Часть 28 из 51 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На четвертый день мы с Рейчел сидели в саду на скамейке, рука об руку, но разговор как-то не складывался.
– Ту девушку не нашли?
Я печально покачал головой:
– Нет, и надежда тает с каждым часом. Я постоянно вижу глаза МакДоннела, полные слез. Мне кажется, он уже смирился с утратой, однако мне невыносимо видеть его боль. Понимаешь?
Рейчел резко вскинула голову, тряхнув белокурыми кудряшками, и вдруг совершенно спокойным голосом заявила:
– Так вели ему уйти.
– Рейчел! – я был поражен. – Как можно? У человека такое горе, к тому же он всегда мне помогал и даже завещал мне свое дело.
– Однако мы не знаем, когда старик умрет. Сколько еще придется ждать?
Я был ошарашен. Это не могла быть она. Моя невеста никогда бы не сказала этих жестоких слов!
– Я не понимаю тебя. Как ты можешь так рассуждать?
Девушка прижалась к моему плечу и вздохнула:
– Ах, Джулиус… Прости меня, я просто никак не могу дождаться нашей свадьбы. Я так люблю тебя, Джулиус.
Мое сердце едва не остановилось от счастья, будто только что не сжималось от страха.
– И я. Я тоже очень тебя люблю.
В саду пахло сиренью и жасмином, уютно стрекотали сверчки в густой траве. Неприятный разговор давно был забыт, и мы наслаждались друг другом и тишиной, которая окутывала нас точно коконом, в котором мы оба чувствовали наше необыкновенное единство, словно бы мы были одним существом, разделенным на две половинки, которые наконец-то соединились, чтобы не разлучаться никогда.
Любому известна простая и вместе с тем печальная истина – если сегодня все хорошо, скоро жди беды. Легко не замечать очевидного, когда купаешься в любви и свете, в то время как далекий горизонт давно заволокли грозовые тучи. Я ничего не замечал. Я старался ничего не замечать, и даже сумел убедить себя, что ничего особенного не происходит, как без четверти четыре утра накануне нашего с Рейчел венчания меня разбудил стук в окно. Больше минуты мне потребовалось, чтобы собраться с мыслями и понять, что от меня хочет мрачный голос по ту сторону двери.
– Мистер Элридж, простите за столь ранний визит, но дело не терпит.
На пороге оказался сам старший детектив Гаррисон в сопровождении молодого светловолосого констебля, кажется, того самого Сэма. Детектив выглядел до смерти усталым, даже хуже, чем когда мы виделись в последний раз.
– Я понимаю, что еще слишком рано…
– Еще даже не рассвело, – раздраженно перебил я.
– Но вы просили непременно предупредить вас, если появится какая-нибудь зацепка. Вас это все еще интересует?
– О Боже! Конечно же да!
– В таком случае собирайтесь и едем в участок. Мне сообщили, что нашли Гвен МакДоннел.
Я больше ничего не стал спрашивать. Стараясь шуметь как можно меньше, щадя беспокойный сон старого МакДоннела, я оделся и вместе с полицейскими покинул погруженный в темноту дом.
Уже незнакомый мне дежурный за конторкой вытянулся в струнку при виде начальства. Гаррисон – надо бы узнать его имя – рухнул в свое кресло, сразу же раскурил сигару и с наслаждением выдохнул ядовитый, отвратительно горький дым. Набитая окурками пепельница сиротливо возвышалась посреди стола.
– Присядете, мистер Элридж?
– Джулиус, с вашего позволения. Я постою.
– Редкое имя дали вам родители.
– Пожалуйста, ближе к делу, – я не был намерен вести светскую беседу. – Мне надо увидеть Гвен.
Детектив вдруг закашлялся, подавившись сигаретным дымом, и кашель этот странным образом смешался со смехом. Жутким, совсем не веселым смехом. Я почувствовал волну ледяного озноба.
– Ну я бы на вашем месте так сильно не спешил на эту встречу.
Мы дождались констебля, принесшего толстую папку с делом, и вслед за Гаррисоном я вышел в коридор и спустился по служебной лестнице вниз, во двор, туда, где в предрассветной хмари на каменном строении виднелась вывеска – “Морг”.
– Вы же не хотите сказать…
– Не хочу, – резко оборвал детектив. – Но это моя работа. Я прошу вас провести опознание тела, предположительно являющееся пропавшей Гвен МакДоннел.
Это было ужасно. Без преувеличения и напускной трагедии. Когда мы вошли, нарушив гробовую тишину холодного полуподвала эхом от наших шагов, молчаливый и сонный патологоанатом откинул простыню. На мгновение его ничего не выражающее лицо исказилось гримасой жалости.
– Вы узнаете эту девушку?
Безусловно, узнавал. Вот только чья бессердечная рука исполосовала хорошенькое курносое личико, превратив его в устрашающую маску? Кто не дрогнул, проводя отточенным лезвием по нежной веснушчатой коже? Я испытывал почти суеверный ужас, вглядываясь в кривые полосы свежих шрамов и навеки опущенные белые веки. Первые за много лет мне по-настоящему захотелось плакать, так сильно, что защипало глаза.
– Мистер Элридж? Вы узнаете…
– Да.
Взгляд мой зацепился за ровные стежки шва, идущего от ключиц вниз, под белую ткань простыни. Вопрос сам сорвался с губ:
– Что с ней сделали?
Доктор быстро переглянулся с детективом, прежде чем заговорить.
– Убийца, видимо, напал спереди. Вонзил острый предмет, предположительно широкий нож, наподобие кухонного, в живот и, воспользовавшись тем, что жертва налегла на острие, вспорол… – голова моя закружилась, я едва слышал, что он говорил. – … она еще дышала, когда… вырезал сердце… Мистер Элридж? Мистер Элридж? … подайте спирт…
Я ощутил резкий запах возле лица. Детектив стоял неподалеку, облокотившись о шкаф:
– Идти можете?
Я кивнул и, не глядя в сторону прозекторского стола, вышел вон. Ноги мои подгибались, а глаза ничего не видели. Возможно, виной тому были так и невыплаканные слезы.
Солнце еще даже не успело окрасить горизонт розовыми красками, когда я вернулся домой. Свежий утренний воздух холодил лицо, однако в мыслях моих по-прежнему мелькали кроваво-красные картинки, от которых возвращался мучительный жар. Я шел и не видел дороги под ногами – так плохо и страшно мне было. Вторая ступенька крыльца привычно скрипнула под моим весом, я достал ключи и с удивлением обнаружил, что дверь отперта.
– Патрик? – позвал я МакДоннела, но тот не ответил, и я шагнул в полутемную прихожую. И тут вдруг слух мой выцепил из гулкой тишины странный звук. Словно бы стон или хрип, сложно определить, но я уже сорвался с места, предполагая самое ужасное, однако на тот момент и вообразить не мог, что именно увижу.
Она стояла посреди комнаты, в легком, совсем не по зябкой утренней погоде, белом платье. В инфернальном бледном свете, сочащимся в окна точно сонм привидений, мне почудился подвенечный наряд, и оттого вдвойне страшнее было увидеть, как расползаются по тонкой белой ткани багровые пятна. В ушах стучал пульс, и слова Рейчел плохо долетали до моего слуха.
– Ах, Джулиус! – вскричала она, прижимая к груди окровавленные руки. – Мне было так страшно! Я сбежала из дома к тебе, а тут… О, Боже мой, он умер… Его убили, понимаешь?
Девушка качнулась в мою сторону, однако я сделал невольный шаг назад. В голубых трогательных глазах блеснули слезы.
– Джулиус? Ты же не думаешь, что это я…
Но именно это я и думал. Думал и сам страшился своих мыслей. Ведь этого просто не может быть!
– Любовь моя?
Я закрыл глаза и открыл снова, усилием воли заставив себя успокоиться. Рейчел все также стояла возле тела, совсем недавно бывшего моим старым другом и покровителем.
И на самом дне души я почувствовал облегчение от того, что не придется говорить ему страшную правду.
Я раскрыл объятия, и Рейчел, громко всхлипнув, бросилась мне на грудь. С трепетом и дрожью я ощутил, как моя сорочка пропитывается чужой теплой кровью, вперемешку с солеными слезами.
– Что нам теперь делать? – причитала она. – Отец придет в ужас.
– Я что-нибудь придумаю, – я гладил шелковистые светлые волосы и шептал бессмысленные утешения. – Тебе ничего не угрожает, даю слово.
Я дождался полицию один. Рейчел была слишком взволнована и напугана, чтобы давать показания, и я, накинув ей на плечи свой легкий плащ, отправил девушку домой, пока не рассвело. Детективу я сообщил, что сам обнаружил тело. Маленькая ложь во благо. В очередной раз за сегодня отправляясь в участок, я думал только о том, что завтра стану счастливым мужем и увезу жену так далеко отсюда, как только смогу.
– Вокруг вас творятся странные дела, – заметил Гаррисон. По кабинету гуляли остатки сигаретного дыма и запахи свежезаваренного кофе. Уверен, что выглядел ничуть не лучше детектива, не спавшего, похоже, уже не первые сутки.
– Станет лучше, если вы поскорее найдете убийцу, – довольно грубо парировал я, на что Гаррисон достал что-то из стола и бросил на стол. Звякнула цепочка, и солнечный лучик сверкнул на отполированной поверхности эмалевого медальона. Я взял его в руки, чувствуя, как с грохотом бьется мое сердце.
– Откуда это у вас?
– Сначала скажите, кому он принадлежит? Едва ли погибшей МакДоннел. На оборотной стороне клеймо известной ювелирной мастерской. Едва ли такая вещица была по карману внучке провинциального адвоката.
Я вертел в руках овальный кусочек эмали и молчал.
– Ну что ж, – протянул детектив, уже сделавший какие-то свои выводы. – Мы и сами узнаем. Идите домой, Джулиус. Поспите. Я пошлю к вам констебля после обеда. И да. Не покидайте Блэкпул.
Я побоялся сразу же идти к Вудвортам, не без оснований полагая, что за мной могут проследить. И как же невыносимо долго тянулось время до вечера, когда я, уже не стесненный сомнениями, отправился к невесте! Казалось, прошла целая вечность.
Рейчел не вышла ко мне из дома, даже из комнаты. Приветливая, но немного грустная и бледная сегодня, экономка, провела меня в ее спальню.
– Почему тебя так долго не было? – с порога налетела на меня девушка. Глаза гневно сверкают, кулачки сжаты. – Что ты им сказал?