Джо захлестнула волна гнева, сменившегося отчаянием и чувством изнеможения. Последним дал о себе знать стыд. – Что ж, тогда… Извините, Найлс. Я вас подвела. – Не извиняйтесь. Вы автор, мисс Марч, а я редактор. Подводить меня снова и снова – ваш священный долг, а мой долг – вновь и вновь наставлять вас на путь истинный. Вы ко мне с пряником, я к вам с кнутом; вы ко мне с кнутом, а я к вам с пряником. Такая управленческая тактика составляет основу нашей славной профессии. Я бы сказал, от нее зависят жизни. Джо выдавила из себя слабую улыбку. Она понимала, что Найлс с ней нежничает, но тем не менее была ему за это признательна. Она глубоко вздохнула, дабы собраться с мыслями. – Что же теперь? – Теперь? Теперь надо переписывать, мисс Марч. – объяснился Найлс, подкрепляя свои слова жестами. – Садитесь и снова приступайте с работе. С сестрами у вас полный бардак. – Бардак – достаточно обобщенный термин, – ответила она, пытаясь не хмуриться. – Про Бет практически ничего не написано. – Неправда, – заерзала на стуле Джо. Она намеренно не стала упоминать о том, что случилось с сестрой. Ей не хотелось, чтобы матушка, прочитав книгу, вновь пережила боль от потери Бет: они все и без того едва сдерживались, чтобы не разрыдаться, когда в разговоре всплывало ее имя. После похорон даже в письмах к отцу они старались избегать этой темы. «Потому что боль – не вымышленная история, и у ее истории не должно быть конца. Она не может умереть ни в книге, ни в реальности». «Моя Бет не может закончиться». Найлс вздохнул. – И потом имеется проблема с Джо. – Джо? А с Джо что не так? – Этого она никак не ожидала. – Не знаю. Я вас об этом спрашиваю, – с отчаянием в голосе проговорил Найлс. – Такое впечатление, что вы вообще не хотите рассказывать о ее будущем. – У нее, разумеется, долгая и блестящая литературная карьера. – Но за кого она выходит замуж? – Замуж?! – Джо вспыхнула, почувствовав, как внутри забурлила злость. – Я… она… не знает, чего хочет. Как и мои читатели не знают, чего хотят. Она ощутила, что ее бросило в жар и что румянец разливается по всему лицу и, возможно, телу, когда перед мысленным взором предстал образ Лори. Его смех в полуденной влажной жаре, закатанные по локоть рукава. Игра в кораблики у ручья, брюки, закатанные по колено. Лори и Джо, плескавшиеся в пруду две недели назад, и нечто намного большее, чем оголенные запястья и лодыжки. Она попыталась отогнать от себя эти мысли, но их место тут же занимали другие: все то, о чем ей когда-либо думалось и мечталось, то, в чем она не решалась признаться даже самой себе… «Христофор Колумб!» – Может, она вообще не собирается замуж. Или будет выходить за каждую капусту в огороде. А может, наоборот избегает капусту, потому что неравнодушна… к помидорам! – К помидорам? – Она… мы не знаем, Найлс. В этом вся загвоздка! – Но читательницы-то прекрасно знают, чего хотят, мисс Марч. – Найлс выразительно тыкал пальцем в рукопись. – Они хотят пожара в своих стянутых корсетами сердечках. Джо вся горела, как раскаленная печь. – У нас еще и мозги есть, Найлс. – И этим мозгам хочется счастливого конца. Свадебных торжеств. Не трупов Ромео и Джульетты в Вероне, а семейной идиллии в тосканской вилле. Вам, то есть вашей героине Джо, не возбраняется желать подобных вещей. И, если позволите, иметь их. Джо потянулась к коробочке с мятными леденцами. Все это было слишком. Она приподняла крышку и задумалась, так и оставив коробочку открытой. – Я не стану делать что-то во вред семье. – Во вред? – Найлс встал на ноги, оттолкнувшись от стола. – Каким образом вы можете им навредить? Если повезет, на них свалится богатство, которое даже и не снилось. – Им или вам? – повела бровью Джо. Он приподнял свою. – Вы ведете себя неразумно, – сказали оба почти в унисон. Она поднялась с места и взяла со стола перчатки, смахнув на пол еще один лист своей отвергнутой рукописи. – Я пойду. Он покачал головой. – Мне очень жаль, мисс Марч. Если вы не хотели писать про свою семью, нужно было сказать об этом до того, как подписали контракт. Ваша семья – то, за что платят читатели по обе стороны океана. Мне казалось, мы это обсудили. Джо отпихнула от себя коробочку с леденцами, рассыпав их по всему столу. – А мне казалось, что я сказала «нет». – Дай мне сюда этого Найлса, – ворчал Лори, расхаживая взад-вперед по гостиной Орчард-хауса. – Я его в лепешку расплющу. Христофор Колумб! Ей-богу! – Не расплющишь, – простонала Джо. – Не выйдет. – Ее приглушенный голос доносился из-за обеденного стола, возле которого она рухнула на стул, обхватив голову руками. Мег и Эми сидели по обе стороны от нее и заботливо поглаживали плечи, вздымающиеся от рыданий с тех пор, как она возвратилась домой. – Вот так, – показал Лори, хотя в этом не было никакого смысла, потому как Найлс его угроз не видел и не боялся. – Неужели все настолько плохо? – повторил он в пятнадцатый раз, ни к кому конкретно не обращаясь. – Да. Ему ничего не понравилось. Никому не понравилось, – сквозь всхлипывания выдавила Джо. – Нужно начинать с начала. От этого никуда не деться. Они хотят романтики. Свадеб. Всю Овощную долину. – Что, действительно так ужасно? – спросил Лори, опускаясь перед ней на корточки. Джо уронила голову себе на руки. – Я не собираюсь позорить семью. – А я не против, – отозвалась Эми, раскалывая небольшими щипцами грецкий орех. – Я натура мятежная, сама знаешь. Скандальная. – Какой сюрприз, – заметила Мег. Орех треснул и осколки от скорлупы полетели на вязаный коврик. Джо, сделав над собой усилие, выпрямилась. – В этот раз тебе меня не спасти, Тедди. Ты не в состоянии решить все проблемы мира и помочь всем, как бы ты ни пытался. Он беспомощно посмотрел на нее. – Я должен что-нибудь сделать, Джо. Позволь мне что-нибудь сделать. Она расправила плечи. – Нет, Лори. Позволь мне. Я должна сама решить эту проблему. И я ее решу… Только пока не знаю как. Но не тем способом, которым хочет Найлс. Лори снова принялся мерить шагами комнату. Когда Джо была чем-то расстроена, он огорчался еще больше. Об этом было известно всем. – «Роберт Бразерс Пресс»? Они ничем не лучше остальных: издатели, редакторы и газетчики все одинаковы. Везде как в бочке со змеями. – Мистер Найлс не такой, – ответила Джо. – Ты его не знаешь. Не может быть, чтобы все были такими. – Дедушка говорит так каждый раз, когда мы едем в Нью-Йорк. Что нечего слушать этих людей. – Этих людей? – На лице Джо проступил шок. – Каких? Ремесленников? Работников? Писателей, Лори? – В этом заключалась основная причина их ссор. Лори никогда до конца не осознавал, что за жизнь протекала ниже его личных комнат на втором этаже особняка Лоренсов, а Джо не могла представить, какой вид открывается оттуда сверху. Их соединяли только два окна. Из одного юный Лори видел кусочек гостиной Марчей, а из другого девочки из семьи Марч получали обзор на комнату Тедди Лоренса. Два окна. Несколько дюжин прямоугольных секций хрупкого стекла. «Хватило бы их, чтобы соединить два мира: мир нарядных убранств, лайковых перчаток, экипажей и успешных карьер с миром ферм, овощных погребов, прополки огорода и свечных огарков?» Джо задумалась об этом. – Перестань, Джо. Это грубый бизнес. – Лори продолжал вышагивать, красный как рак. – Каких людей? Нечестных. Которые говорят одно вранье… – Или, хуже того, правду. – Джо выпрямила спину. – Я не понимаю ни единого слова из того, что вы говорите. – Эми достала из банки на столе пригоршню орехов и принялась их колоть. – Вот, возьмите. Вам полегчает. – Думаешь? – печально спросила Джо. – Конечно. – Мег поставила перед ней чашку чая. Звяканье чашки о блюдце нарушило повисшую в комнате тишину. Джо не шевельнулась.