Хозяин нехотя отошел, встав у окна, и кивком поприветствовал меня. Вероятно, я помешал, хотя благодарный взгляд Джулиуса вселил в меня уверенность. Я не нашел другой мебели, кроме уже занятого кресла и стула за хозяйским столом, и потому просто присел на подлокотник рядом с коллегой. Беседа, прерванная мной на полуслове, продолжилась. – Вы понимаете, – мрачно заговорил Айзек, – что я не могу показать брата врачам. В случае с нашими домами для умалишенных лучше сразу наложить на себя руки. Тут с ним нельзя было согласиться. Однажды нам с Джулиусом пришлось побывать в подобной лечебнице, и воспоминания о том дне остались не самые приятные. – Так все же Оз сумасшедший или оборотень? – Джулиус в моем присутствии почувствовал себя увереннее, хотя причина этого была мне неизвестна. – Это несколько разные вещи. – Совершенно с вами согласен. Но объясните это коновалам из бедлама! Я поежился, представив себе юного Оза в смирительной рубашке и с бритой головой. Нет, это было бы просто немыслимо. – И все же, с чего вы решили, что ваш брат оборотень? – не отступал Олдридж. – Были какие-то приметы, симптомы? Может, он выл на луну или обрастал шерстью? Айзек побагровел: – Издеваетесь?! – Нет, говорю совершенно серьезно. Уайтби-старший смерил Олдриджа возмущенным взглядом, но следов иронии не нашел: – К чему вопросы? Кто вы, у меня не было случая поинтересоваться? Джулиус посмотрел на меня, как бы вручая в мои руки возможность самому нас представить. – Мы, – я мысленно постарался подобрать наиболее точную формулировку, – паранормальные детективы. Сказал и удивился, как красиво прозвучало. Айзек открыл было рот, но от дальнейших расспросов нас спас неожиданный звук из гостиной. – Началось! – отчаянно воскликнул Айзек и опрометью бросился вон. Нагнав его, мы стали свидетелями борьбы братьев. Старший изо всех сил пытался удержать младшего, но тот точно обезумел. С перекошенным лицом, он фыркал и рычал, как зверь, и, несмотря на разницу в весе и телосложении, с легкостью отбросил Айзека в сторону и рванулся прямо на меня! Глядя в налитые кровью глаза, я практически простился с жизнью – в них не было ни проблеска рассудка, и, если бы меня попросили описать хищника в человеческом обличии, я бы вспомнил тот взгляд. Но тут передо мной вырос Джулиус, заслонив своей спиной. Он вскинул руку с раскрытой навстречу угрозе ладонью и замер, непоколебимый, как памятник. – Стой, – произнес он негромко, но от звука его голоса меня охватила нервная дрожь. Оз остановился, тяжело дыша, потом запрокинул голову и дико засмеялся. Клянусь, этот смех не мог принадлежать тому юноше, с которым мы разговаривали не далее, как десять минут назад. То был безумный хохот демона. Достигнув апогея, звук стих, и тело Оза плавно осело на пол, будто марионетка, лишенная нитей. – Как вы?.. – Айзек растерянно посмотрел на Джулиуса снизу вверх. – Он не слушал даже меня. Олдридж не снизошел до ответа, повернулся ко мне и взял за плечи: – Филипп? Испугался? О, да! Как же я испугался! – Нет, все в порядке, – вслух сказал я. – Но как Оз? Парнишка лежал на ковре, раскинув руки в стороны, бледный до синевы и кажущийся таким несчастным и хрупким. Его хотелось, очень хотелось защитить. – Мистер Уайтби, – Джулиус скрестил руки на груди и бросил на Айзека победоносный взгляд. – Это все что угодно, только не ликантропия. И я уверен, вы тоже так считаете. Тогда к чему этот фарс? Айзек прижал к себе тело брата, любовно подложив руку ему под голову и погрузив пальцы в мягкие белые волосы, такие, как у него самого. – А вы бы смогли признать, что единственный близкий вам человек – сумасшедший и его нужно изолировать от общества? Поливать ледяной водой, запирать в клетку и пропускать через тело электрический ток? Ну же, смогли бы? Я с содроганием ждал ответа. Олдридж вдруг устало опустил плечи, разом став как-то слабее и беспомощнее. – Нет, не смог бы. Но мистер Уайтби, – голос его потеплел. – Хочу вам еще кое-что сообщить. Оз не сумасшедший. Айзек радостно вскинулся: – Да? Вы уверены? – Абсолютно. Оз не сумасшедший. Он одержимый. Признаюсь, тут он смог удивить даже меня, а я, казалось бы, слышал от него всякое. Лицо же Айзека нужно было видеть, словами и не описать. – О… одержим? – пробормотал он растерянно. – Кем? Как? Не уверен, что понял вас. – Давайте для начала отнесем юношу в его спальню, – предложил Джулиус. – Я успокоил его как минимум на час. Времени на разговоры хватит. Олдридж как всегда оказался прав – Оз так и не пришел в себя, пока его несли наверх по крутой лестнице, укладывали в постель и накрывали одеялом. В пышном ореоле из подушек он походил на ангелочка с по-детски пухлыми губами и длинными светлыми ресницами. Айзек склонился над братом и нежно поцеловал в лоб, взлохматив белую челку. Сердце защемило от тоски. Проходя мимо, Джулиус ненароком задел меня плечом, и это случайное прикосновение вселило в меня веру в то, что все наладится. Так всегда случалось, когда за дело брался Джулиус Олдридж. Я сам тому свидетель. Мы снова перешли в кабинет. Айзек распахнул окно, впуская внутрь поток теплого чистого воздуха. Спина молодого человека была напряжена, лица же видно не было, и можно лишь догадываться, какие чувства оно выражало. Я пожалел, что не взял с собой блокнот для записей, потому как ощущал острую необходимость занять себя в то время как Джулиус, устроившись в кресле, начал говорить: – Буду краток, ибо добрая половина информации, которой я располагаю, сугубо индивидуально для каждого случая и скорее всего в данной ситуации не будет иметь смысла. Юный Оз бесспорно одержим некой сущностью, духом, если хотите, и тот овладевает телом, задвигая в тень сознание вашего брата. Отсюда и странное поведение и сила, превосходящая физическую мощь Оза. Мои слова могут показаться невероятными, но вы, мистер Уайтби, знаете, что я прав. Смею так же предположить, что были и другие проявления. Например, животная агрессия или желание нанести себе вред, – Джулиус сложил руки перед грудью, что характеризовало полную его сосредоточенность. – Припадки учащаются и будут учащаться дальше, если ничего не предпринять. Вы поэтому переехали в такую глушь? Чтобы скрыть от знакомых метаморфозу в характере брата? Айзек прерывисто вздохнул, будто ему не хватало воздуха, хотя напоенный ароматом свежей листвы кислород буквально переполнял легкие. Справившись с собой, он ответил: – Все так. Я боялся, что его заберут у меня. Кроме брата и моих картин у меня ничего больше не осталось. Я не мог позволить разлучить нас. Но Оз становился неуправляем. Этот дом достался нам от покойных родителей. В детстве Оз обожал бывать здесь, я думал, что переезд поможет ему… оклематься. – Оз тяжело переживал смерть родителей? – Да. Они погибли, когда ему было двенадцать. – Я так и знал, – Джулиус подался вперед. – Детская психологическая травма и одиночество сделали его фокальным агентом – человеком, открытым для подселения инфернальных сущностей. Я полагал, что он мог быть источником полтергейста, из-за которого мы проделали весь этот путь из Блэкпула, однако чувствую, что все несколько глубже. С вашего позволения, мы бы остались еще на какое-то время, чтобы понаблюдать за Озом. Айзек вскочил на ноги, подбежал к Джулиусу и вдруг рухнул перед ним на колени: – Вы же спасете Оза? Пожалуйста, умоляю вас, верните мне брата! Меня бросило в жар. Горе способно сотворить странные вещи даже с самыми сильными людьми, но всякий раз видеть это было невыносимо. – Встаньте, мистер Уайтби, – Олдридж тоже был смущен. – Мы не уедем, пока во всем не разберемся. Джулиус умел быть убедительным. Сначала Айзек с робкой надеждой взирал на него из-под густой светлой челки, потом поднялся на ноги и пошатывающейся походкой смертельно уставшего человека отошел обратно к окну. Ветер бросил ему в лицо белоснежный тюль, скрывая в газовом облаке. Мы ушли, не прощаясь. Джулиус немедленно поднялся к себе в комнату и не выходил до обеда. Я провел это время в спальне Оза, читая и изредка поглядывая на спящего юношу. Айзек не показывался, будто смущался недавней эмоциональной вспышки. Его можно было понять. Олдридж не щадил чужих чувств, когда впадал в раж очередного расследования. Сейчас не то, что прежде, в первые месяцы нашего знакомства, однако же вываливать сразу всю груду разрозненной и чаще всего довольно пугающей информации на неподготовленного человека… А ведь когда-то он сам был в подобной роли. – Брат? Я захлопнул книгу и подбежал к постели Оза. Юноша открыл глаза, но пока еще не понимал, где находится. Вот взгляд его нашел меня и прояснился: – Филипп? Я сделал что-то дурное? Его руки, до этого спокойно лежащие вдоль тела, судорожно сжали ткань одеяла. Я присел рядом: – С чего ты взял? – С того, что брат всегда плачет после того, как у меня случается приступ. Думает, что я не вижу. Оз попытался встать, но не смог, упал обратно на подушки и беззвучно заплакал. Я совершенно не представлял себе, что делать, что говорить. Вдруг Оз протянул руку и схватил меня за локоть: – Вам это не остановить. Никому не остановить. На щеках юноши вспыхнули красные пятна, на лбу выступил пот. Я дернулся, но рука точно попала в железные тиски. – Что не остановить? – спросил я, чтобы выиграть время. Сердце лихорадочно стучало в ушах. Я понял, что это не Оз. – О чем ты? – На тебе ее запах, – он повел носом и оскалился. – Умри. Пальцы впились мне в горло, сдавливая гортань. Я захрипел в тщетной попытке справиться с одержимым, но кислород стремительно покидал работающие на износ легкие, я терял силы и скоро повалился на своего душителя. Грудь разрывало на части. Я из последних сил схватился за чужие запястья, но вместо человеческого тепла ощутил смертельный холод. Веки мои опустились… Мощный рывок поднял меня над постелью, однако это было единственным, что я на тот момент мог осознать – остальное все терялось в кровавом тумане под пеленой тишины, заложившей уши. Собственные руки стали казаться безумно тяжелыми, а голова – неподъемной. – Все хорошо, Филипп, я с тобой. Эти слова успокоили меня, и больше ничего не стало иметь значение… – Ваши извинения мне не нужны, мистер Уайтби, – голос Джулиуса за дверью отдавал сталью. – Принесите их Филиппу. – Оз этого не хотел! Вы же сами говорили, он не в себе! – Но вы пытались мне помешать! – впервые на моей памяти Олдридж на кого-то кричал. – Я не знал, что вы задумали! И, в конце концов, не кажется ли вам, что связывать его было лишним?