глаза и положил голову на подголовник. Тут перед его мысленным взором предстала картина того, как Борис разрезает конверт лезвием опасной бритвы. Граф вскочил на ноги, схватил одно из лежавших около зеркала лезвий, положил его в карман и снова сел в кресло. В этот момент в комнату вошел Борис, бормоча, что начальство совсем с ума сошло и отрывает его от дела по сущим пустякам.Вернувшись в свою спальню, Ростов поставил волшебную черную бутылочку в шкаф и сел за письменный стол с путеводителем по Парижу издательства «Baedeker». Он посмотрел в оглавление, открыл пятидесятую страницу, где начиналось описание восьмого округа французской столицы. В этом разделе имелись описания Триумфальной арки, Гран-Пале, ресторана «Максим», церкви Святой Марии Магдалины, а также раскладывающаяся на двух листах карта. Граф вынул из кармана лезвие, которое экспроприировал у парикмахера, и аккуратно вырезал карту из путеводителя. Потом красным карандашом прочертил линию от авеню Георга V к улице Пьера Шарона и далее к Елисейским Полям.Когда граф закончил с красным зигзагом на карте Парижа, он прошел в кабинет и снял с полки принадлежавший его отцу увесистый том «Опытов» Монтеня. Ростов перешел с томиком в спальню, сел к письменному столу великого князя и начал листать книгу. Он перечитывал подчеркнутые отцом строчки и особенно долго задержался на эссе под названием «Воспитание детей». Тут раздался бой часов, возвещавших о том, что наступил полдень.«Осталось сто семьдесят три раза», – подумал граф.Он глубоко вздохнул, покачал головой, два раза перекрестился и при помощи вынесенного из парикмахерской опасного лезвия начал вырезать двести страниц из этой поистине шедевральной книги.Arrivederci[124]Однажды в начале мая граф сидел в фойе отеля около пальм в кадках и, читая газету, наблюдал за выходившей из лифта итальянской парой, остановившейся в отеле. Она была высокой красоткой с черными волосами и в темном платье. Он был чуть ниже ее, в пиджаке и широких брюках. Граф не знал, с какой целью итальянская пара приехала в Москву, но каждый вечер они уезжали из отеля в семь часов вечера. В тот вечер они вышли из лифта без пяти семь, подошли к стойке консьержа Василия, который вручил им билеты на «Бориса Годунова» и подтвердил заказ столика в ресторане после окончания оперы. Потом пара подошла к стойке регистрации, чтобы оставить ключ от номера, который Аркадий поместил в ячейку двадцать восемь в четвертом ряду.Граф положил газету на столик, зевнул и потянулся. Он встал и подошел к дверям отеля, словно хотел посмотреть, какая на улице погода. Снаружи швейцар Родион поприветствовал итальянскую пару, махнул рукой, чтобы к входу подъехало такси, и открыл итальянцам дверь автомобиля. Когда пара села и автомобиль отъехал, граф развернулся, пересек фойе и стал подниматься по лестнице (начиная с 1952 года Ростов перестал подниматься, перешагивая через ступеньку, и теперь наступал на каждую). Граф поднялся на четвертый этаж и подошел к двадцать восьмой по счету двери. Из кармана жилета он двумя пальцами достал подаренный ему Ниной ключ, посмотрел налево, затем направо и вошел в номер.В номере 428 граф не был с начала тридцатых годов, то есть со времен, когда Анна пыталась найти работу в кино. Граф не стал рассматривать, как за эти годы изменилась обстановка номера, а прямиком прошел в спальню и решительным движением открыл дверь шкафа. В шкафу висели платья итальянской красавицы – все до колена, с короткими рукавами и однотонные (граф должен был признать, что такой фасон очень шел красавице). Ростов закрыл дверцу шкафа и открыл другую. Внутри висели брюки, а также лежала фуражка того фасона, который часто носят продавцы газет. Граф выбрал пару брюк, потом во втором сверху ящике комода нашел белый свитер. Он вынул из кармана наволочку и положил в нее выбранную одежду. Потом подошел к входной двери, приоткрыл ее, убедился, что в коридоре никого нет, и вышел.Только когда замок двери щелкнул и закрылся, граф сообразил, что ему надо было взять и фуражку продавца газет. Он засунул пальцы в карман жилета и услышал звук тележки обслуживания, на которой гостям доставляли в номер еду. Ростов быстро вышел на служебную лестницу до того, как из-за угла в коридоре появился Олег с тележкой.В одиннадцать часов вечера Ростов сидел в баре «Шаляпин» с бокалом бренди и думал о том, что он уже добыл, и о том, что ему еще предстояло достать. У него был путеводитель «Baedeker», золотые монеты, отчеканенные в честь коронации Екатерины II, а также большая иголка и длинная нитка, которыми его снабдила Марина. Графу предстояло сделать еще пару дел, самым сложным из которых было то, что он должен был придумать, как именно отправить определенное сообщение. С момента, когда в уме графа сложился план, он знал, что именно эта задача окажется наиболее сложной. Это сообщение нельзя было отправить телеграммой. Но в конечном счете, если никаких вариантов не оставалось, граф был готов привести свой план в действие и без отправки этого важного сообщения. Граф допил бренди и уже собирался подниматься наверх, как напротив него за стойкой бара появился Аудриус с бутылкой.– Позволите предложить вам за счет заведения?После того как графу исполнилось шестьдесят лет, он старался не пить спиртное после одиннадцати вечера. Он пришел к выводу, что лишняя выпитая рюмка или бокал, точно так же, как и маленькие дети, могут не давать по ночам спать. Однако отказываться от предложения бармена было невежливо, особенно после того, как он на глазах у Ростова открыл новую бутылку. Поэтому граф с благодарностью кивнул Аудриусу, уселся поудобнее и начал следить за тем, что делали несколько громко смеявшихся американцев в дальнем конце бара.Американцы смеялись над незадачливым продавцом торговых автоматов из Нью-Джерси. Поначалу с молодым американцем никто даже не хотел говорить по телефону, но с апреля месяца удача улыбалась ему, и он назначал встречи и общался с высшими руководителями в самых разных областях и отраслях промышленности. Он встречался с представителями комиссариата продовольствия, финансов, труда, образования и даже иностранных дел. Американские журналисты считали, что продать торговый автомат в России так же сложно, как повесить портрет Джорджа Вашингтона в Кремле, поэтому с большим удивлением следили за успехами своего молодого соотечественника. Успехи Вебстера объяснялись тем, что он попросил отца прислать ему образцы товаров, которые обычно продают в торговых автоматах: сигареты и шоколадные батончики. Его отец прислал пятьдесят ящиков этого добра. После этого все двери перед молодым американцем оказались гостеприимно открытыми, потому что всем нравились американские сигареты и шоколадные батончики.– Я очень надеялся на то, что на сегодняшней встрече продам партию торговых автоматов, – говорил Вебстер.Американец принялся рассказывать, как прошла его последняя деловая встреча, а граф подумал о том, что Ричард чем-то был похож на Вебстера. Ричард был щедрым, любознательным и не боялся того, что люди над ним посмеются.Граф поставил бокал на стойку бара.«Может быть, все-таки можно что-то придумать? Может быть, есть способ…» – подумал он.Граф не успел ответить на вопрос, который сам себе задал, как пухлый американец дружески помахал кому-то рукой. Граф обернулся и увидел известного профессора из Ленинградского университета…Около полуночи Вебстер расплатился за напитки в баре, похлопал по плечу приятелей и двинулся вверх по лестнице, насвистывая мелодию, отдаленно напоминавшую «Интернационал». На четвертом этаже, стоя перед дверью своего номера, он долго искал в карманах ключ. Но, войдя в номер, он тут же протрезвел.Последнее произошло сразу после того, как сидевший в кресле граф включил лампу.Американец увидел, что в комнате сидит человек, но не стал кричать и скандалить.– Простите, – произнес он с блаженной улыбкой пьяного. – Это, видимо, не мой номер.– Нет, – ответил граф, – это ваш номер.– Да? Ну, если это мой номер, то это вы находитесь в чужом…– Возможно, – сказал граф. – Но суть не в этом.Американец подошел поближе к Ростову.– Вы официант из «Боярского», если не ошибаюсь?– Да, я официант.Американец кивнул.– И зовут вас…– Ростов. Александр Ростов.– Мистер Ростов, я предложил бы вам выпить, но час уже поздний, и у меня завтра ранняя встреча. Чем могу быть вам полезен?– Мистер Вебстер, вы действительно можете быть мне очень полезным. Понимаете, мне нужно передать письмо в Париж человеку, которого вы, вполне вероятно, можете знать…И тут, несмотря на поздний час и раннюю встречу, Пухлый Вебстер все-таки предложил графу виски.Как мы уже знаем, Ростов стремился не пить после одиннадцати вечера, а после полуночи вообще запретил себе прикасаться к спиртному. Он даже несколько раз цитировал Софье своего отца, который говорил, что такое поведение приводит только к глупостям, порочным связям, а также карточным долгам.Но после того как он пробрался в номер американца и договорился о том, как отправит письмо, Ростов неожиданно подумал, что в подобной ситуации после полуночи Хамфри Богарт вряд ли отказался бы от спиртного. Более того, из всех просмотренных Ростовым фильмов с участием этого актера можно было сделать вывод, что Богарт предпочитал пить после полуночи, тогда, когда оркестр замолкал, посетители бара расползались по домам, а питейное заведение пустело. Богарт пил в часы, когда двери салунов запирались, свет становился приглушенным, на столе появлялась бутылка виски, и деятельные и целеустремленные люди могли спокойно и не отвлекаясь поговорить.– Хорошо, – ответил граф. – Сейчас стакан виски будет кстати.И действительно, стакан виски, как выразился граф, «был кстати». Точно так же, как и второй стакан.После того как Ростов попрощался с Вебстером (который на прощание дал ему пачку американских сигарет для Анны и шоколадку для Софьи), он отправился к себе в прекрасном расположении духа.Коридор четвертого этажа был пуст. За закрытыми дверями номеров спали практичные и предсказуемые люди. Они лежали под одеялами и видели сны, оставив коридор и все общественные пространства отеля для таких людей, как Самюэль Спадский, Филип Марлоу[125] и Александр Ильич Ростов…«Да, – мысленно произнес граф. – Я – официант».Настроившись на волну частных детективов и героев комиксов, граф краем глаза поглядывал на дверь номера четыреста двадцать восемь.Опера «Борис Годунов» длится три с половиной часа. Ужин после театра мог занять часа полтора. Следовательно, итальянцы должны были вернуться в отель примерно через полчаса. Граф постучал в дверь, прислушался и снова постучал. После этого он достал ключ из жилетного кармана и быстро, без малейших угрызений совести переступил порог номера.Окинув взглядом комнату, он заметил, что в ней уже побывала горничная и подготовила номер ко сну гостей. Все вещи находились на своих местах: стулья стояли где положено, журналы лежали на столике, в графине, рядом с которым стояли два стакана, была вода. В спальне уголок покрывала и лежавшего под ним одеяла были гостеприимно завернуты под углом сорок пять градусов.Ростов открыл правую створку шкафа, чтобы взять фуражку продавца газет, и обратил внимание на вещь, которую раньше не заметил. На верхней полке лежал пакет из коричневой оберточной бумаги, обвязанный бечевкой. Судя по форме пакета, в нем лежало что-то вроде небольшой статуэтки.Граф надел фуражку продавца газет, взял с полки сверток, положил на кровать, развязал бечевку и посмотрел, что скрывает бумага. Внутри был набор матрешек. Такие матрешки продавались во многих магазинах города. Матрешка – идеальная игрушка, которую родители могут привести домой своим детям…И в матрешке, кстати, можно что-то спрятать…Ростов сел на кровать и открыл самую большую матрешку. Потом открыл ту, которая была внутри первой. Потом третью. И в тот момент, когда он собирался открыть четвертую, граф услышал, что в замочную скважину вставляют ключ.На короткое мгновение этот деятельный и целеустремленный человек превратился в человека, который совершенно не представлял, что ему делать. Но как только он услышал голоса итальянцев, граф схватил матрешек в охапку, залез в шкаф и закрыл за собой дверь. Вверху шкафа находилась длинная полка, а под ней была горизонтальная штанга, на которой висели платья и пиджаки. Поэтому графу пришлось склонить в прямом и переносном смысле голову, чтобы поместиться в шкафу.Пара разделась в прихожей очень быстро, и мужчина с женщиной вошли в спальню. «Если они вдвоем уйдут в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, тогда я смогу выбраться незамеченным», – подумал граф. Но в номере была очень маленькая ванная комната, и поэтому жена с мужем отправились туда по очереди.Ростов слышал, как пара готовится ко сну, чистит зубы и хлопает дверями. Потом он понял, что они забрались в кровать, взяли книги и принялись читать, перелистывая страницы. Однако изба-читальня работала недолго, и через пятнадцать минут, которые показались графу вечностью, он услышал, как мужчина и женщина пожелали друг другу спокойной ночи, раздался звук поцелуя, и свет выключили. Милая пара решила отдохнуть, а не заниматься сексом…«Интересно, – подумал Ростов. – Как долго они будут засыпать?»Стараясь не шевелиться, он вслушивался в дыхание мужчины и женщины. Кто-то откашлялся, потом раздался вздох, потом чих. Потом кто-то перевернулся на другой бок. Граф уже начал волноваться, что сам заснет, но потом понял, что заснуть не сможет, потому что очень болела шея, которую пришлось согнуть, и к тому же ему хотелось в туалет.«Вот, пожалуйста, – подумал граф. – Еще одна причина, по которой не стоит пить после полуночи…»– Che cos’era questo?! Tesoro, svegliati!– Cos’и?– C’и qualcuno nella stanza!(Удар.)– Chi и la?– Scusa.– Claudio! Accendi la luce!(Удар.)– Scusa.(Звук падающего предмета.)– Arrivederci![126]Взросление– Вы готовы? – спросила Марина.Сидевшие на диване в номере актрисы Анна и граф кивнули.Марина торжественно открыла дверь спальни, из которой появилась Софья.Марина сшила девушке платье для концерта. Это было платье с длинными рукавами, плотно прилегавшее к телу и расширявшееся от коленей. Синий цвет океанских глубин прекрасно подчеркивал белизну кожи Софьи и темноту ее волос.Анна издала вздох восхищения.Марина сияла от радости.Ну а граф?Александр Ростов не был ни ученым, ни мудрецом. В свои шестьдесят четыре года он четко знал, что жизнь не продвигается резкими скачками. Жизнь медленно разворачивается. Каждый новый момент жизни является результатом тысяч изменений. Наши способности улучшаются или ухудшаются, мы набираемся опыта, а наши мнения постепенно меняются. События, происходящие в течение одного среднестатистического дня, меняют нашу жизнь не больше, чем пара горошин перца вкус кастрюли супа. Но когда Софья в новом платье вышла из спальни, Ростов должен был признать, что она стала взрослой. С одной стороны, граф видел в Софье тихую, спокойную девочку, которую он знал уже много лет и которая полагалась на его помощь и советы, а с другой – красивую и грациозную женщину, которая полагалась только на себя.– Ну, что скажете? – спросила Софья.– У меня нет слов, – ответил граф.– Ты выглядишь просто потрясающе! – воскликнула Анна.– Правда, потрясающе, – подтвердила Марина.Софья улыбнулась, Анна громко захлопала в ладоши, и девушка немного покрутилась перед ними.И тут граф увидел, что платье сшито так, что оставляло спину Софьи голой. Ростов был просто в шоке, он буквально не поверил своим глазам. Тафта спадала с ее плеч, оставляя спину открытой почти до талии.Граф повернулся к Анне:– Подозреваю, что это было твоей задумкой!Актриса перестала хлопать.– Что было моей задумкой?Граф махнул рукой в сторону Софьи.– Это оголяющее платье. Видимо, фасон ты выбрала из своих журналов.Анна не успела ответить, как Марина громко топнула ногой.– Этот фасон придумала я!Графа удивила такая бурная реакция. Он посмотрел на швею и увидел, что один ее глаз косил в потолок, а другой сверлил его гневным взглядом.– Это платье по моему фасону, – громко заявила Марина. – Я сама его сшила для моей Софьи!Ростов понял, что ненароком обидел творца и создателя платья, поэтому перешел на более спокойный и примирительный тон:– Марина, вне всякого сомнения, это очень красивое платье. Более того, это одно из самых красивых платьев, которое мне лично довелось видеть. – Граф смущенно рассмеялся, надеясь, что его заявление немного разрядит атмосферу, здравый смысл победит, и никто не будет обижаться. – Просто Софья будет играть Рахманинова в «Palais Garnier». Мне бы очень хотелось, чтобы публика больше внимания обращала на исполнение, чем на ее голую спину.– Поэтому ты предпочитаешь одеть ее в мешковину, – заметила швея. – Чтобы ничто не отвлекало публику от музыки и ее исполнения.– Нет, мешковину я бы не рекомендовал, – возразил граф. – Я хотел бы найти какой-нибудь усредненный вариант, который бы всех нас устраивал.Марина снова топнула ногой.– Хватит! Александр Ильич, только потому, что ты наблюдал комету 1812 года, Софья не обязана выходить на сцену в ползунках и слюнявчике.Граф начал возражать, но его прервала Анна:– Давайте послушаем мнение Софьи.Они повернулись к девушке, которая, казалось, не слышала их спор и любовалась собой в зеркале. Софья повернулась и взяла Марину за руки.– Мне кажется, что это прекрасное платье.Марина с торжеством посмотрела на графа, снова повернулась к Софье, наклонила голову и критическим взглядом осмотрела свою работу.– Что думаешь? – спросила швею Анна, вставшая с ней рядом.– Чего-то не хватает…– Плаща с капюшоном? – пробормотал граф.Женщины проигнорировали его реплику.– Я знаю, – произнесла Анна. Она ушла в спальню и вернулась с легким шарфом с заколкой, украшенной сапфиром. Актриса передала шарф Марине, которая обернула его вокруг шеи Софьи и отошла, чтобы оценить результат.– Идеально, – признали женщины.– А это правда? – спросила Анна графа, когда они вместе после примерки платья шли по коридору.– Что, правда?– Ты действительно видел комету восемьсот двенадцатого года?Граф фыркнул.– Если у меня хорошие манеры и есть чувство такта, это совершенно не значит, что я зануда.Анна улыбнулась.– Хорошие манеры? Ты и не заметил, что только что фыркнул?– Вполне возможно. Не забывай, что я еще и отец! Что прикажешь в этой ситуации делать? Взять и отказаться от всех обязанностей, связанных с воспитанием ребенка, как царь отказывается от трона?– Снять с себя обязанности и отречься от престола! – рассмеялась Анна. – Ни в коем случае, ваше величество!Они дошли до места, откуда уже была видна служебная лестница. Граф остановился и улыбнулся Анне деланой улыбкой.– Мне пора на планерку в «Боярском». Следовательно, я должен откланяться и сказать тебе adieu. – Граф кивнул Анне и исчез за дверью служебной лестницы.Как только Ростов вышел на лестницу, он тут же почувствовал себя лучше. Вокруг была тишина, которая в сочетании с планомерной геометрией лестницы оказывала успокаивающее действие, словно он находился в церкви или у себя в кабинете, то есть в местах, созданных для уединения и размышлений. Но вдруг наверху открылась дверь, и на лестничную площадку спустилась Анна.Граф не поверил своим глазам.– Что ты здесь делаешь? – спросил он шепотом актрису.– Спускаюсь в фойе, – ответила она. – Ты можешь меня вниз проводить?– Нет, не могу. Это служебная лестница!– Но я остановилась в этом отеле.– Именно об этом я и говорю. Служебная лестница предназначена для тех, кто прислуживает, а не для гостей отеля.Анна улыбнулась и сделала шаг к графу.– Какая вожжа тебе под хвост попала?– Никакая вожжа мне под хвост не попадала.– Хорошо, – с философским видом произнесла Анна. – Я понимаю, почему ты так разнервничался. Отец только что понял, что его дочь превратилась в красивую молодую женщину.– Я совсем не разнервничался, – сказал граф и сделал шаг назад. – Просто я считаю, что вырез на платье слишком глубокий.– Но ты ведь согласишься, что в этом платье она выглядит потрясающе?– Соглашусь. Но не считаю обязательным демонстрировать всему миру каждый ее позвонок.Анна сделала шаг по направлению к графу.– Тебе вот, например, нравятся мои позвонки…– Ну это совершенно другая история, – отрезал граф и сделал шаг от актрисы.– Не уходи, я покажу тебе комету 1812 года, – произнесла Анна.– Начнем? – произнес «шахматный офицер».Эмиль с чуть слышным стоном подтолкнул меню по столу в его сторону.Андрей с Ростовым заерзали на стульях.Управляющий начал присутствовать на планерках руководства «Боярского» летом 1953 года, а в апреле 1954-го он приказал проводить встречи не на кухне Эмиля, где, как «шахматный офицер» выразился, было много «отвлекающих факторов», а у себя в кабинете. Специально для членов триумвирата в кабинет управляющего поставили в ряд перед его рабочим столом три стула с высокими спинками. Сиденья стульев были такими узкими, что, казалось, были сделаны для миниатюрных фрейлин при дворе Людовика XIV. Взрослому мужчине на таких стульях сидеть было крайне неудобно. В общем, вся обстановка встречи была тщательно продумана, чтобы граф, Эмиль и Андрей чувствовали себя как провинившиеся школьники, которых вызвали к директору.«Шахматный офицер» открыл меню, аккуратно положил его так, чтобы его края были параллельны краям стола, и, водя кончиком карандаша по строкам, прочитал предложение блюд гостям ресторана на тот день. Выражение лица управляющего было как у мастера, проверявшего работу неопытного подмастерья.Пока «шахматный офицер» изучал меню, трое «школьников» рассматривали обстановку кабинета. Если бы на стенах кабинета висели географические карты или таблица