– Нас просто засосала рутина. Ты знаешь, что говорят о «зуде седьмого года» – в этом есть смысл, Брант. Это временное явление. Мы пройдем через это. – Венди перемещается в поле моего зрения, в ее радужках цвета корицы застывает отчаяние. У нее темные круги под глазами, а волосы едва ли выглядят чистыми и ухоженными. – Я люблю тебя. Выражение лица, на котором сквозит боль отверженного человека, немного смягчает меня. Я не могу изображать из себя ледяную глыбу или что-то в этом роде. Мне не доставляет никакой радости видеть Венди такой подавленной, измученной и умоляющей меня еще об одном шансе. Она выглядит так, будто не сомкнула глаз с тех пор, как я спонтанно появился в ее квартире и сказал, что между нами все кончено. Мы были вместе почти восемь лет – она была мне глубоко небезразлична. И до сих пор. Но мы не подходим друг другу, и даже в самом начале я никогда не чувствовал того необузданного, страстного пламени, которое горит и трепещет, когда встречаются два человека, подходящих друг другу. И что ж… я не буду притворяться, что знаю, каково это. Но правда в том, что я был только с Венди; она была моим первым и единственным поцелуем, моим первым и единственным сексуальным партнером. Она была моим первым и единственным опытом романтических отношений. Так что нет, я не знаю точно, что такое «твое», но я чертовски уверен, что знаю, что такое «не твое». Я провожу рукой по лицу, ото лба до подбородка. – Венди, мне очень жаль. Мне больно видеть тебя такой, но я больше не могу. Она грызет ноготь: – Это из-за Уайетта, да? – Нет. Мне он не нравится, но он не имеет к нам никакого отношения. – Значит… – она облизнула губы – жест, полный надежды, – и потянулась к моей руке, – есть… мы? Отстранившись, я щипаю свою переносицу, чувствуя себя не в своей тарелке. Не очень-то приятно разбить чье-то сердце, да еще и не один раз, а несколько – это почти что пытка. – Это совсем не то, что я имел в виду. Послушай… Москитная дверь хлопает за моей спиной, но, прежде чем я успеваю повернуться, к моим глазам прижимаются ладони, лишая обзора. – Угадай кто, – звучит сладкий, нежный голос. Это голос, обладающий силой превратить мою тревогу в спокойствие за одно мгновение. Кожу покалывает от умиротворения и знакомого тепла. Не просто так. Джунбаг. Видимо, я произношу ее имя вслух, потому что она отдергивает руки и запрыгивает мне на спину, шепча на ухо: – Неплохая догадка. Я хрипло вздыхаю, когда Джун запрыгивает на меня, руками обвивая мою шею, а ногами обхватывая талию. Волосы с ароматом сирени и кожа, пахнущая свежестью цитруса, просачиваются в ежевичный смог, окутывающий Венди. Венди поднимает брови с любопытством на лице, когда переводит взгляд на Джун. Кашлянув, она произносит: – Привет, Джун. – Привет, Венди. Джун щипает меня за руку, и я не могу сдержать смех. Я сжимаю ее лодыжки, щекочу ее икры, пока она не начинает хихикать и пинать мой живот пяткой. – Ай. Мы потерялись в нашем собственном маленьком мире, поэтому Венди начинает покашливать, напоминая нам о своем присутствии. Она заправляет выбившуюся прядь за ухо, а ее взгляд вновь возвращается к моему, в нем отражается что-то, что я не могу определить. Она замолкает на мгновение, изучая нас. – Хорошо, тогда я, наверное, пойду. Может быть, мы сможем… Подтягивая Джун повыше, я киваю Венди: – Ага. Увидимся. – Затем я поворачиваю к террасе, не давая ей закончить последнюю просьбу и не удосуживаясь взглянуть, как она удаляется. Джун упирается подбородком мне в плечо, слегка подскакивая, когда я шагаю вперед. – Ты становишься тяжелой, Джунбаг, – бормочу я, пытаясь ее удержать на спине. – Я еле несу тебя. Она снова щипает меня. – Это было грубо, Брант. Ты не можешь говорить такие вещи девушке – это привьет ей комплексы. – Джун наконец сползает по моей спине, когда мы добираемся до двери. Она вскакивает рядом со мной, поправляя свое небесно-голубое платье, подходящее по цвету к ее глазам. Это околдовывает меня на мгновение: поразительная гармония цвета. Но потом Джун возвращает меня в реальность, тыкая пальцем мне в грудь. – И кроме того, ты только что был в спортзале. Ты должен быть достаточно сильным, чтобы нести маленькую меня. Я качаю головой и тянусь к дверной ручке. – Откуда ты знаешь, что я был в спортзале? – Потому что от тебя пахнет пропотевшей спортивной обувью. – Потрясающе. Спасибо. – Без проблем. Ты, наверное, хочешь заскочить в душ, прежде чем пойти на барбекю. О, точно. Барбекю. Бейли всегда устраивают вечеринку, посвященную прощанию с летом, в первый уик-энд недели Дня труда[31]. Меня так отвлекла машина Венди, что я даже не заметил множества других машин, выстроившихся вдоль тихой улочки. Пройдя через холл, я вижу, что дверь во внутренний дворик распахнута настежь, теплый ветер колышет шторы. Болтовня и музыка доносятся со стороны патио, а запах фирменной курицы-гриль Эндрю обволакивает меня, заставляя желудок заурчать. – Папа сегодня на гриле. Мама надеялась, что ты приготовишь свой легендарный картофельный салат, но я сказала, что ты слишком занят работой в зале над своими бицепсами. – Так как на мне майка без рукавов, Джун прикасается к моей обнаженной руке. Ее взгляд на мгновение устремляется на мое лицо, прежде чем она опускает руку. – Ты теперь свободен. Готовишься производить впечатление на дам, да? Она слабо улыбается и отводит взгляд. Я посмеиваюсь себе под нос. – Думаю, мне лучше побыть одному какое-то время. Я не тороплюсь прыгать в следующие отношения. – Правда? – Ага, я… – Эй, Луиджи! Сделай мне картофельный салат. – Тео просовывает голову через заднюю дверь, играя бровями. – Но сначала познакомься с моей подружкой. И моим напарником Кипом. Приятно видеть Тео. Он переехал через несколько месяцев после того, как получил должность в полицейском управлении Герни. Он очень много работает, поэтому нечастые семейные посиделки, семейные обеды или операции «Спасти Джун» – единственное время, когда я его вижу. Я направляюсь в сторону патио – Джун следует прямиком за мной. Там полно гостей, большинство из них – друзья Бейли, но есть и две одноклассницы Джун, зависающие на батуте: Селеста и девочка с черными, как вороново крыло, волосами, которую я не знаю. Тео закинул ноги на плетеную оттоманку, у него на коленях приютился Йоши, солнцезащитные очки скрывают серо-голубые глаза. По обе стороны от него – незнакомые мне лица: слева – мужчина со светло-каштановыми волосами, немного темнее, чем у Тео, но подстриженными в похожем стиле милитари. Он поднимает банку пива в знак приветствия, у него впалые щеки и квадратная челюсть. – Привет, я Кип. Приятно познакомиться. – Брант, – представляюсь я, пожимая протянутую руку. Тео указывает вправо, где сидит высокая длинноногая блондинка. У нее осветленные вьющиеся волосы длиной до плеч, загорелая кожа и изумрудные приветливые глаза. – Красотка – это Вероника. Мы съехались на прошлой неделе. – Вау, это круто. – Я пожимаю ей руку. Кажется, у Тео все наладилось, и я не могу нарадоваться за него. Теперь у него есть достойная должность офицера полиции, новые коллеги и новая девушка, которая, я надеюсь, будет в разы стабильнее Моники. Возвращая внимание к Тео, я извиняюсь, обещаю позже приготовить картофельный салат, а затем отлучаюсь, чтобы принять душ. – Скоро вернусь. Приятно было познакомиться, ребята. Они провожают меня улыбками, а когда я поворачиваю в дом, то понимаю, что Джун исчезла вместе с Селестой и таинственной подругой. Они, должно быть, обсуждают свои девчачьи секретики в доме. Поздоровавшись с Самантой и Эндрю, я захожу в дом и поднимаюсь в ванную комнату, чтобы освежиться. – Ты не можешь скрывать это от нас, Джун. Ты просто не можешь. Это противоречит всем кодексам лучших подруг в книге правил. Дверь в комнату Джун приоткрыта, до меня доносится голос Селесты, распаляющий мое любопытство. Не подслушивай, Брант. Иди куда шел. Оставь это. И я собираюсь поступить, как мне велит благородный внутренний голос, но тут Джун отвечает. – Так неловко говорить об этом… – Она вздыхает, затем нервно хихикает. – Ладно, ладно… было… хорошо. Я замер как вкопанный. – Хорошо? Насколько хорошо? – Думаю, очень хорошо. – Да? А ты… ты знала? Темноволосая девушка вклинилась в разговор: – Нам нужны подробности, Джун. Пикантные, скандальные подробности. – Я не думаю, что я… ну, ты знаешь, – говорит Джун со зловещей интонацией. – Но он сделал.