– Точно! Только тут он совсем молодой. Его нипочем не узнать! – Как же ты его тогда узнала? – с ревностью спросил у нее Арсений. – Так я сколько раз видела у него в комнате фотографии, на которых он как раз такой молодой и есть. Потому сразу и узнала! Фима покачала головой. – Что-то тут не сходится. Павел Степанович совсем не Лопахин. – Точно! Смирнов он! – Смирнов Павел Степанович. Фамилия очень распространенная. Имя и отчество тоже не редки. Сколько же полных тезок нашего Пал Степаныча может существовать в стране? – Ни к чему нам собирать всех этих Смирновых, – возразил Арсений. – Не нужны они нам. Отпечатки пальцев врать не будут. Павел Степанович никакой не Смирнов, он Лопахин. Поехали к нему! Павла Степановича они обнаружили в его флигеле. Он возился возле окна, замазывал дыру, которая зияла в стене. – Все разваливается, – посетовал он, когда гости вошли в его комнату. – Просто беда. Хотел окно открыть, а из стены кусок штукатурки вывалился. – Судя по всему, вывалился он вместе с приличной частью кирпичной стены? – Да, да, так и есть. – Можно я задам вам вопрос? Что вы ищете, гражданин Лопахин? Услышав свою фамилию, Павел Степанович вздрогнул. Потом бросил шпатель обратно в ведро с раствором и выпрямился. – Давненько меня никто не называл этим именем. Вдвойне странно, что случилось это сейчас. – Значит, вы признаетесь, что все эти годы жили под чужим именем? – Не совсем под чужим. Павлом Степановичем моего деда звали по материнской линии. А Смирнова – это девичья фамилия моей бабушки. Так что, как видите, какое-то отношение к этому имени я все же имею. – Бросьте валять дурака. Вы живете по поддельным документам, обманываете всех много лет подряд. Но теперь все, теперь мы знаем, кто вы такой. Знаем, что вы состояли в банде Малкина. И один вопрос, который у нас остался: с какой целью вы поселились в этом месте? – А какая цель мне была нужна, чтобы устроиться в интернат? Тут нужен был учитель для отбившихся от рук мальчишек и девчонок. Место предлагалось с проживанием и питанием. Я одинок, а новая жизнь дала мне новое имя, но не дала нового жилья. Я подумал, что пригожусь в этом месте, и не прогадал. Все эти годы я усердно вдалбливал в головы мальчишек математику, физику и черчение. Учил их работать в мастерских. Что умел, все дал им. Что у меня не получилось в жизни, пусть получится у них. Что от меня зависело, я для этого сделал. Дал им базу, а уж дальше они пусть как хотят сами. – И только желание воспитать новое молодое поколение ученых и конструкторов является причиной вашего нахождения в стенах этого здания? – Какое же еще у меня могло быть желание? – Но почему именно сюда вы пришли в поисках работы и нового смысла в жизни? – А какая, собственно говоря, разница? – Вы не правы, разница есть, и очень большая. В другом месте вам не удалось бы вести свои поиски. – Поиски чего? – А вот на этот вопрос вы нам и ответьте. И Арсений указал на широкий провал в стене, который виднелся за спиной Павла Степановича. – Я ничего не ищу, – опустил тот глаза. – Здание разваливается. Ему нужен новый ремонт. – Капитальная реконструкция была проведена в этом здании чуть больше двадцати лет назад. За это время стены не могли начать разваливаться. А у вас во флигеле они выглядят так, словно по ним палили крупной картечью. Что вы тут ищете? – Ничего. – А по слухам, у Малкина в его особняке был сделан тайник, в котором он хранил награбленное. Фима с интересом взглянула на приятеля. Вот дает Арсений! – Преимущественно в тайнике Малкина хранилось золото и доллары. Всякую прочую валюту он презирал. Но золото лишь дорожает со временем. Да и доллар пока что от него не сильно отстает. Тот, кому повезет найти тайник Малкина, станет очень богатым человеком. А вам, гражданин Лопахин, хотелось бы богатства? – На что оно мне? Я уже старый человек. Мне о душе надо думать, а не о деньгах. Ну да, признаюсь, я слышал о том, что где-то в доме у Леонарда был сделан тайник. Даже знал, что он располагается где-то в стене. Но это же не преступление – искать клад? Если бы нашел, то пожертвовал бы деньги на ремонт здания и оснащение наших мастерских новым оборудованием. Того, что у нас есть, уже не хватает. Ребят в интернате стало гораздо больше, не хватает ни инструмента хорошего, ни станков. – Хорошо, что вы не отрицаете существование тайника с кладом. Как вы думаете, кто-нибудь еще мог интересоваться возможностью существования такого тайника? – Не знаю. Разве что Тамара Михайловна. – Она была посвящена в эту тайну? – Могу лишь предполагать, потому что как-то она обмолвилась, что раньше, когда не существовало еще надежной банковской системы, люди предпочитали хранить свои ценности по старинке, закапывали в землю или вмуровывали в стены своих домов. Конечно, может, это она просто так сказала, но мне запомнилось. Сам-то я точно знал, что у Малкина в особняке был сделан такой тайник. Сам для него механизм делал, если не знать ключа, в какой последовательности нажимать кнопки, нипочем не откроешь. Стену взрывать придется. И то не факт, что получится. Вместе со стеной легко взорвать и сам сейф. – Значит, знали, что искать надо не в саду, не в полу, а именно где-то в стенах? – По устройству заказанного механизма мне уже было ясно, что его установят именно в стену. – А устанавливал кто? Павел Степанович хмыкнул. – Это уже только сам Леня и знал. Но думаю, что Черпак, Силя и Шурик. Эти трое как-то внезапно разом исчезли. А в дальнем углу сада появилось три новых кленовых дерева. Леня клены считал сторожами, сажал их перед входом или там, где что-то нужно было охранять. Так-то с озеленением у него на участке к этому времени давно было уже закончено, а вдруг ни с того ни с сего эти три дерева привезли. Большие уже такие деревья, с хорошей корневой системой. Их в большие ямы нужно было сажать. Вечером садовник для них ямы закончил копать, специально поглубже сделал, как Леня ему и велел, а утром деревья уже посажены были. Вот кто их ночью посадил? И что под их корнями спрятал? Как вы сами думаете? Арсений, а вместе с ним и остальные невольно поежились от возникших у них в головах образов. Ночь. Несколько человек стоят под темным небом. Они еще не подозревают ничего дурного, но звучат выстрелы, и все трое падают словно подкошенные. Тела их сбрасывают в заранее приготовленные для этой цели ямы. И утром уже ничего не изобличает случившуюся ночью на этом месте трагедию. Мирно шелестят молодые клены своей резной листвой, с каждым годом они становятся все выше и мощнее. Еще бы, ведь под корнями у каждого дерева спрятан такой основательный запас питания, которого им хватит надолго. – Меня ждала та же участь. Я в этом даже не сомневался. От смерти меня спасло только то, что Малкина арестовали раньше, чем он успел распорядиться на мой счет. Конечно, кто-то скажет, раз доказательств нет, то это лишь мои личные предположения. Но, как бы там ни было, про этих троих больше никто никогда не слышал. И когда Леонарда и остальных начали задерживать, этих троих полиция так и не смогла обнаружить. Так что я почти уверен, что лежат ребятки в саду под деревьями. Иногда я даже навещаю их, разговариваю с ними. Больше-то никто к ним не приходит. – Расскажите лучше, как вы сумели стать учителем математики? – Ничего сложного. Когда я купил себе поддельные документы, к ним прилагался диплом педагогического вуза. И я подумал: «Почему бы и нет? Был конструктором, стану педагогом. Все лучше, чем для бандитов железки точить». К этому времени свой особняк Леня уже передал государству. Дом культуры решили в нем больше не делать, потому что культуры в стране уже почти не осталось. Зато за время девяностых появилось множество проблемных детей. И тут поместили подростков, нуждающихся в усиленном внимании медиков. – Тамара Михайловна уже тогда была директором? – Она сюда поступила простым учителем. Это уже потом она взлетела по карьерной лестнице. – Вы знали, что Тамара Михайловна приходилась вашему другу Малкину двоюродной племянницей? – Сначала я и понятия не имел. Леонард никогда не общался со своими родственниками и не упоминал о них. – И тем не менее участок земли был выделен Тамаре Михайловне непосредственно перед тем, как Малкина отправили за решетку. И строительство дома она начала в то же время. – Ничего на этот счет не могу вам сказать. Я начал новую жизнь Павла Степановича, и о своем настоящем прошлом никому никогда не болтал. Тамара, по понятным причинам, свою родственную связь с представителем уголовного мира тщательно скрывала. Если даже какое-то личное общение у них с Леней и было, то это прошло мимо меня. – А как вам удалось уйти от ответственности в момент ареста всей вашей группировки? – Я никогда не участвовал непосредственно в делах моих лихих товарищей. Мастерскую свою, которую мне помог открыть Малкин, вместе со всем, что могло меня выдать, я ради такого дела не пожалел, уничтожил подчистую. – Вместе с собой! – Все должно было выглядеть так, словно я погиб во время пожара у себя на рабочем месте. И когда я наблюдал за тем, как огонь пожирает стены всего того, ради чего я жил и чем дорожил, я внезапно подумал, что вместе с этими стенами огонь уничтожает и меня самого. И что пришло время начать мне новую жизнь. У меня оставалось немного денег из тех, что Малкин заплатил мне за изготовление металлического хранилища для своих сокровищ. Время в стране было неспокойным. Продавалось и покупалось буквально все. В том числе и документы. На эти деньги я и купил себе новый паспорт. – Захотели стать учителем? – Не выбирал специально, взял что дают. Это был паспорт какого-то умершего бомжа. Но его имя и фамилия совпадали с именем и фамилией моих предков. Это показалось мне добрым предзнаменованием. Его я и выбрал. И не жалею. Как я уже говорил, к паспорту в виде бонуса мне отдали диплом учителя. Даже денег лишних с меня за него не попросили. Да и неудивительно, на тот момент такое образование не котировалось совершенно. Учителям в школах и преподавателям в вузах платили сущие копейки, но я был рад и им. Это были честные деньги, и мне они казались дороже всех тех, что я заработал у Малкина. Те прошли у меня сквозь пальцы, не оставив ничего, кроме чувства грязи на руках. С тех пор я прожил двадцать спокойных лет в окружении учеников, которых я обучал всему, что знал сам. Очень жаль, что теперь все закончилось. – Жизнь по поддельным документам – это не такое уж страшное преступление. Тем более что в своей новой жизни вы занимались исключительно благородным делом. Уверен, что суд учтет это. А если вы окажете содействие следствию, то я лично замолвлю за вас словечко. Павел Степанович просиял и воскликнул: – Я готов! А что нужно делать? – Вы должны постараться вспомнить все, что Леонард рассказывал про свою семью. – У него никого не было. Родители умерли. Никого, кроме дальней родни, не осталось, но с ними Малкин не общался, как и они с ним. – Бросьте вы мне заливать про этих дальних родственников. Я знаю, его с ними ничего не связывало, кроме кровных уз, о которых обе стороны не любили вспоминать. Я о другом спрашиваю. – О чем? – Леонард ведь был мужчина еще не старый, при деньгах, такой не мог остаться без женского внимания. – Леня никогда не был женат.