Это слово вылетело из меня как пробка из бутылки, как выстрел. Мы оба стояли друг против друга, оглушенные им. – Значит так… – наконец, тихо произнес Джулиус и отвернулся. На краткое мгновение мне захотелось упасть на колени и молить о прощении, но по счастью, он быстро миновал. – У меня дела, – я открыл дверь и на пороге обернулся. Джулиус не сдвинулся с места, все также стоял, прямой как восклицательный знак. Я прикрыл за собой дверь и только в узком коридоре, упирающимся в точно такую же узкую крутую лестницу, я дал выход чувствам, от души пнув стену. Легче не стало. На вокзале я купил билет на автобус и через сорок минут оказался за пределами города. Вдоль дороги росли невысокие кусты, из окна кажущиеся мне сплошной серо-коричневой лентой, а за ними до самого горизонта лежали перепаханные в зиму поля. Девушка, сидевшая напротив, читала книгу в мягкой обложке, в другом конце салона мирно беседовали две старушки. Пахло выхлопным дымом. И мне было неспокойно. Глубоко в душе роились вполне оправданные сомнения и страхи. Листок с адресом всегда был при мне, но кто мог гарантировать, что дом, где более полвека назад жила семья Элриджей, еще не снесли или не превратили в какую-нибудь пивнушку. И, наверное, впервые я открыто и осознанно пошел против напарника и коллеги, против человека, пред которым преклонялся и слова которого никогда не ставил под сомнение. Я могу ничего не добиться и тогда просто промолчу, никто не узнает о моем тайном расследовании. Но что я буду делать, если что-то узнаю? Что-то такое, что бросит тень на безупречный образ моего друга? Я бросил взгляд в окно – автобус как раз подъезжал к поселку. Если я этого не сделаю, буду жалеть всю жизнь. – Простите, не подскажите, где мне найти вот этот адрес? Прохожий указал мне направление, и скоро я остановился перед дверью старого краснокирпичного дома с претензией на роскошь викторианской эпохи. На стук дверного молоточка вышла румяная пожилая женщина в больших круглых очках и домашнем халате: – Чем могу помочь, молодой человек? На вид ей было около шестидесяти, и она подслеповато щурилась, разглядывая меня с ног до головы. – Здравствуйте, мэм, я корреспондент газеты «Городская хроника», – не моргнув глазом, солгал я. – Могу я задать вам несколько вопросов? – Это о чем же? – насторожилась женщина. – О первых владельцах дома. Она посторонилась, пропуская меня в прихожую. И я вошел. Джулиус чувствовал боль. А ведь ему казалось, что все осталось в прошлом. И эта тупая боль в сердце тоже. За окном смеркалось, и его блуждающий взгляд все чаще останавливался на запертом ящике стола. Утром он лично позвонит мисс Ричмонд, попросит забрать шкатулку и даже не взглянет, что находится внутри. Он ведь знает, что находится внутри. Или не знает? Часы на стене безжалостно отмеряли время. Джулиус пошевелился, впервые за последние пару часов, и достал из кармана ключ. Тот легко вошел в замочную скважину. Ящичек бесшумно выдвинулся. Пальцы мужчины ловко обследовали шкатулку со всех сторон, пока не нащупали скрытый механизм. С тихим щелчком крышка открылась. На алой шелковой подкладке лежала тонкая книжечка. Джулиус с нежностью взял ее в руки, открыл первую страницу и прочитал слова, написанные поблекшими от времени чернилами: Моей Ариадне за то, что вывела меня из тьмы. Глава 6 Дело №6. Эхо забытого зла Дом притаился в мрачном, умершем до весны саду, среди голых скрюченных деревьев, похожих на иссохшие мумии с цветных открыток. Из окна, замутненного беспрерывным, мерзким, как вчерашняя каша, дождем, виднелась только его крыша. Громоздкая, крытая старым шифером, серым и мокрым. Из крыши росли грибы кирпичных труб, из которых, несмотря на промозглую погоду середины декабря, не шел дым. И все-таки дом казался живым, точно огромный неповоротливый зверь, притаившийся в кустах. Ей представлялось, что это хищник, поджидающий свою добычу. Каждый день Мегги Браунинг ровно в восемь утра приходила в кабинет номер десять конторы на Парк-лейн и занимала привычное место за печатной машинкой. За час до обеда Мегги заканчивала работу и бесцельно качалась на стуле, слушала радио, делая громче, когда транслировали ее любимых The Georgians, и смотрела в окно, на скрытый в тени мертвых деревьев дом. А дом смотрел на нее. Мегги каждый день изумлялась, как же он еще не развалился, но скоро снова об этом забывала, до следующего дня, пока однажды Мегги просто не пришла. Не было ее и дома, и у немногочисленных городских подруг. А старый дом за окном стал как будто бы еще темнее и еще неприятнее. Он ждал. Я вернулся в город с тяжелым сердцем и пачкой мутных желтых фотографий конца прошлого века. За время моего отсутствия мало что изменилось, разве что дождь, что не давал покоя всю последнюю неделю, к вечеру превратился в мелкий колючий снег, из-за которого приходилось постоянно щуриться, чтобы уберечь глаза. Почти стемнело. Окна детективного агентства ярко светились, и на мгновение в одном из них мелькнул долговязый силуэт моего компаньона. Прежде, чем уйти домой, я подумал, с каким детским восторгом всюду следовал за этим странным человеком, совершенно ничего о нем не зная и не задаваясь вопросами, кто он и откуда. А с некоторых пор только это меня и волновало. – Вчера был трудный день, – вместо приветствия с порога сказал мне Джулиус, когда следующим утром я вошел в офис. В ответ на вопросительный взгляд он легко пожал плечами. – Тебя не было почти весь день, а по синякам под глазами видно, что ночь ты провел беспокойную. – Оставь свое красноречие для клиентов, – с вымученной улыбкой парировал я, отряхивая куртку от снега. Его за ночь намело изрядно, как будто специально к грядущему Рождеству. На самом деле улыбаться мне совершенно не хотелось, и фото, что я взял с собой, жгли карман куртки, так и просясь наружу, однако с этим я решил не торопиться. Обвинять гораздо легче, чем пытаться понять. Я постараюсь справиться с этой непростой задачей, к тому же во мне еще жила надежда на то, что все разрешится само по себе. Я опустился на диванчик и развернул утреннюю газету, поля которой пестрели чернильными пометками, что иногда любил делать Олдридж, причем смысл их понимал, похоже, только он. – Кстати, насчет клиентов. Ты звонил мисс Ричмонд? Из-под «Блэкпул Тайм» я внимательно следил за выражением лица коллеги, но, к удивлению моему, на сей раз упоминание прелестной мисс Дафны не вызвало у него никаких эмоций, по крайней мере, тех, что я ожидал увидеть. – Нет. Я отправил записку с посыльным, – невозмутимо ответил он. – Не верю своим ушам! – я был неприятно поражен. – За тот аванс, что она нам заплатила, ты должен был известить ее лично, я уж не говорю о телефонном звонке. Но записка?.. Если признаться честно, то я сам точно не знал, отчего так огорчился, – от того ли, что Джулиус повел себя с клиенткой довольно невежливо и непрофессионально или от того, что он лишил меня возможности снова лицезреть ее красоту. Выходило, что всего по чуть-чуть. – Не вижу трагедии. И он действительно ее не видел, если судить по лицу. У меня же напрочь отпало желание читать газету, и я свернул ее как попало, довольно небрежно, и обиженно скрестил руки на груди. Джулиус сидел за столом и качал ногой, отчего старое кресло мерно скрипело в такт его движениям. Скрип-скрип. Я попытался отвлечься и снова развернул газету. Что тут у нас на первой полосе?.. Скрип-скрип. Но как я ни пытался сосредоточиться на чтении, никак не получалось. Я перевел взгляд на исписанные поля. Это же просто шифр какой-то! Скрип-скрип. – Ты можешь не скрипеть, черт тебя побери?! Мерзкий звук прекратился как по мановению волшебной палочки. – Прости, – Олдридж изучал меня с любопытством энтомолога, услышавшего вдруг, что его любимый таракан заговорил. – С минуты на минуту позвонят из полиции. Я жду все утро. Это действует на нервы. Это звучало уже гораздо интереснее. Мне неизвестно, по каким таким загадочным признакам он предсказывает поступки детектива-инспектора Гаррисона, однако предсказания эти, как правило, сбываются. Случилось так и сейчас. – Филипп, собирайся быстро, мы спешим в управление, – бодрым голосом скомандовал Джулиус, на ходу накидывая пальто. – Надеюсь, ты успел ознакомиться с первой полосой и моими заметками? Я был вынужден признаться, что нет. – Очень странно. У тебя было на редкость осмысленное выражение лица. Я открыл было рот, чтобы разразиться возмущенной речью, но в этот момент хлопнула входная дверь, и разговаривать стало не с кем. Я зачем-то взял со стола злополучную газету и вышел следом. Дежурный за конторкой поприветствовал нас как старых друзей, но все равно тщательно вписал в журнал посетителей. Сколько помню, нас встречал постоянно один и тот же человек, хотя, насколько я знал, существовал специальный график дежурств. Как только рутинная процедура закончилась, Джулиус сорвался едва ли не на бег, чудом не сбив никого по пути к кабинету инспектора. Гаррисон ждал нас. – Скажите мне то, что я еще не знаю, – вместо приветствия выпалил Олдридж, нависая над сидящим инспектором худой мрачной тенью. – Если вы о заметке в «Блэкпул Тайм», то спешу вас разочаровать, дорогой друг, – Гаррисон усмехнулся в усы, – вы ничегошеньки не знаете. Мы задержались в отделении полиции надолго – почти на два часа, за которые я успел не только как следует проголодаться, но и испугаться. Впрочем, почти все дела, требующие помощи Джулиуса, пугали меня в той или иной степени. В этой истории тоже с избытком хватало странностей. – Писаки, будь они прокляты, такие вещи точно нюхом чуют, – пожаловался Гаррисон, раскуривая сигарету. – Простите, Фелтон. – Да ничего, – упоминание о бывшей работе заставило меня поморщиться, и, похоже, дотошный полицейский это заметил, но придержал комментарии при себе. – Не обращайте на меня внимания. – Не знаю, кто из наших сливает им информацию, но если найду, придушу гада. Так о чем это я? Нет никаких серийных, прости Господи, убийств, но есть кое-что поинтереснее. Мы узнали от инспектора о пропавшей девушке Мегги Браунинг, в исчезновении которой не было бы ничего экстраординарного, если бы не последующие за этим события, по авторитетному мнению Гаррисона, повидавшего в жизни всякого, «попахивающие гнильцой». – Об исчезновении мисс Браунинг заявила ее школьная подруга, и по факту проверки выяснилось, что за последние несколько лет буквально в воздухе растворилось около десятка таких же девушек, как она. – Что вы имеете в виду? – перебил Джулиус. – Имею в виду, что все они были приезжими, не имели родственников в Блэкпуле и потому их исчезновения до сих пор не расследовались. Нет заявления – нет расследования, а заявлять как раз было и некому, – неохотно пояснил Гаррисон. Его можно было понять, ведь нежданно нагадано вскрылись весьма неприятные детали работы полиции. – Это все понятно! – не унимался Олдридж. По его нетерпеливому тону и характерной позе – плечи напряжены, торс наклонен вперед, точно стремясь придвинуться как можно ближе к собеседнику. Типичная стойка охотничьего пса, как я про себя ее называл. – Пропали и пропали, такое происходит каждый день. Кажется, вы обещали мне нечто действительно странное. Я попытался незаметно его урезонить, но он успешно имитировал внезапную глухоту, а ударить его носком ботинка не представлялось возможным, ибо наши стулья располагалась на некотором удалении друг от друга, делающим последний мой шанс повлиять на коллегу невозможным. Само собой, он не замечал, что своим поведением выказывает просто возмутительное равнодушие к судьбе несчастных девушек. Позже я непременно скажу ему об этом, но сейчас это совершенно бесполезно. – Думаю, лучше меня об этом вам расскажет мисс Ламберт, – и, сделав загадочное лицо, инспектор выпустил особенно едкое облачко дыма. Сержант Оливер впустил в кабинет хрупкую нескладную девушку, почти подростка, в старомодном темно-синем пальто и красном вязанном берете. В руках она нервно мяла вышитую бисером сумочку, даже на мой сугубо мужской взгляд, совершенно не идущую к остальному наряду.