Что он видит прямо сейчас? Светят ли прожектором на мое сердце? Выдал ли я себя, когда мой взгляд на мгновение задержался на губах Джун? Я посылаю ему легкую улыбку, постукивая пальцем по бутылке. Тео на мгновение колеблется, словно потерявшись где-то в своих мыслях, а затем выныривает назад из омута раздумий. Он улыбается в ответ, но улыбка не кажется такой искренней. Если только я не выдумываю все это. Может быть, Тео просто думает о спорте или о своих шуточках с Кипом или фантазирует о том, что сделает со своей девушкой позже. Может быть, я схожу с ума, придумывая безумные сценарии, которые не имеют ничего общего с реальностью. И в этом-то и заключается самое страшное – хранить секрет, который может разрушить весь твой мир. Иногда ты держишься изо всех сил, а потом где-то даешь слабину. Обрывки и фрагменты начинают понемногу просачиваться наружу, и не успеешь оглянуться, как все твои безобразные постыдные тайны уже раскрыты. После утечки уже не будет пути назад. Все, что можно сделать, – это ликвидировать эту утечку и молиться, чтобы ущерб не оказался мощным и разрушительным. Тео шлепает рукой по бедру и поднимается на ноги, а затем делает последний глоток из своей бутылки и выбрасывает ее в ближайший мусорный бак. – Ладно, пойду я. У меня смена рано утром, а у тебя, – говорит он, указывая на Джун, – завтра начинается последняя неделя выпускного класса. – Боже, я не хочу идти. Она так будет тянуться. Я просто хочу перемотать время вперед – к выпускному. – Я тебя не виню, школа – это худшее. Ненавидел каждую ее секунду. – Он наклоняется к Джун, крепко обнимает ее и ласково шепчет: – К черту грибы. Джун смеется, уткнувшись ему в плечо: – Не напоминай. Я чуть не описалась. – И не планировал. Ты теперь официально взрослая – нельзя же, чтобы ты так быстро регрессировала. Она шлепает его: – Спасибо, что пришел. – Для тебя все, что угодно, Пич. С днем рождения. Я встаю со стула, выбрасывая пустую бутылку пива. – Тебя подвезти? – предлагаю я. Тео, кажется, сомневается. Он медленно поднимает на меня глаза и прищуривается, когда наши взгляды встречаются. У меня внутри все сжимается от тревоги. Но потом я убеждаю себя, что мне это все привиделось, потому что он улыбается искренне и непринужденно. Словно все в порядке. – Не-а, я пройдусь. Спасибо в любом случае. Ты все еще сопровождаешь Пич на танцы в следующие выходные? – Это называется выпускной, – вздыхает она. Я киваю: – Да, я буду там. – Класс. Мы с Кипом будем на дежурстве в тот вечер – может, заглянем и проследим, чтобы принцесса не попала в неприятности. – Он выразительно смотрит на Джун, затем подмигивает. Она бледнеет: – Ни в коем случае. Это унизительно. – Почему? Один брат пойдет, а почему не два? Его взгляд снова скользит по мне. Легкий, едва уловимый, но, черт возьми, клянусь, что-то в нем есть. Брат. Брат, брат, брат. Тео смотрит на Джун – улыбка снова появляется на лице. Джун скрещивает руки на груди, делая недовольную гримасу. – Директор Сеймур лично попросил Бранта быть там. Это был не мой выбор. Это правда. Мой прежний директор всегда тепло ко мне относился, с тех пор как он однажды нашел меня плачущим в кабинке туалета. Тогда Уайетт измывался надо мной на детской площадке со своими дружками. Придурок. Директор Сеймур был переведен в среднюю школу нашего города в мои ранние школьные годы, поэтому он являлся частью моей жизни на протяжении большей части моих школьных лет. Он был хорошо осведомлен о моей истории и часто проверял меня, дабы убедиться, что со мной все в порядке, и тайком клал мне в рюкзак леденцы, когда я был помладше. Я принял приглашение сопровождать Джун на выпускном, и, хотя я с нетерпением жду встречи с моими старыми учителями и другими сотрудниками, это не совсем главная причина, из-за которой я ухватился за этот шанс. У Джун свидание. С парнем по имени Райкер. И я планирую внимательно следить за этим Райкером, потому что тот, у кого такое имя, вероятно, имеет мотоцикл, плохие намерения, наркотики и номер люкс, забронированный в отеле The Sunnyside Inn по кредитке мамы с папой. Черт, нет. Райкер может умчаться в закат на своем мотоцикле в одиночестве после выпускного, а Джун вернется домой со мной в целости и сохранности. Тео засовывает руки в карманы, втягивая носом воздух, и пожимает плечами. – Посмотрим, как пойдет ночь. Обещаю, что мы не смутим тебя, если организуем быстрый патруль. – Лучше не надо, – говорит она, надувшись, а затем ухмыльнувшись на прощание. Он тепло улыбается, затем коротко кивает мне и возвращается в дом. Джун поворачивается ко мне, когда я смотрю вслед удаляющемуся Тео и убеждаю себя, что все в порядке. Она слегка щипает меня за руку. – Эй. Есть кое-что еще, что я хочу на мой день рождения в этом году. Я моргаю: – Что ты имеешь в виду? – Тебе это может не понравиться. Во мне разгорается любопытство. Я поворачиваюсь к ней лицом и, скрестив руки, хмурюсь в замешательстве. Джун улыбается. Она сжимает мою руку, большим пальцем проводит по моим костяшкам; отблески огня пляшут в ее глазах, отчего те мерцают оранжевым светом. – Давай прокатимся. * * * Я останавливаюсь у ворот, глубоко укоренившееся чувство паники леденит мою кровь. Перед нами простирается кладбище. – Джун, я не могу. Лунный свет бросает отблеск тусклого сияния на тенистые надгробия, подсвечивая мою боль. Джун стоит совсем рядом со мной в темно-синем джемпере, волосы собраны в высокий пучок. Она берет меня за руку, переплетая пальцы, я сжимаю их так крепко, что боюсь, могу сломать ее хрупкие кости. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами: – Ты можешь, Брант. Я знаю, что можешь. Я качаю головой: