подумал, – проговорил он, запинаясь, – о том, что, может быть, ты захочешь… Захочешь ли ты…Софья не привыкла видеть Ростова таким смущенным и рассмеялась.– Что я захочу, папа? Говори.Граф засунул руку в карман и достал фотографию, которая была вложена в книгу Михаила.– Я знаю, как бережно ты относишься к фотографии своих родителей, и вот я подумал… может быть, ты возьмешь с собой и мою фотографию?.. – Впервые за последние сорок лет граф покраснел от смущения.– Это единственная моя фотография, – признался он и протянул снимок Софье.Девушка взяла фотографию и хотела поблагодарить, но, взглянув на фото, захлопала в ладоши и рассмеялась.– Ну и усы у тебя!– Знаю, знаю, – сказал Ростов. – Этим усам завидовали все члены Клуба жокеев…Софья снова рассмеялась.– Если не хочешь, можешь и не брать, – сказал граф и протянул руку. – Я все понимаю.Софья прижала фотографию к груди.– Ни за что с ней не расстанусь, – произнесла она с улыбкой. Она снова посмотрела на фото и спросила: – А почему ты их сбрил?Действительно, почему?..Граф сделал большой глоток вина и рассказал Софье, как однажды в 1922 году какой-то хам в парикмахерской отрезал ему один ус.– Какой кошмар!– Да, было очень неприятно, – согласился граф. – Но, с другой стороны, благодаря этому произошли и некоторые приятные события.– Какие?Ростов объяснил, что через несколько дней после этого случая в ресторане на первом этаже мама Софьи подошла к графу и задала ему вопрос: «Куда они делись?» И после этого Нина и граф подружились.Софья сделала глоток вина.– Ты никогда не жалел о том, что вернулся в Россию после революции? – спросила она.Ростов внимательно посмотрел на дочь. Когда Софья вышла из спальни Анны в новом синем платье, он понял, что она стала взрослой, и вот теперь он получил еще одно подтверждение того, что дочь действительно выросла. По сути и по тону ее вопрос звучал не как вопрос ребенка родителю, а как вопрос, который один взрослый человек задает другому взрослому человеку о его жизненном выборе. И тогда граф сказал ей правду.– Когда я размышляю о жизни, мне кажется, что на важных, поворотных ее моментах всегда встречаются люди, которым суждено сыграть в ней определенную роль. Я не говорю о наполеонах, повлиявших на ход истории, а говорю о простых людях, которые повлияли на искусство, торговлю или мир идей. Такое ощущение, что сама жизнь нашла этих людей для того, чтобы они выполнили определенные задачи. С момента моего рождения только один раз было нужно, чтобы я находился в определенном месте в определенное время. Я говорю о том дне, когда твоя мама привела тебя в отель. И тот день я не променяю ни на что на свете.Софья встала и поцеловала отца в щеку. Потом она села и, откинувшись на спинку стула, произнесла: «Известные в истории «троицы».– Отлично! – воскликнул граф.Свечи горели, они пили вино и вспоминали известные в истории троицы: Отца, Сына и Святого Духа; ад, чистилище и рай; три московских дорожных кольца; трех магов; трех мушкетеров; трех ведьм из «Макбета», три головы Цербера; чтение, правописание и арифметику; веру, надежду и любовь (в этой троице главной, конечно, была любовь).– Прошлое, настоящее и будущее.– Начало, середина, конец.– Утро, день, вечер.– Солнце, луна, звезды.Они могли бы еще долго продолжать играть в эту игру, но граф наклонил голову, давая этим понять, что он проиграл, после того как Софья произнесла: «Андрей, Эмиль, Александр».В десять часов они задули свечи, вернулись в спальню и услышали стук в дверь. Софья и граф посмотрели друг на друга с грустной улыбкой. Они знали, что час настал.– Войдите! – громко произнес граф.На пороге стояла Марина, одетая в плащ и шляпку.– Простите, что так поздно.– Отнюдь. Ты как раз вовремя.Софья надела плащ, а граф взял ее чемодан и рюкзак. Втроем они спустились по служебной лестнице на четвертый этаж и дальше пошли вниз по главной лестнице отеля.В тот день Софья уже попрощалась с Аркадием и Василием, которые тем не менее покинули свои рабочие места, чтобы еще раз пожелать ей удачи. После них подошли одетый во фрак Андрей и Эмиль в фартуке. Даже Аудриус на несколько минут оставил гостей бара «Шаляпин». Все собрались вокруг Софьи и желали ей успешной поездки.– Ты будешь самой красивой девушкой в Париже, – сказал кто-то из присутствующих.– Потом расскажешь, как прошел концерт.– Возьмите ее чемодан.– Да, поезд уже через час.Марина вышла на улицу, чтобы взять такси, а Андрей, Эмиль, Аудриус, Василий и Аркадий отошли на несколько шагов, словно заранее договорились дать возможность графу спокойно попрощаться с дочерью. Они обнялись, и Софья вышла на улицу из дверей отеля «Метрополь».Граф вернулся в свою спальню, осмотрелся и констатировал, что стало неожиданно тихо.«Вот так выглядит пустое гнездо», – подумал он.Он налил себе пару глотков бренди, сел за письменный стол великого князя и на маркированной логотипом отеля бумаге написал пять писем. Потом положил письма в ящик стола, надел пижаму, почистил зубы и, несмотря на то, что верхняя кровать устроенных им нар была свободна, лег на старое место внизу под мягким матрасом.КасабланкаПосле начала Второй мировой войны многие пытались бежать из Европы и перебраться в Америку. Из Европы можно было уплыть на пароходах, отходящих в Новый Свет из нейтральной Португалии. Однако далеко не все могли добраться до Лиссабона. Люди пытались добраться до Лиссабона сложным и обходным путем. Можно было доехать до Марселя, доплыть до Орана[134], откуда на поезде, машине или пешком перебраться во Французское Марокко[135]и доехать до Касабланки. В этом городе те, у кого были деньги, влияние или связи, могли сесть на пароход до Лиссабона, после чего отправиться в Новый Свет. Но очень многим, у кого не было средств, оставалось только ждать…– Александр, – прошептал Осип, – я уже начисто забыл о том, насколько это интересный и захватывающий фильм…– Тише, – прошептал граф в ответ. – Картина уже начинается…Как читатель, возможно, помнит, граф и Осип стали встречаться раз в месяц начиная с 1930 года. Постепенно их встречи становились более редкими. Потом они начали встречаться раз в квартал, потом раз в полгода, а потом и совсем перестали видеться.Почему? – спросит пытливый читатель.Разве для этого должны были найтись какие-то особые причины? Вот вы сами, например, все так же встречаетесь с людьми, с которыми общались двадцать лет назад? Ростов и Осип прекрасно относились друг к другу, но жизнь заставляла их решать разные задачи, поэтому времени на встречи не оставалось. Однажды в начале июня Осип с коллегой ужинали в ресторане «Боярский». После того как они поели, Осип подошел к графу и сказал, что они давненько не встречались.– Да, – ответил Ростов. – Надо бы собраться и посмотреть фильм.– Чем раньше, тем лучше, – согласился Осип с улыбкой.Разговор мог бы на этом и закончиться, но, когда Осип повернулся, чтобы подойти к ожидавшему его у дверей коллеге, граф взял бывшего полковника за рукав.– Скажи мне, ведь есть огромная разница между общим высказыванием намерений и четким планом? – произнес граф. – Чем раньше, тем лучше, верно? Так давай встретимся на следующей неделе!Осип повернулся к графу и внимательно на него посмотрел.– Александр, ты совершенно прав. Как насчет девятнадцатого?– Девятнадцатое? Просто идеально!– Что будем смотреть?– «Касабланку», – не моргнув глазом, ответил Ростов.– «Касабланку»… – неуверенно повторил Осип.– Хамфри Богарт – твой любимый актер.– Это да, но «Касабланка» – просто любовная история и картина, в которой снялся Богарт.– Не согласен. Я считаю, что «Касабланка» – одна из его лучших картин.– Разве что потому, что он полфильма одет в белую куртку, как у тебя.– Не смешно.– В любом случае я не хочу смотреть «Касабланку», – отрезал Осип.Граф молчал как рыба.– Ладно, – произнес Осип со вздохом. – Если ты выбрал фильм, то я буду выбирать еду.Осип оживился, как только включили кинопроектор…В пустыне убивают двух немецких курьеров, потом подозреваемых собирают на торговой площади, застреливают беглеца, обчищают карманы британца, прилетает самолет гестапо, люди слушают музыку и веселятся в клубе Рика «Café Américain», а документы прячут в пианино. Все это происходит в первые десять минут фильма…На двадцатой минуте картины капитан Рено отдает приказ арестовать Угарте. Офицер, который должен выполнить этот приказ, отдает честь (то же самое делает и Осип). Когда Угарте бросается между охранниками, захлопывает дверь, вынимает пистолет и делает четыре выстрела, Осип вскакивает, хлопает дверью и выхватывает пистолет.(Угарте некуда спрятаться, и он стремительно бежит по коридору. Он видит Рика и хватает его за рукав.)Угарте: Рик! Рик, помоги мне!Рик: Не веди себя как дурак. Ты от них не убежишь.Угарте: Рик, спрячь меня. Сделай что-нибудь! Ты должен мне помочь, Рик.Сделай что-нибудь! Рик! Рик!(Рик спокойно смотрит, как охранники и жандармы уводят Угарте.)Клиент бара: Рик, когда за мной придут, я надеюсь, что ты мне поможешь не так, как ему.Рик: Я не собираюсь ради других людей рисковать.(Он идет между столов заведения. Клиенты находятся в расстроенных чувствах, некоторые из них готовы уйти. Рик говорит спокойным голосом.)Рик: Извините за беспокойство, но все уже позади. Все в порядке. Садитесь и расслабьтесь… Давай, Сэм.Сэм и его оркестр начинают играть. Клиенты бара успокаиваются… В этот момент Осип наклонился к уху графа.– Ты был совершенно прав, Александр. В этой картине Богарт просто великолепен. Ты видел, каким спокойным он был, когда Угарте увели? И когда этот надменный американец произносит свою самодовольную реплику, он даже не смотрит на него, когда ему отвечает. А потом он дает указание оркестру играть и занимается своими делами как ни в чем не бывало.Граф выслушал Осипа, нахмурился, встал и совершенно неожиданно выключил проектор.– Мы будем смотреть кино или про него говорить?– Будем смотреть, – с удивлением ответил Осип.– До самого конца?– До титров.Ростов включил кинопроектор, и Осип до конца картины неотрывно смотрел на экран.Впрочем, стоит отметить, что сам граф, несмотря на то что он приструнил Осипа, не с самым большим вниманием смотрел фильм. Да, он смотрел, когда на тридцать восьмой минуте картины Сэм увидел, как Рик в полном одиночестве пьет виски в салуне. Дым от сигареты Рика превратился в кадры воспоминаний о его жизни в Париже с Ильзой, и граф тоже начал думать о столице Франции.Однако Ростов не вспоминал собственные парижские деньки. Он представлял, что сейчас делает в этом городе Софья. Представлял, как в клубах пара и дыма Софья сходит на платформу на Северном вокзале. Вот через несколько минут она с чемоданом в руке выходит на улицу вместе с другими музыкантами и ждет автобуса. Он представлял, как Софья смотрит из окна автобуса на проносящиеся мимо достопримечательности города по пути в отель, в котором молодые музыканты пробудут до концерта под тщательным наблюдением двух преподавателей консерватории, двух представителей ВОКСа, культурного атташе, а также трех кагэбэшников, которые выехали вместе с оркестром в невинной роли технического персонала, ответственного за исправность музыкальных инструментов…Но когда сюжетная линия картины вернулась из Парижа в Касабланку, граф перестал думать о дочери. Он следил за действием фильма, краем глаза видя, что Осип полностью захвачен тем, что происходит на экране.Самое большое наслаждение граф получил от того, как увлеченно его друг смотрел последние минуты фильма. После того как майор Штрассер замертво упал на землю, а капитан Рено нахмурился при виде бутылки воды «Виши», бросил ее в мусорное ведро, пинком отправив его в угол, бывший полковник Красной армии, а ныне ответственный партийный работник Осип Глебников, сидя на краешке стула, нахмурился при виде воображаемой бутылки, «бросил» ее и «пнул ногой».Противники, а также отпущение всех грехов– Добрый вечер и добро пожаловать в «Боярский»! – произнес граф по-русски паре средних лет со светлыми волосами и голубыми глазами. Супруги отвлеклись от чтения меню и посмотрели на него.– Do you speak English?[136] – спросил мужчина с заметным скандинавским акцентом.– Добрый вечер и добро пожаловать в «Боярский»! – произнес граф по-английски. – Меня зовут Александр, и я буду вас сегодня обслуживать. Могу вам предложить аперитив и потом рассказать о блюдах, рекомендуемых шеф-поваром, и «блюде дня»?– Мы готовы сделать заказ, – произнес мужчина.– Мы только что приехали в отель после длительного путешествия, – объяснила супруга с усталой улыбкой.– Простите, позвольте спросить, откуда вы? – поинтересовался Ростов.– Мы приехали из Хельсинки, – слегка нетерпеливым тоном ответил мужчина.– В таком случае, tervetuloa Moskova[137], – сказал граф.– Kiitos[138], – с улыбкой ответила женщина.– Учитывая, что ваше путешествие было долгим, я прослежу за тем, чтобы ваш заказ приготовили без промедления. Но до того как вы сделаете заказ, будьте любезны, скажите, в каком номере вы остановились?После разработки своего плана граф знал, что ему придется стащить кое-что у шведа, норвежца, датчанина или финна. Надо сказать, что в «Метрополе» довольно часто останавливались гости из Скандинавии. В принципе, стащить то, что было нужно графу, было не так уж и трудно, но вот последствия этой акции могли быть непредсказуемыми. Тот, у кого граф совершил бы кражу, известил бы о пропаже руководство отеля, после чего об этом узнала бы милиция. Могли начать допрашивать сотрудников отеля, обыскивать их комнаты или даже предупредить пограничников. Поэтому залезать в карман к скандинаву пришлось бы под самый конец. Следовательно, граф очень хотел, чтобы какой-нибудь мужчина-скандинав находился бы в отеле в тот критический момент, когда это будет совершенно необходимо.Граф с тревогой в сердце наблюдал, как один путешественник отбыл назад в Стокгольм тринадцатого июня. Семнадцатого июня норвежская газета отозвала из Москвы или отправила в командировку по стране своего корреспондента, проживавшего в «Метрополе». Граф укорял себя за то, что не пошел на решительный шаг. Но вот когда до начала выполнения плана оставалось менее суток, в отеле поселилась эта милая финская чета, причем села за столик, который он обслуживал.Тут возникло одно серьезное затруднение. Граф хотел выкрасть у финна его паспорт. Большинство находившихся в России иностранцев носили паспорт при себе, поэтому Ростов не мог рассчитывать на то, что финн оставит завтра утром свой паспорт в номере и уедет на экскурсию по городу. Следовательно, Ростову предстояло проникнуть в номер, в котором проживали финны, этой ночью.Нам бы очень хотелось, чтобы это было не так, но Судьба совершенно беспристрастна. Судьба справедлива и стремится поддерживать определенный баланс между нашими шансами на успех и неудачу во всех наших начинаниях. Судьба распорядилась так, что графу нужно было украсть паспорт в самую последнюю минуту, но та же Судьба послала ему небольшое утешение – в половине десятого вечера, когда граф спросил финнов, желают ли они десерт, они отказались, заявив, что устали и хотят спать.Вскоре после полуночи ресторан «Боярский» закрылся. Ростов пожелал доброй ночи Эмилю и Андрею, после чего поднялся по лестнице на третий этаж, дошел до двери номера 322, снял обувь, при помощи подаренного Ниной ключа открыл дверь и вошел внутрь.Многие годы, после того как его «околдовала» одна известная нам актриса, Ростов пребывал в рядах «невидимок». Вспоминая те далекие времена, граф молил, чтобы Венера окутала его дымкой, которой она скрыла от посторонних глаз своего сына Энея[139], когда тот бродил по улицам Карфагена. Благодаря этой дымке шаги Энея и удары его сердца никто не мог услышать, а его присутствие где-либо можно было сравнить с легким дуновением ветерка.Стояла вторая половина июня, и финны задернули занавески, чтобы им не мешал свет московской летней ночи. Между двумя не до конца задернутыми портьерами пробивалась узкая полоса света. Граф подошел к кровати и всмотрелся в лица спящей пары. Слава богу, что им было уже за сорок. Если бы финны были на пятнадцать лет моложе, они бы точно не спали. Они бы выпили за обедом по бутылке вина и, лежа в кровати, думали о чем угодно, только не о сне. Но этой финской паре было слегка за сорок. Они ели с аппетитом, пили умеренно и были достаточно мудры, чтобы радоваться тому, что их дети сейчас не с ними и они имеют возможность хорошо выспаться.Через пару минут граф вынул из ящика комода паспорт финна и сто пятьдесят финских марок. Он на цыпочках вышел из номера в коридор, который был совершенно пустым.Пожалуй, даже слишком пустым, потому что около двери граф не увидел своих туфель.«Черт подери! – подумал Ростов. – Видимо, убрали для того, чтобы почистить».Граф укорял себя за оплошность и представил, как завтра финны оставят на ресепшене его туфли, которые потом попадут в кучу оставленных гостями и невостребованных вещей в подвале. Поднимаясь вверх по служебной лестнице, Ростов размышлял о том, что пока все шло по плану.«Завтра вечером…» – подумал он, открывая дверь своей спальни… И тут он увидел, что за принадлежавшим великому князю столом сидел «шахматный офицер».Первым чувством графа при виде незваного гостя было праведное негодование. Рьяный охотник за «нестыковочками» и «несовпадениями», этот человек, учинивший обезличивание винных бутылок путем смывания с них этикеток, не просто вторгся в его личное пространство без разрешения! Он еще и уселся за стол, на котором великий князь писал пространные и аргументированные послания государственным мужам и давал советы друзьям в личной переписке. Граф уже открыл рот, чтобы выразить свое негодование, как вдруг увидел, что ящик письменного стола выдвинут, и в руках «шахматный офицер» держит листок бумаги.«О боже, – с чувством надвигающегося ужаса подумал Ростов, – письма…»Впрочем, дело было не только в письмах…Письма коллегам с выражением теплых дружеских чувств, может быть, пишут и не так часто, но тем не менее привлечь к ответственности по статье за такое письмо довольно сложно. Любой человек имеет полное право (и в некотором роде даже ответственность) делиться добрыми и теплыми чувствами со своими друзьями. Однако «шахматный офицер» держал в руке не одно из недавно написанных Ростовым писем. Он держал первую вырванную из путеводителя «Baedeker» карту Парижа, на которой граф красной линией нарисовал путь от авеню Георга V до американского посольства.Хотя на самом деле было уже не важно, что «шахматный офицер» держал в руках – письмо или карту. «Шахматный офицер» обернулся на звук открывающейся двери и на лице Ростова увидел не выражение негодования, а самого страшного ужаса, который подтверждал все обвинения против графа еще до того, как их высказали.– Старший официант Ростов, – произнес «шахматный офицер», словно появление графа в его собственной комнате управляющего очень удивило. – Вы человек поистине непростой. Вы интересуетесь вином… кухней… улицами Парижа.– Да, – произнес граф, стараясь собраться с мыслями и вести себя спокойно. – Недавно я перечитывал Пруста и решил вспомнить расположение округов города.– Конечно, – произнес «шахматный офицер».Безжалостности нет необходимости устраивать спектакли. Безжалостность может быть спокойной и тихой, если ей так хочется. Она может вздыхать, трясти с непониманием головой, даже сделать вид, что прощает проступок. Безжалостность может наступать медленно и методично. Поэтому «шахматный офицер» спокойно положил карту на стол великого князя, встал со стула, прошел по комнате и, не сказав ни слова, вышел в коридор.О чем думал «шахматный офицер», когда спускался на пять этажей вниз? Какие чувства он испытывал?Вполне возможно, что он радовался своей победе. В течение тридцати лет он чувствовал себя униженным графом, и поэтому ему было приятно, что он наконец поставит этого мажорного эрудита на место. Может быть, «шахматный офицер» чувствовал праведный гнев. Сам он происходил из народа, точнее из рабочей семьи, поэтому, возможно, был предан своему пролетарскому братству и считал личным оскорблением существование этого «бывшего», который раньше был хозяином этой жизни. А может, он просто был доволен ходом событий, потому что всегда завидовал графу. Те, кто с большим трудом учился в школе или кому в молодости было трудно найти друзей, всегда берут на заметку людей, которым в жизни все с виду дается легко.В общем, мы точно не знаем, какие именно чувства испытывал «шахматный офицер» в тот момент: злорадство, праведный гнев или просто удовлетворение. Однако мы точно знаем, что, когда «шахматный офицер» открыл дверь своего кабинета, он испытал шок потому, что противник, с которым он всего несколько минут до этого расстался на чердаке, теперь сидел за его рабочим столом с пистолетом в руках.Как такое возможно? – спросит читатель.Когда «шахматный офицер» вышел из комнаты, Ростов словно оцепенел от нахлынувших на него чувств: страха, ярости, сознания собственной вины и непонимания того, что происходит. Он должен был сжечь лишнюю карту Парижа, а не прятать ее в ящик письменного стола. Полгода тщательного планирования пошли прахом. И самым страшным было то, что он подвергал риску Софью. Какую цену придется заплатить ей за его оплошность?Однако в состоянии оцепенения граф находился не более пяти секунд. Потом он понял, что чувства – это всего лишь чувства и надо что-то делать.Резко развернувшись на пятках, Ростов вышел из комнаты, прошел по коридору, открыл дверь, выходящую на служебную лестницу, и прислушался к удалявшимся шагам «шахматного офицера». Граф был в носках и бесшумно, как кошка, проследовал вниз по лестнице. На пятом этаже он вышел в коридор, добежал до главной лестницы и стремглав бросился по ней вниз, как Софья в тринадцатилетнем возрасте.Словно скрытый дымкой Венеры, граф вбежал в ту часть здания, где был расположен кабинет «шахматного офицера». Ростов попробовал открыть дверь кабинета, но она оказалась запертой. С его губ уже были готовы сорваться ругательства, как он засунул пальцы в карман жилета и с облегчением обнаружил в нем Нинин ключ. Граф вошел в кабинет, закрыл дверь на замок и подошел к стене, у которой стояли железные шкафы «шахматного офицера». Он нашел вторую панель справа от портрета Карла Маркса, надавил на нее рукой, и дверца открылась. Ростов вынул инкрустированный ящичек, поставил его на письменный стол и открыл крышку.– Просто великолепно, – сказал он вслух.Потом он сел в кресло управляющего, вынул оба дуэльных пистолета, зарядил их и начал ждать. Он понимал, что до появления «шахматного офицера» у него оставались считаные секунды, и использовал их для того, чтобы успокоить дыхание и собраться с мыслями. Когда граф услышал, как «шахматный офицер» вставил ключ в замочную скважину, Ростов был уже спокоен и хладнокровен, как профессиональный убийца.Управляющему было настолько сложно представить себе, что граф может оказаться в его