Я был несколько ошарашен подобным приемом – и это накануне нашей свадьбы. – Ты хорошо себя чувствуешь? – Нет! Конечно, не хорошо! Этот старик умер у меня на руках! Смотреть на Рейчел было неприятно – искаженное злостью лицо словно бы принадлежало не ей, а кому-то другому. Я усадил свою милую фурию на кровать и подробно пересказал беседу с детективом, что ее быстро успокоило. – Знаю, мы не должны видеться до церемонии, но прошу тебя, Джулиус, проведи эту ночь со мной, – Рейчел припала к моему плечу, вмиг зайдясь в беззвучных рыданиях. – Я чувствую себя такой несчастной, такой беззащитной. Папа уехал в Лондон на три дня. Миссис Фогг ложится спать рано, если ты сейчас уйдешь, я впущу тебя сама через два часа. Ты придешь? Это было неправильно. Я знал это и чувствовал, что нарушаю не только правила общества, но и свои собственные принципы. – Ты уверена, что это необходимо? Если нас кто-нибудь увидит, скандала не избежать. – Глупости! Мы почти что муж и жена, – Рейчел послала мне нежный взгляд. – Нас никто не увидит. Я покинул спальню и в прихожей столкнулся с экономкой. Миссис Фогг. Она внезапно преградила мне дорогу. – Господин уже уходит? – Да. – Господин больше не придет? Я нахмурился: – Почему вы спрашиваете? Женщина испустила протяжный вздох: – Вам не нужно видеться до свадьбы. Плохая примета. Очень плохая. Идите к себе домой и никуда не выходите до утра. Вы сделаете, как я сказала? Я с улыбкой заверил ее, что именно так и поступлю, однако уже спустя час пробирался сквозь темный ночной сад к окошку возлюбленной, точно тайный любовник из романтических баллад. Ставни были приоткрыты, и свет керосиновой лампы манил меня, как маяк. – Рейчел! – громким шепотом позвал я, и ставни приоткрылись, впуская меня. Едва ноги мои коснулись пола, как я тут же оказался в нежных объятиях девушки. Губы наши встретились, и поцелуй этот был совершенно не похож на все предыдущие. Горячий и крепкий, но едва не вскружил мне голову, как семнадцатилетнему юноше. Я обнял Рейчел за плечи и мягко отстранил: – Почему ты позвала меня? Что-то случилось? – А почему что-то обязательно должно было случиться? – лукаво улыбаясь, вопросом на вопрос ответила она. – Разве ты не знаешь иных поводов для того, чтобы встретиться под покровом ночи? Скажи, разве это не романтично, а? Только я и ты… – И миссис Фогг. Она странно ведет себя в последнее время, не находишь? Точно ее что-то тревожит. – Джулиус! Ты все портишь! – Рейчел шутливо толкнула меня в плечо. У нее вообще было необыкновенно хорошее, даже игривое, настроение, несмотря на кошмар последних дней и в особенности сегодняшнего утра. Вяло улыбнувшись, я прошелся по комнате, где мне доводилось бывать лишь при свете дня и под ненавязчивым контролем вездесущей миссис Фогг. На тумбочке я заметил ту самую книгу, что так взволновала меня недавно. – Не тронь! Я отдернул руку. Рейчел поспешила загладить свой холодный тон: – Это мой дневник. Читать чужие секреты нехорошо. Давай лучше посидим. Иди ко мне. Она усадила меня рядом с собой на кровать и непонятно откуда достала шампанское и два фужера. Я не поверил своим глазам: – Не слишком ли поздно для вина? Мне казалось, что… – Тсс… Рейчел приложила пальчик к моим губам и прошептала: – Что бы тебе ни казалось, ты все равно не прав. Я приготовила для тебя настоящий сюрприз. Тебе он понравится. Я пригубил из своего фужера. Почувствовал игристые пузырьки на своем языке, а теплое прикосновение – на щеке. Повинуясь скорее не мысли, а инстинкту, я повернул голову, чтобы встретиться с Рейчел губами. Это было так легко и так естественно, что я не заметил, как обхватил руками стройное тело и прижал к себе. – Слишком быстро, – услышал краем уха. – Еще рано. Однако мое сознание было слишком замутнено, чтобы воспринимать ее слова. Более того, даже речь вдруг перестала мне даваться, и я не сумел произнести ни звука, хотя вспомнил, что собирался спросить про подаренный мной медальон. Рейчел в тот же миг отпрянула, скинув мои враз обмякшие объятия. – Прости меня, Джулиус, – с видимым сожалением произнесла она. – Но у меня больше осталось попыток. Я должна сделать это сегодня. Все это было так странно, потому что опьянеть до такого состояния с одного недопитого фужера шампанского может разве что юная благовоспитанная леди, но никак не взрослый мужчина, за плечами которого несколько лет проживания в кампусе университета. Меж тем, тело мое окончательно мне отказало, и я упал лицом на кровать. – Рей… чел, – прохрипел я. – Рей… чел… – Тише, любимый. Дальнейшее я помню весьма смутно, и потому едва ли могу воспроизвести, разве что ощущение бессилия, что разрывало меня, когда я, наконец, понял, что полностью оказался в чужой власти, пусть даже в роли мучителя выступала моя собственная невеста, почти что уже жена. Это выходило за пределы моего воображения – разум отказывался принимать сей факт. Мог ли кто представить себе такую ситуацию? Мог ли я предположить, что, придя на ночное свидание, окажусь беспомощной и беззащитной жертвой женского коварства? И тут другая мысль пришла на смену панике – это не Рейчел. Только не она. Не важно, кто вселил в нее эту чудовищную идею, смысла которой я пока еще не понимал, хоть мой мозг, в отличие от тела, все больше возвращался к привычному состоянию, имеет значение лишь то, что девушка, точно так же, как я, была жертвой чьего-то злого умысла. Бедная моя Рейчел! Как мне помочь тебе? – Не думай обо мне плохо, – точно в ответ на мои потаенные мысли произнесла она ласково. – Просто так нужно. Мне так нужно. Она перевернула меня на спину и провела ладонью перед моими глазами. Веки мои отяжелели, и следом за этим весь я провалился в сон. Сейчас мне гораздо легче вспоминать об этом, пусть боль и все так же сильна, просто годы задвинули ее достаточно глубоко внутрь, чтобы вспоминать о ней лишь по ночам. Тогда же, Филипп, мне казалось, что я попал в ад. Что я увидел, открыв глаза? Поначалу ничего, но постепенно зрение вернулось ко мне, и я разглядел красный кирпич стен. Одинокий фонарь на цепочке под потолком слегка поскрипывал от сквозняка. Было холодно, и в воздухе пахло сыростью. – Рейчел? – позвал я, пытаясь пошевелиться. Судя по тому, что конечности еще не затекли, я был здесь недолго, однако все мои попытки подняться ни к чему не привели. С внезапным ужасом я понял, что связан и лежу на грубом деревянном столе. – Рейчел! Рейчел, где ты? Профессор! – Он не услышит. Я же говорила, что папа уехал в Лондон. Это было правдой. – А что еще было правдой? – зло прорычал я, силясь освободиться. – То, что я тебя люблю. – Тогда что ты делаешь? – я оставил бесполезные попытки и посмотрел на девушку, застывшую в нескольких ярдах от меня. – Зачем? Она подошла ближе, и я заметил в ее руке нож. Как будто наяву мне почудились на нем подтеки засохшей крови. – Стой! Ты же не хочешь… – Тише. Больно не будет. Мне показалось, я ослышался. Понял что-то не так. Она хотела меня… убить? – Рейчел… Она приложила палец к губам, и я – о, чудо! – сразу замолчал, будто бы даже забыв, что именно собирался сказать. Попытался снова и не смог! Меня околдовали! В руках у девушки внезапно оказалась та самая книга, что она запретила мне трогать. Бегло пролистав страницы, Рейчел одними губами прочитала написанное – я не разобрал ни слова. Захлопнув томик, она мило улыбнулась, но меня от этой улыбки бросило в дрожь, так неуместно и неестественно та смотрелась на красивом безучастном лице. Я закрыл бы глаза, чтобы не видеть этого, но не желал пропустить ничего из происходящей вокруг меня мистерии. Одетая в белое платье, девушка походила на привидение. Молча и почти бесшумно, она с ножом обошла помещение, кажется, подвал под домом, делая лезвием непонятные пометки на стенах. Мне мучительно хотелось заговорить с ней, спросить, что происходит – с ней и со мной, но язык меня не слушался. Тень упала мне на лицо. – Уже почти, осталось ждать недолго. – Ждать чего? Мы оба удивились звуку моего голоса. – Я не велела тебе разговаривать. Как ты… – она вдруг просияла. – Он был прав! Нам нужен именно ты! В ее глазах засверкали фанатичные огоньки. Я же не мог отвести взгляда от блестящий в свете лампы стали в ее руках. И тогда она вдруг начала петь. Песня была странной. Непонятной, обволакивающей, густой и горячей как мед. Я чувствовал ее кожей, каждое слово как еще один слой кокона вокруг меня. Лицо и кисти рук начинало ощутимо жечь. А еще я, наконец, понял, что смерть близко. – Рейчел, любимая, что ты делаешь? Однако она меня не услышала, полностью погруженная в себя. Невидимые путы все сильнее скручивали мое тело, вдохи застревали в горле. – Я отдаю тебе любящее сердце, сильное тело и чистую душу! Дай мне то, что обещал! Лампа под потолком тревожно замерцала. – Что ты задумала? – не унимался я. – Ради чего все это? Все эти смерти?